10 баллов с острова Наварон - Маклин Алистер. Страница 20

— Партизанский лагерь в десяти километрах отсюда. Вы изобразите из себя настоящих английских десантников, заблудившихся в лесу. После того, как вы узнаете их планы, скажете, что вам необходимо попасть в главный штаб партизан в Дрваре. Вместо этого вернетесь сюда. Нет ничего проще!

— Миллер прав, — убежденно произнес Меллори. — Вы действительно сумасшедший.

— Я начинаю думать, что мы слишком часто обсуждаем проблему психических заболеваний, — Нойфельд улыбнулся. — Вы предпочитаете, чтобы капитан Дрошный предоставил вас своим людям? Уверяю вас, они очень расстроены потерей своего товарища.

— Как вы можете просить нас об этом? — Меллори был возмущен. — Партизаны наверняка получат информацию о нас. Рано или поздно. А тогда... Вы хорошо знаете, что потом произойдет.

Нас нельзя туда посылать. Вы не можете это сделать.

— Могу и обязательно сделаю. — Нойфельд недовольно оглядел Меллори и пятерых его друзей. — Так получилось, что я не питаю добрых чувств к спекулянтам наркотиками.

— Не думаю, чтобы с вашим мнением согласились в определенных кругах, — сказал Меллори.

— Что вы имеете в виду?

— Начальнику военной разведки маршалу Кессельрингу это не понравится.

— Если вы не вернетесь, об этом никто не узнает. А если вернетесь... — Нойфельд улыбнулся и прикоснулся к Железному Кресту, висящему на шее. Наверное, его украсят дубовым листком.

— Какой симпатичный человек, верно? — произнес Меллори, ни к кому не обращаясь.

— Пора идти. — Нойфельд встал из-за стола. — Петар, готов?

Слепой утвердительно кивнул, перебросил гитару за спину и поднялся, опираясь на руку сестры.

— А они здесь при чем? — спросил Меллори.

— Это ваши проводники.

— Эти двое?

— Видите ли, — резонно заметил Нойфельд, — вам незнакомы здешние места. А Петар и его сестра ориентируются в этих лесах как дома.

— Но разве партизаны... — начал Меллори, но Нойфельд его прервал.

— Вы не знаете местных обычаев. Эти двое могут беспрепятственно войти в любой дом, и их примут наилучшим образом. Местные жители суеверны и считают, впрочем, не без оснований, что на Петаре и Марии лежит проклятье, что у них дурной глаз. Поэтому люди боятся их рассердить.

— Но откуда они знают, куда нас нужно отвести?

— Не беспокойтесь, знают. — Нойфельд кивнул Дрошному, который сказал что-то Марии на сербскохорватском. Та, в свою очередь, прошептала несколько слов Петару на ухо. Он издал в ответ какие-то гортанные звуки.

— Странный язык, — отметил Миллер.

— У него дефект речи, — объяснил Нойфельд. — С рождения.

Петь может, а говорить нет. Какая-то неизвестная болезнь.

Теперь вам понятно, почему их считают проклятыми? — Он повернулся к Меллори. — Подождите со своими людьми на улице.

Меллори кивнул, жестом предложил остальным пройти вперед.

Задержавшись в дверях, он заметил, что Нойфельд быстро обменялся несколькими фразами с Дрошным, который отдал короткий приказ одному из своих четников. Оказавшись на улице, Меллори поравнялся с Андреа и незаметно для других прошептал что-то ему на ухо. Андреа едва уловимо кивнул и присоединился к остальным.

Нойфельд и Дрошный появились в дверях барака вместе с Петаром и Марией, затем направились к Меллори и его друзьям.

Андреа небрежной походкой двинулся к ним навстречу, попыхивая неизменной сигарой. Остановившись перед растерявшимся Нойфельдом, он с важным видом затянулся и выпустил облако вонючего дыма прямо ему в лицо.

— Вы мне не нравитесь, гауптман Нойфельд, — объявил Андреа. Он перевел взгляд на Дрошного. — И этот торговец ножами тоже.

Лицо Нойфельда потемнело от негодования, но он быстро взял себя в руки и стальным голосом произнес:

— Меня не волнует, что вы обо мне думаете. — Он кивнул в сторону Дрошного. — Но советую вам не попадаться на пути капитана. Он — босниец, а боснийцы — народ гордый. Кроме того, в искусстве владения ножом ему нет равных на Балканах.

— Нет равных? — Андреа громоподобно захохотал и выпустил струю дыма в лицо Дрошного. — Точильщик кухонных ножей из оперетки.

Дрошный застыл, не веря своим ушам. Но его замешательство было недолгим. Обнажив зубы в оскале, которому бы позавидовал любой волк из местного леса, он выхватил из-за пояса кривой кинжал и бросился на Андреа. Словно молния, блеснул зловещий клинок, прежде чем вонзиться в горло Андреа. Этим бы дело и кончилось, если бы не удивительная способность Андреа мгновенно реагировать на опасность. В те доли секунды, пока нож Дрошного со свистом рассекал воздух, Андреа успел не только уклониться, но и перехватить руку, держащую нож. Два гиганта повалились на снег, отчаянно пытаясь не дать друг другу завладеть ножом, выпавшим из рук Дрошного.

Все произошло так быстро и неожиданно, что никто даже не сдвинулся с места. Трое сержантов, Нойфельд и четники оцепенели от удивления. Меллори, стоящий рядом с Марией, задумчиво потирал подбородок. Миллер, деликатно стряхивая пепел с сигареты, наблюдал за происходящим с выражением усталого недоумения.

Мгновенье спустя Рейнольдс, Гроувс и двое четников бросились на катающихся по земле Андреа и Дрошного, пытаясь разнять их. Но это удалось только после того, как на помощь пришли Нойфельд и Саундерс. Дрошный и Андреа поднялись. Первый с перекошенным от злобы лицом и горящими от ненависти глазами, второй — с сигарой в зубах, которую умудрился подобрать, пока их растаскивали.

— Сумасшедший! — в ярости бросил в лицо Андреа Рейнольдс. — Маньяк! Психопат проклятый! Из-за тебя нас всех убьют.

— Меня бы это не удивило, — задумчиво произнес Нойфельд. — Пойдемте. Хватит глупостей.

Он шел впереди. Когда они выходили за пределы лагеря, к ним присоединилось полдюжины четников, которыми командовал тот самый рыжебородый и косоглазый, который встретил их при приземлении.

— Кто эти люди и зачем они здесь? — спросил Меллори у Нойфельда. — Они не пойдут с нами.

— Сопровождение, — пояснил Нойфельд. — Только на первые семь километров пути.

— Зачем? Ведь нам не грозит опасность от вас и от партизан тоже, как вы утверждали?

— Вы здесь ни при чем, — сухо сказал Нойфельд. — Нас волнует грузовик, на котором вас довезут почти до места.