Река Смерти - Маклин Алистер. Страница 15
В разговор вступил Рамон:
- В свете того, что вы нам сейчас рассказали, меня интересует, как же мы туда попадем?
- Должен признаться, я долго размышлял об этом. Возможностей не слишком много. Есть дорога, по которой ходят грузовики с продовольствием, но она слишком длинная и опасная и проходит через пропускной пункт с вооруженной охраной, по обе стороны от которого тянется ограда, находящаяся под током. Кроме того, в пятнадцати километрах отсюда вниз по реке есть пристань, примерно в двадцати пяти километрах от границы с Парагваем. От пристани идет полуторакилометровая дорога к огороженной территории, усиленно патрулируемая. Но это наш единственный вариант. По крайней мере, вдоль правого берега Параны нет забора под током, то есть не было, когда я был там в последний раз. Подождем два часа и двинемся.
- Как вы считаете, - спросил Наварро, - не стоит ли нам на всякий случай взглянуть на оружие?
- Безусловно, - согласился Гамильтон. Он открыл рюкзак, достал оттуда три "люгера" с глушителями, три запасных магазина к ним и три охотничьих ножа в ножнах и раздал их. - А пока поспите, если можете. Я посторожу.
Вертолет с выключенным двигателем дрейфовал по течению вдоль правого берега Параны, держась в тени растущих у воды деревьев, чтобы спрятаться от яркого света сверкающего полумесяца, плывущего высоко в безоблачном небе. Отворилась боковая дверца, и из нее появилась фигура человека, который встал на поплавок и тихо опустил якорь на дно реки. Потом в дверном проеме возникла вторая фигура с объемистым пакетом под мышкой. Послышался приглушенный свист, и через тридцать секунд на воду была спущена резиновая лодка. Из вертолета показался третий человек, несущий подвесной мотор и небольшие аккумуляторы. Двое спустились в лодку и приняли у третьего его ношу. Мотор тут же установили на корме, а аккумуляторы осторожно опустили на небольшой дощатый настил на дне лодки и соединили их с мотором.
Мотор заработал почти бесшумно, и юго-восточный ветер, преобладающий в этих краях, отнес звук вверх по течению. От вертолета отвязали носовой фалинь, и лодка двинулась вниз по течению. Трое пассажиров пригнулись, внимательно прислушиваясь и с некоторым опасением всматриваясь в темноту под нависшими над водой ветвями прибрежных деревьев.
Через сотню метров река сворачивала вправо. Гамильтон выключил мотор, близнецы спустили на воду весла, и очень скоро лодка миновала поворот.
Менее чем в двухстах метрах впереди показалась пристань, выдававшаяся в реку метров на шесть-семь. Рядом на берегу стоял домик охраны, света из окна которого было достаточно, чтобы разглядеть потрескавшиеся доски настила и двух мужчин с винтовками, удобно устроившихся на стульях с гнутыми спинками. Оба курили и по очереди прикладывались к бутылке. Из домика вышли два человека, при виде которых охранники встали. После короткого разговора двое новых часовых заняли стулья и завладели бутылкой, а сменившиеся с дежурства охранники вошли в домик.
Лодка бесшумно ткнулась носом в грязный берег, фалинь был привязан к низко свисающим ветвям. Три человека сошли на берег и исчезли в подлеске.
Они прошли уже около десяти метров, когда Гамильтон еле слышно прошептал, обращаясь к Наварро:
- Ну, что я говорил? Никаких заборов под током.
- Лучше проверьте, нет ли медвежьих капканов.
В домике охраны отдыхали четыре человека, одетые в серую полевую форму вермахта периода Второй мировой войны. Все они лежали на походных койках. Трое спали или дремали, четвертый читал журнал. Не звук, а скорее какой-то инстинкт заставил читавшего взглянуть на дверь.
Рамон и Наварро добродушно улыбнулись ему. Однако "люгеры" с глушителями, которые они держали в руках, выглядели далеко не так добродушно.
Двое новых часовых на пристани любовались течением Параны, и вдруг позади них кто-то деликатно прочистил горло. Они мгновенно обернулись. Но Гамильтон даже не позаботился улыбнуться.
Все шестеро охранников были надежнейшим образом связаны, и каждому воткнули кляп. Рамон посмотрел на два телефонных аппарата, потом вопросительно - на Гамильтона, который кивнул и добавил:
- Никакого риска.
Рамон перерезал провода, а Наварро начал собирать винтовки пленников. Он спросил у Гамильтона:
- Значит, никакого риска?
Тот снова кивнул. Все трое вышли из домика, побросали винтовки в реку и направились по дороге, связывающей пристань с Колонией-555. Рамон и Наварро держались ближе к лесу по левой стороне дороги, Гамильтон - по правой. Шли медленно, ступая легко и бесшумно, как индейцы, - при желании все они могли сколь угодно долго передвигаться среди враждебно настроенных племен Мату-Гросу.
Когда до ограды осталось всего несколько метров, Гамильтон знаком велел своим товарищам остановиться. Территория Колонии, представлявшая собой квадрат со стороной пятьдесят метров, была хорошо освещена луной. Восемь бараков окружали центральную площадь. Почти все здания изрядно обветшали, и только одно из них, расположенное в дальнем левом углу, оказалось прочным бунгало. К нему примыкал металлический ангар с полукруглой крышей, за которым тянулась короткая взлетная полоса. У входа на территорию Колонии, по диагонали от коттеджа, стояла крытая соломой хижина, по-видимому служившая караульным помещением, что подтверждалось одинокой фигурой, прислонившейся к стене. Подобно своим товарищам у причала, охранник был одет в военную форму и носил на плече винтовку.
Гамильтон подал знак Рамону, тот махнул ему в ответ. Все трое исчезли в подлеске.
Запрокинув голову, часовой пил из бутылки. Неожиданно раздался звук приглушенного удара, глаза у часового закатились, и неизвестно откуда появились три отдельные руки. Одна забрала из бессильной руки часового бутылку, а две другие подхватили его под мышки, когда он начал оседать на землю.
В хижине, действительно оказавшейся караульным помещением, лежали на полу шестеро связанных мужчин с кляпами во рту. Гамильтон, стоя посредине комнаты, методично выводил из строя винтовки и пистолеты. С фонарями в руках в комнату вошли близнецы и на его вопросительный взгляд отрицательно покрутили головами. Затем все трое вышли и начали обходить остальные хижины. Когда они подходили к очередной из них, Гамильтон и Рамон оставались снаружи, а Наварро заходил внутрь. Всякий раз, выходя, он отрицательно качал головой. Наконец они дошли до последней постройки - прочно сколоченного бунгало. Все трое зашли внутрь. Гамильтон, шедший первым, нащупал выключатель и заполнил помещение светом.
Первая комната представляла собой сочетание кабинета и гостиной и была довольно уютно обставлена. Молодые люди обыскали все ящики столов и шкафов, но не нашли ничего, что могло бы заинтересовать Гамильтона. Тогда они перешли в соседнюю комнату, которая оказалась спальней, тоже очень уютной. Здесь на стенах висели три фотографии с дарственными надписями, вставленные в рамки, - предмет гордости хозяина дома. Это были портреты Гитлера, Геббельса и Стресснера, бывшего президента Парагвая. Содержимое шкафов оказалось очень скудным - видимо, хозяин забрал большую часть с собой. В одном из шкафов стояла пара коричневых сапог для верховой езды. Нацисты всегда настаивали, чтобы подобная обувь была черной, они презирали коричневый цвет как декадентский; в то же время Стресснер питал пристрастие к коричневому.
Из спальни все трое перешли в коммуникационный центр Брауна, где стояли два больших многоканальных приемопередатчика последней модели. Рядом стоял ящик с инструментами, и пока Гамильтон и Рамон работали стамесками и отвертками, вскрывая корпуса и разрушая внутренности передатчиков, Наварро собрал все запчасти и превратил их в груду лома и битого стекла.
- У него тут еще есть очень миленькое радио и передающее устройство, - сказал Наварро.
- Ну, ты ведь знаешь, что с этим делать?