Сан-Андреас - Маклин Алистер. Страница 42
Входное отверстие от снаряда находилось во внешнем шпангоуте, примерно на высоте фута над палубой, и представляло собою дыру с неровными краями.
Двое матросов с «Аргоса» лежали в своих постелях, в то время как доктор Сингх, склонив голову к груди, сидел в небольшом кресле.
Казалось, что все трое мужчин совершенно не пострадали. Боцман поднёс лампу к лицу доктора Сингха. Что сделала шрапнель с его телом — было неясно, но лица его она не затронула. Единственными признаками ранения были тоненькие ручейки крови из его носа и ушей. Маккиннон передал лампу доктору Синклеру, который склонился над своим мертвым коллегой.
— О боже! Доктор Сингх. — Он несколько секунд его осматривал, а потом выпрямился. — И надо же такому случиться с чудесным врачом, с таким врачом, как доктор Сингх.
— Как я понимаю, доктор, вы не ожидали чего-то другого?
— Нет, не ожидал. Должно было произойти либо это, либо что-то вроде этого. — Он быстро проверил раненых, лежавших на своих постелях, покачал головой и отвернулся. — Всё равно такое спокойно воспринимать нельзя.
Ясно, что он имел в виду доктора Сингха.
— Согласен, — произнёс Маккиннон, кивая головой. — Не хочу казаться бессердечным, доктор, но что поделаешь, если слова звучат именно так... Вам больше не нужны эти люди? Я говорю, конечно, не о вскрытии.
— О господи! Нет, не нужны. Смерть наступила практически мгновенно. Контузия. Если это может служить каким-то утешением, они умерли, даже не сознавая этого. — Он помолчал. — Вы можете просмотреть их одежду, боцман. Может, там остались какие-нибудь документы.
— Вы имеете в виду бумаги с фамилиями, датами рождения и тому подобное? Да, сэр?
— Да. Мне придется выписывать свидетельства о смерти.
— Я прослежу за этим.
— Благодарю вас, боцман. — Синклер попытался улыбнуться, но это ему не удалось. — Как всегда, самую грязную работу я оставляю вам.
С этими словами он вышел из палаты, довольный тем, что может уйти.
Боцман повернулся к Джемисону.
— Могу я на время позаимствовать у вас Маккриммона, сэр?
— Конечно.
— Маккриммон, отыщите Керрана и Трента. Скажите им, что произошло. Керран знает, каких размеров необходимо брать парусину.
— А иглы и нить, боцман?
— Керран по специальности изготовитель парусов, так что предоставьте всё ему. Можете также передать ему, что здесь необходимо провести уборку.
— Уборку? — произнёс Джемисон, когда Маккриммон вышел. — Это же мерзкая работа. Почему-то вы, Маккиннон, всегда беретесь за самую грязную работу. Честно говоря, я даже не представляю, как вы можете её осуществлять. Если происходит что-то ужасное или надо сделать что-то неприятное, вы всегда вызываетесь первым.
— На сей раз нет. Первым, сэр, придется быть вам. Надо сообщить о том, что произошло, капитану, а затем — Паттерсону. Но самое худшее — хуже и не придумаешь — кто-то должен сказать об этом медицинскому персоналу, а вот этого, откровенно говоря, мне бы совершенно не хотелось делать.
— Девушки. Господи, я как-то даже не подумал об этом. Да, сообщать им об этом я тоже не хотел бы. Боцман, а не думаете ли вы, учитывая, что вы их хорошо знаете...
— Нет, не думаю, сэр, — едва улыбнувшись, ответил Маккиннон. — Разумеется, как офицер, вы же не станете посылать к подчиненным кого-нибудь другого, если вы сами в состоянии сделать это.
— К подчиненным! Ну, это уж чересчур! Очень хорошо. Надеюсь, больше не будет разговоров о том, что я якобы увиливаю от своих обязанностей, но с данного момента мне вас стало меньше жаль.
— Прекрасно, сэр. И вот ещё что: когда вы здесь закончите с уборкой, пусть ваши люди заделают дыру в шпангоуте. Я думаю, что они уже навострились это делать.
— Конечно. Будем надеяться, что это последняя заплата.
Джемисон вышел, а Маккиннон от нечего делать стал смотреть по сторонам. Его внимание в одном из углов палаты привлекла довольно большая деревянная коробка, и то только потому, что от взрыва её крышка несколько съехала в сторону. Не без труда боцман открыл крышку и несколько секунд просматривал содержимое коробки. Он закрыл крышку и, подняв кувалду, осторожно поставил коробку на место. Прямо на крышке большими красными буквами было выведены слова: «ОСТАНОВКА СЕРДЦА».
Маккиннон тяжело опустился за обеденный стол, за которым, как будто так и следовало ожидать, сидели пострадавшие сестра и сиделка — с таким видом, как будто они только что встали с постели, а на самом деле поставленные на ноги сестрой Марией и сиделкой Айрис; лейтенант Ульбрихт, совершенно позабывший, что был на волосок от смерти, и по существу вернувшийся к прежнему состоянию, что выразилось в том, что он уселся меж двух девушек. Синклер, Паттерсон и Джемисон устроились за круглой боковиной стола. Маккиннон задумчиво посмотрел на Ульбрихта, а затем обратился к доктору Синклеру:
— Не хочу ставить под сомнение вашу профессиональную компетентность, но лейтенант уже здоров и может вставать и ходить?
— Моя компетентность никого не интересует. — По всему было видно, что доктор Синклер всё ещё не отошел от шока, вызванного смертью его коллеги. — Лейтенант, так же как сестра Моррисон и сиделка Магнуссон, совершенно не управляем и не подчиняется никаким указаниям. Возможно, эти трое считают своё поведение проявлением свободы личности. Лейтенант Ульбрихт, если уж на то пошло, вне всякой опасности. То, что с ним произошло, даже нельзя назвать ранением. Просто оторвало кусок кожи, вот и все.
— Тогда, лейтенант, вы наверняка не будете возражать, если я ещё раз воспользуюсь вами как специалистом по навигации, которой мы не занимались с прошлой ночи.
— Я в вашем распоряжении, боцман. — Если лейтенант испытывал негативные эмоции по отношению к боцману из-за смерти своих земляков, он умело их скрывал. — В любое время. Я предлагаю прямо в полдень.
— Боцман, вы закончили все дела в послеоперационной палате? — спросил Паттерсон. Маккиннон кивнул. — Если человека без конца благодарить, он устает от этого, поэтому я воздержусь от благодарностей. — Когда мы будем их хоронить?
— Когда скажете, сэр.
— Ранним утром, прежде чем начнет светлеть. — Паттерсон натянуто рассмеялся. — Таково моё решение. Старший механик Паттерсон — ваш человек, когда речь заходит о принятии решений по вопросам, не имеющим значения. Но я что-то не помню, чтобы принималось решение атаковать подводную лодку?
— Это решение было принято, после моего разговора с капитаном Боуэном, сэр.
— Ага! — раздался голос Маргарет Моррисон. — Так вот что означало ваше двухминутное совещание с ним.
— Конечно. И он одобрил мой план.
— А если бы он не одобрил? — поинтересовалась Джанет. — Вы всё равно бы протаранили подводную лодку?
— Он не только одобрил, — сдерживаясь, произнёс Маккиннон, — но даже почувствовал вдохновение, сильный прилив сил. При всём моём уважении к присутствующему здесь лейтенанту Ульбрихту, капитан не чувствовал особого расположения к немцам. По крайней мере, в тот момент.
— Вы уходите от ответа, Арчи Маккиннон. Отвечайте на мой вопрос. Если бы он не одобрил вашего плана, вы всё равно пошли бы на таран?
— Пошёл бы, правда, говорить об этом капитану не следует.
— Сиделка Магнуссон. — Паттерсон с улыбкой обратился к Джанет, стараясь сгладить свою обидчивость словами. — Я думаю, что мистер Маккиннон заслуживает не допроса и порицаний, а только поздравлений за прекрасно выполненную работу. — Он поднялся, подошёл к шкафчику, где доктор Сингх хранил свои личные запасы, взял бутылку виски, несколько стаканов и, налив порцию Маккиннону, поставил стакан перед ним. — Я думаю, доктор Сингх с одобрением отнесся бы к этому.
— Благодарю вас, сэр, — ответил Маккиннон, уставившись на стакан, стоявший на столе. — Да, ему это больше не понадобится.
За столом воцарилась гробовая тишина, которую, как и следовало ожидать, нарушила Джанет.
— Я считаю, Арчи, это, по крайней мере, нелюбезно.