Шлюз - Маклин Алистер. Страница 46

Автоматический пистолет, приобретенный на Среднем Западе, проделывает очень долгий путь, пока не попадет в руки какого-нибудь маньяка-убийцы, притаившегося в темной улочке Белфаста или Лондондери. Долгий путь, очень долгий. Но на этом долгом пути есть одна важная точка — это Амстердам. Так мы с вами вернулись к Амстердаму. — Риордан сел.

Наступившее молчание было прервано не сразу. В роскошной гостиной Дессенса было всего восемь человек. Риордана сопровождали трое — Самуэльсон, которого полковник уже описывал ван Эффену, О'Брайен, который приходил в «Трианон», и Ангелли. Джордж ранее предсказывал, что Ангелли обязательно придет на эту встречу. Вероятно, Самуэльсон и О'Брайен решили, что не смогут ничего существенного добавить к словам Риордана. Ангелли, похоже, только сейчас обрел дар речи. Когда он вошел в комнату и увидел ван Эффена, который к этому времени привел свою внешность в нормальный вид, глаза Ангелли расширились, рот раскрылся. Он заметно побледнел. Почти наверняка ван Эффен был единственным, кто обратил внимание на состояние Ангелли. Но, вероятно, ван Эффен был единственным, кто ожидал, что Ангелли переменится в лице при виде него.

По другую сторону стола переговоров сидели два министра, де Грааф и ван Эффен. Они также не сразу нашли, что сказать, и для этого у них было серьезное основание: нельзя было сказать ничего такого, что могло бы изменить ситуацию. Каждый из четверых в душе признавал, что Риордан изложил свою точку зрения довольно логично и убедительно, хотя его требования были абсурдными. Молчание нарушил Аарон Виеринга, предварительно окинувший взглядом своих трех компаньонов.

— Прежде чем я начну говорить, не хочет ли кто-нибудь прокомментировать сказанное?

— Я хочу, — сказал ван Эффен.

— Мы слушаем вас, лейтенант.

— Как ни удивительно, мистер Риордан кое о чем умолчал. Он не сказал, почему он хочет избавить Северную Ирландию от британского влияния. Если уж мы ведем переговоры по такому вопросу, то мы имеем право знать его мотивы и его намерения. Кто знает, может быть, его намерения окажутся столь ужасными, столь отвратительными, что мы предпочтем, скорее, затопить страну, чем пойти навстречу его желаниям. Кроме того, у нас нет оснований считать, что мистер Риордан скажет нам правду.

— Вы хорошо изложили свою мысль, — заметил Виеринга. — Итак, мистер Риордан, мы вас слушаем.

— Мне кажется, что нет смысла клясться в том, что я говорю правду, потому что то же самое мог бы сказать и любой лжец. — Риордан снова встал. Видимо,, стоя ему было легче говорить.

— Я уже говорил о подавляющем большинстве добрых, порядочных людей в раздираемой войной стране и о маньяках-убийцах, составляющих десятую долю процента. Наша цель — исключить эту десятую долю процента и дать возможность жителям Ольстера самим решать свою судьбу в атмосфере мира и спокойствия.

Когда вы говорите «исключить», что именно имеете в виду? — осторожно спросил Виеринга.

Мы истребим злодеев с обеих сторон. Мы вырежем раковую опухоль. Это достаточно прямолинейно для вас? — Риордан сел.

— Цель, похоже достойная! — сказал ван Эффен.

Он и не пытался скрыть презрение и недоверие в голосе. — Цель благородная и человечная. Пусть ирландцы сами решают свою судьбу. Но это утверждение совершенно не сочетается с вашим же заявлением о том, что Северной Ирландией никогда не будут править представители двух общин. Вам не приходило в голову, что если бы в этом кресле сидел самый отъявленный из руководителей ИРА, то он говорил бы то же самое, что сейчас говорите вы, ИРА стремится к той же самой цели, что и вы — любой ценой вывести из Северной Ирландии британские войска. Каковы у нас гарантии, что вы не являетесь руководителем ИРА?

— Никаких, — на этот раз Риордан не поднялся с места, и голос его был удивительно спокоен. — Больше я ничего не в состоянии сделать. Если вы не понимаете, что я ненавижу ИРА и ее цели, вы, должно быть, слепы. Мне настолько отвратительно подобное предположение, что я просто не нахожу слов, чтобы его опровергнуть. __ Наступила новая пауза, длиннее, предыдущей. Молчание снова нарушил Виеринга:

— Полагаю, именно такая ситуация и называется тупиком.

— Можно считать это тупиком, — сказал Риордан, не поднимаясь. Время для риторики, очевидно, прошло. Но очевидно, что есть несколько факторов, которые помогут преодолеть этот тупик. Например, Восточный Флеволанд. А также Леуварден, Северо-восточный польдер, Виерингермер, Пюттен, Петтен, Шоувен:, Валхерен и другие. Упоминал ли я, что мы заминировали королевский дворец?

— Дворец? — переспросил Виеринга. Казалось, последнее сообщение не произвело на него большого впечатления.

— Сегодня была только маленькая демонстрация. Просто для того чтобы показать, как легко и просто можно проникнуть сквозь вашу хваленую систему сигнализации.

— Передохните, Риордан, — резко сказал Виеринга. На этот раз он не добавил «мистер». — Время для угроз миновало. Остались только соображения морального характера.

— Пятьдесят на пятьдесят, — сказал ван Эффен. Несколько мгновений Виеринга смотрел на лейтенанта, потом кивнул.

— Я тоже так думаю. Спасибо, лейтенант. Трудно решиться затопить страну, отдав это решение на волю жребия. — Министр посмотрел на Риордана. — В моей власти принять решение. Я позвоню британскому послу. Он позвонит в министерство иностранных дел в Лондоне. Мы сделаем заявление по радио, где суть дела будет изложена с необходимой осторожностью. Это я могу обещать. Результат переговоров я не берусь предсказать, и повлиять на него я не могу. Это понятно?

— Это понятно. Благодарю вас, министр, — в голосе Риордана не было даже намека на триумф, в нем даже не чувствовалось удовлетворения. Он встал. — Ваша честность в Европе вошла в поговорку. Я доволен. Спокойной ночи, джентльмены.

Ответного пожелания не последовало.

После ухода Риордана и его спутников все молча ждали, пока Виеринга закончит говорить по телефону. Наконец он положил трубку, отпил из своей рюмки, улыбнулся и сказал:

— Кто хочет прокомментировать, джентльмены? — министр обороны был удивительно спокоен.

— Все это отвратительно, возмутительно, ужасно! — громко заявил Дессенс. Сейчас, когда пора действий и принятия решений миновала, он кипел от ярости. — Доброе, честное имя Нидерландов вываляно в грязи!

— Вы хотите сказать, что было бы лучше; если бы эти люди затопили страну и утопили ни в чем неповинных граждан Нидерландов? — спросил Виеринга. — Что скажете вы, полковник?

— Вам пришлось прикинуть, какова вероятность того или иного события. Ваше решение было не просто правильным. Оно было единственно возможным.

— Спасибо, полковник. Вы, лейтенант?

— Что тут добавишь, сэр?

— Откровенно говоря, я не знаю. Но, если верить полковнику, а именно он сделал самое интересное утверждение во время переговоров, вы ближе к этим негодяям, чем кто-либо другой в Амстердаме. Слово «ближе» я использовал не в укор вам.

— Благодарю вас, сэр, Я так и подумал.

— Вы не слишком откровенны, лейтенант, не так, ли?

— Мною, овладевает несвойственная мне робость. Я старший лейтенант-детктив Амстердама, но в этом избранном обществе я младший по званию. Так насчет чего я должен быть откровенным, сэр?

Виеринга посмотрел куда-то вверх и сказал, почти без связи с предыдущим:

— Мне пришлось принять важное решение. — Он посмотрел на лейтенанта. — Вы верите Риордану?

Ван Эффен взял свою рюмку и некоторое время ее рассматривал. Он был явно погружен в свои мысли. Через некоторое время лейтенант сказал:

— Можно выделить четыре момента, касающихся Риордана. В первых двух я уверен. О третьем не знаю -

верить, или не верить. Четвертому я определенно не

верю.

— А! Отсюда ваше загадочное замечание «пятьдесят на пятьдесят»?

— Думаю, да. Во-первых, я верю, что Риордан не из ИРА.

— В самом деле, лейтенант? Тогда зачем вы его задирали?

— Хотел получить подтверждение. Но я знал об этом еще раньше. Вся его речь — это яростное отрицание ИРА и ее методов. Нужно быть выдающимся актером, чтобы изобразить такую ненависть в голосе. Но надо быть гениальным актером, чтобы заставить биться пульс на горле так, как это было у него.