Путешествие «Лунной тени» - Макмуллен (Макмаллен) Шон. Страница 57

– Вы знаете, кто я, – заявил он на чистом диомеданском, хотя и с легким акцентом. – Вы теперь мои подданные.

– На колени! – рявкнул капитан морских пехотинцев.

Все дворяне и купцы покорно опустились на колени. Варсовран прошел перед ними, глядя то на небо над головой, то на камни мостовой под ногами. Это был символический жест, предназначенный тем, кто осмелится посмотреть на него.

– Я не пират, я – завоеватель. Я покорил Диомеду и вас.

Он продолжил медленное шествие в молчании. Собравшиеся поняли, что от них ожидают покорной реакции на произнесенные слова. И они ниже склонили головы.

– У меня нет намерений отнимать у вас богатство. Я сам очень, очень богат. Мне не нужны ваши деньги.

Варсовран поднял руку и щелкнул пальцами. Две дюжины морских пехотинцев разом шагнули вперед, у половины из них были корзины. Вторая половина стала зачерпывать из корзин золотые слитки и швырять их в коленопреклоненных людей, больно ударяя их по голове и плечам. Дворяне и купцы некоторое время колебались, но потом кое-кто решился подползти ближе и подобрать драгоценный металл. Их примеру последовали другие. Варсовран снова щелкнул пальцами. Золотой дождь прекратился. Окровавленные, перепуганные и изумленные лица обратились к императору.

– До тех пор пока вы будете трудиться и добывать новые богатства, я не трону вас. Но если вы посмеете ослушаться или выступить против меня, я уничтожу вас. Я с вас кожу заживо сдеру, а потом брошу в бассейн с голодными крабами. Однако вы в безопасности. Пока храните верность мне. Если кто-то осмелится тронуть вас, скажите мне, и я сокрушу ваших врагов. А теперь ступайте. Торгуйте, процветайте, копите силы для новой империи.

Сказав это, он развернулся и пошел прочь. Охранники мгновенно перегруппировались и проследовали за императором, а золото осталось на земле перед смущенной и напуганной толпой знати и именитых горожан.

Осмотрев новый дворец, Варсовран извлек из упаковки Серебряную смерть. Его придворный колдун Рекс Эйнзель замер перед повелителем, наблюдая, как император касается металлической ткани кончиками пальцев, тщательно исследует сияющие кольца и соединения кольчуги. Эйнзель испытывал некоторую нервозность в присутствии оружия, сумевшего стереть все следы жизни на целом континенте.

– Теперь уже с видарианцами покончено, так что в моем распоряжении все золото Тореи. А передо мной лежит вся Акрема, – спокойно заметил Варсовран. – А кроме того, у меня есть Серебряная смерть. Что ты думаешь об этом, Эйнзель?

– Это превосходный талисман, Варсовран. Искусство…

– Нас это не должно беспокоить. Ее надо использовать, а не просто восхищаться.

Эти слова встревожили Эйнзеля. Если дело снова дойдет до практики, это может встревожить кого угодно.

– Серебряная смерть обратила Торею в расплавленное стекло, когда Ралзак захотел использовать ее против одного-единственного города, – осторожно сказал Эйнзель нарочито безразличным тоном.

– Ралзак ничего не знал о правилах обращения с этим оружием, о его силе и о возможных ограничениях его действия. Я могу воспользоваться им, не выпуская оружие из-под контроля. Что ты думаешь о моем плане относительно Гелиона?

– Это азартная игра, господин, вы не можете знать, как именно будет действовать Серебряная смерть, – взмолился Эйнзель цепенея от страха.

– Если я воспользуюсь оружием против Гелиона, сам я буду находиться далеко в море. Все пройдет гладко.

– На Торее все пошло совсем не гладко.

– Напротив, Эйнзель. На Торее все получилось идеально.

Маленький, пучеглазый колдун склонил голову, искоса поглядывая на императора и на Серебряную смерть, от которой тот не мог оторваться. То немногое, что понимал Эйнзель, заставляло его содрогаться от ужаса.

– Ты следил за действием Серебряной смерти в эфирном мире, – продолжал Варсовран. – И какой представилась тебе эта потрясающая машина оттуда?

– Серебряная смерть предстала в эфирном мире как тяжелая масса посреди темноты, – ответил Эйнзель, пытаясь выстраивать предельно нейтральные фразы. – Я не видел раньше ничего подобного. Массивное тело с невероятными возможностями, способное иссушить энергию этого мира, черпая силы в других мирах, способная посылать потоки силы и жара на огромные расстояния.

– Да, Эйнзель. Нет ничего мощнее этой машины, сама мысль об ограничениях для нее кажется абсурдной. Все королевства Акремы, вместе взятые, не смогут противостоять мне.

– Варсовран, вы ведь не можете всерьез думать об использовании Серебряной смерти на другом континенте. Ее силы намного превосходят наше понимание. Почему бы не полагаться на мощь флота и армии?

Варсовран по-прежнему гладил блестящую металлическую ткань.

– Полагаться на флот и армию в чем?

– У вас самый мощный флот в мире. Никто во всем Плацидийском океане не способен противостоять вам. Теперь у вас в руках самый крупный порт восточного побережья Акремы. Зачем использовать на Гелионе это чудовище? Нет сомнения, что правители Акремы научатся многому на примере Тореи.

Варсовран пожал плечами. Он и сам имел серьезную подготовку в мастерстве управления эфиром, но никогда не проходил испытаний с целью определения конкретного уровня и ранга. Он долго и глубоко изучал науки, имел огромный опыт в военной стратегии и тактике, умел логично мыслить. Сочетание талантов и навыков помогло ему подчинить половину Тореи без помощи Серебряной смерти.

– О чем ты, Эйнзель? Отрава пропитала наш мир. Я просто отрезал зараженную, гниющую конечность, а теперь собираюсь прижечь рану. Гелион – это открытая рана.

Эйнзель сжал руки, потом сел и взял кувшин вина, налил полный бокал и жадно, крупными глотками осушил его.

– Я бывал на Гелионе, – печально произнес он. – Это красивый, мирный остров.

– Метрологи несут отраву в любое место, куда приходят. Они проникли в наш мир тысячу лет назад. Главный храм в Ларментеле уничтожен, региональные храмы в Зантрии сожжены, теперь осталось только одно гнездо ядовитых гадов. И оно расположено на Гелионе. Метрологи уничтожали магию во имя знания, Эйнзель. Кто-то должен был остановить их. И я сделал это.

Варсовран покачал головой, словно пытаясь отыскать какие-то крупицы информации в сплошном потоке данных. Город пал, его флот был в отличном состоянии, торговля шла успешно…

– Мой сын… внезапно сказал он. – Где Дэррик?

– А, адмирал Фортерон хочет встретиться с вами, он должен поговорить на эту тему, – вздохнул Эйнзель.

Фортерон долго ждал, когда его вызовут к императору. Он сидел в зале ожидания, наконец появился Эйнзель. Когда Фортерон склонился перед Варсовраном, колдун отступил в сторону. Он изо всех сил старался быть незаметным.

– Я хочу видеть сына, – заявил новоявленный монарх Акремы.

– Было указано ему оставаться на флагманском судне, ваше величество, – ответил адмирал.

– Указано? Как вас понимать, адмирал Фортерон?

– Указано вами, ваше величество.

– Мне что, надо начать убивать людей, чтобы получить прямой и недвусмысленный ответ?

– Нет, ваше величество. Я стараюсь говорить предельно ясно.

– Тогда продолжайте, чтобы я наконец понял.

Фортерон переступил с ноги на ногу, он хотел бы сообщить все эмоционально и честно, но по опыту знал, что Варсовран предпочитал спокойный, деловой тон, холодные факты.

– Сразу после падения Диомеды ко мне явился капитан «Кыгара» Мандэлок, – начал Фортерон, плотно прижав руки к бокам, чтобы случайно не взмахнуть ими. – Он сказал, что ваш сын странно вел себя на протяжении всего путешествия и что его куртизанка теперь ведет себя еще более странно.

– Что это означает? Он болен?

– Нет, не болен. Его манеры, голос, здоровье, внешность остались неизменными с тех пор, как вы его видели в последний раз. Но он кажется… опустошенным.

– Опустошенным? Что это такое?

– Он не хотел ни с кем говорить без крайней необходимости, и даже тогда ограничивался короткими фразами. Словно хотел скрыть нечто, не выдать тайну.