Путешествие «Лунной тени» - Макмуллен (Макмаллен) Шон. Страница 66

– Пошлите слугу проводить учительницу Сайрет до дома, – распорядилась Уэнсомер. Дворецкий поклонился.

– Постарайтесь пораньше лечь спать, моя госпожа, – посоветовала Сайрет. – Отдых является важной частью тренировок.

Евнух проводил Сайрет до самого дома. Там ее уже ждала Сентерри, как всегда в сопровождении двух служанок. Все трое самостоятельно занимались растяжками, предваряющими настоящий урок. Долвиенн отличалась усердием, она предпочитала упражняться, пока ее госпожа болтала со второй служанкой. Что касается Перим, та была уверена, что госпожа всегда и во всем права, девушка готова была сделать для Сентерри что угодно. Она охотно вступала в перепалку с Сайрет, если та пыталась исправить ошибки ее госпожи.

День выдался долгим, так как с утра до вечера, практически без перерыва, уроки следовали один за другим. Никто не отменил занятий, никто не опоздал.

– Возможно, вам больше подошло бы дневное время, – предложила танцовщица, обращаясь к Сентерри.

– О нет, я могу выбраться на урок только вечером, – воскликнула девушка, пытаясь жестами и интонацией намекнуть на существование неких особых обстоятельств.

– За госпожой Сентерри следят очень строго, – встряла Перим.

– Госпожу Сентерри могут узнать другие слуги, если она будет приходить сюда при свете дня, – добавила Долвиенн. – Они могут выдать отцу, чем она занимается.

– Мой отец осуждает танцы, – пояснила Сентерри. – Он говорит, что танцуют только шлюхи, босяки и клоуны, что это не то, чему нужно учиться приличной девушке.

– Но госпожа Сентерри очень порядочная девушка, – скороговоркой выпалила Перим.

– Госпожа считает, что танцы важны при дворе, – дополнила Долвиенн.

– Да, почему это шлюхи должны танцевать, быть привлекательными, а порядочные девушки – сидеть и думать о чем-нибудь милом и пристойном? – заявила Сентерри.

– Но госпожа Сентерри не желает быть шлюхой… – начала Перим.

– Довольно! – оборвала ее Сайрет. – Вы платите за обучение танцам. Если хотите болтать без умолку, можете делать это бесплатно где-нибудь в другом месте. А теперь я хочу, чтобы вы занялись делом.

Сайрет внимательно прислушивалась к городским сплетням, у нее даже имелась своя сеть информаторов. Сентерри действительно жила в сарголанском торговом доме, но купец никогда не предпринимал ни малейших попыток в чем-либо ограничивать ее или противоречить. Ее положение походило скорее на статус арендатора, жильца, хотя для женщины, способной нанять двух служанок и так дорого и разнообразно одеваться, в Диомеде существовали гораздо более комфортные и престижные кварталы. Скажем, Уэнсомер имела собственный дом и не скрывала, что богата. Сентерри же разыгрывала роль балованной и втихую бунтующей дочки, на стороне которой выступали две служанки, приставленные, чтобы присматривать за ней. Учительница танцев была уверена, что ни одна из двух ее самых щедрых учениц не является тем, за кого себя выдает.

После окончания занятий, показавшихся Сайрет самым длинным уроком за всю ее педагогическую карьеру, Долвиенн заплатила, Перим уложила в сумку танцевальные костюмы, и три девушки скрылись в темноте в сопровождении наемного охранника одной из городских служб. Сайрет приготовилась ко сну. Она легла на скромный матрасик, но еще долго лежала, размышляя о двух странных, самых богатых ученицах. Их целью, очевидно, было не просто желание поразить воображение друзей, родственников и претендентов на руку. Взять Уэнсомер: едва ли она была такой ленивой и безразличной, какой хотела казаться. Порой в ее взгляде проскальзывал острота, проницательность, ясный ум. Вопрос в том, почему она пыталась скрываться за выбранной маской.

В этот самый момент еще кое-кто ломал голову над поведением двух загадочных учениц Сайрет. Однако этот человек был информирован гораздо лучше Сайрет. Адмирал Фортерон читал свиток, не позволяя себе проявлять эмоции. Он поднял глаза и внимательно посмотрел на начальника службы безопасности.

– А теперь позвольте мне изложить своими словами, – произнес адмирал Тореи. – Так вы увидите, как я это понял собранные данные, и сможете рассудить, прав я или ошибаюсь.

– Хорошо, адмирал.

– В этом городе живет учительница танцев по имени Сайрет. Она занимается в основном танцем живота, она безумна, и еще она – бывшая королева Диомеды, свергнутая с престола тем, кто стал королем. Которого в свою очередь свергли мы, когда захватили Диомеду. Он возглавил бунт и убил ее мужа и детей.

– Да, адмирал.

– Но почему он не убил и ее тоже?

– Жители Диомеды считают, что убийство сумасшедших навлекает несчастья. Их боги…

– Ладно, вопрос закрыт. Эта безумная бывшая королева и преподавательница танца живота имеет много учеников. Одна из ее учениц – юркая сарголанская принцесса по имени Сентерри, которая якобы тайно живет в Диомеде уже несколько месяцев, но о присутствии которой властям известно с первой минуты, как она ступила на землю порта.

– Да, адмирал.

– Почему мне не доложили об этом два месяца назад?

– Большинство информаторов и шпионов бывшего короля присоединились к подпольному сопротивлению, направленному против нас. Вчера один из шпионов попал в наши руки. После непродолжительных пыток мы предложили ему сумму золота и свободный проход в порт, и он тут же выдал местоположение Архивов Королевской службы безопасности.

– Ага, понимаю. Я хочу поговорить с ним.

– Сегодня утром его убили, адмирал.

– Это тоже можно понять. Так, возвращаясь к докладу… Другая подозрительная особа, изучающая танец живота, является исключительно могущественной, но слегка располневшей воллшебницей из Северного Скалтикара. Ее зовут Уэнсомер.

– О, прошу прощения, адмирал, мы не считаем, что Уэнсомер представляет проблему…

– Знаю-знаю. В записке говорится: «Безвредная для всех, кроме сладких пирогов». Также тут написано, что в Диомеде живет ее мать. В графе «причина визита» она по прибытии написала: «из-за избыточного веса».

– О да.

– Она прибыла в кондитерскую столицу мира, чтобы избавиться от избыточного веса?

– Э-э-э… ну да, – отозвался начальник службы безопасности, проводя пальцем под воротничком и чувствуя, как покрывается холодным потом.

Фортерон встал, подошел к своему подчиненному и принюхался:

– Не похоже, что вы пьяны.

– Я не пьян, ваша честь.

– И все же вы написали вот это?

– Ваша честь, но это все правда.

Фортерон медленно вернулся к своему креслу. Он сел и помассировал виски.

– Я – адмирал, – тихо и отчетливо произнес он. – Я потопил много вражеских кораблей, я разрабатывал стратегию и тактику боя, одерживал победы и обеспечивал благосостояние и здоровье тысяч моряков и пехотинцев. Танец живота несколько выходит за пределы моей компетенции. Я хочу сказать, он, конечно, радует глаз как представление, сопровождающее пир. Мне нравится наблюдать за извивающимися женскими телами, как и любому нормальному мужчине, но и только.

– Я совершенно согласен с вами, адмирал.

– Так вот, сейчас я хотел бы услышать внятные объяснения: что здесь происходит?

– Я тоже хочу во всем разобраться, ваша честь.

Но это был не тот ответ, на который рассчитывал Фортерон.

– Войны начинаются как по прихоти королей, так и по объективным причинам, – начал адмирал, с трудом сдерживая нарастающий гнев. – Если у какой-то принцессы возникла прихоть освоить танец живота, то у ее отца может возникнуть прихоть развязать войну, если мы будем недостаточно громко хлопать на ее премьерном выступлении.

– Безусловно, адмирал.

– Я полагаю, нам не повредит встреча с ней.

– Я бы советовал соблюдать осторожность, адмирал. Если она берет уроки в тайне, вы можете испортить сюрприз, который она готовит отцу.

– В таком случае мы устроим тайную встречу. Позаботьтесь об этом.

– Если вам будет угодно, адмирал, в какой день?

– Сегодня.

– Но… но, адмирал, сейчас около полуночи.

– Так поспешите!

Несмотря на страсть Сентерри к приключениям, она никогда не попадала в обстоятельства, которые можно хотя бы приблизительно назвать рискованными. Ей нравилось действовать тайно, ничем не рискуя, в Диомеде она так и жила. Город был занят иностранными войсками, но рынки оставались открытыми едва ли не с первого дня оккупации, а на заход в порт торговых судов и отгрузку товаров не налагалось ни малейших ограничений. Уверенная, что сможет вернуться домой в любой момент, Сентерри решила не покидать город. Однако в письмах семье выдумывала истории об опасностях, хаосе, беззаконии, якобы царивших на улицах, об ужасных, злобных завоевателях. Она красочно описывала, как скрывается от ежедневно грозящего ей ареста, не может найти способ вырваться из города, героически прячется в доме купца Арамедея, как помогает перепуганным горожанам укрывать беженцев с Тореи.