Пустыня смерти - Макмертри Ларри. Страница 4

— Вот сволочь, никак не подохнет, хоть и башку ей оттяпали, — с раздражением заметил Верзила Билл.

К черепашьей голове подошел поближе и присел перед ней самый старый рейнджер, высокий и седовласый Чадраш. Он никогда не бросал слов на ветер и по праву считался в отряде самым метким стрелком. У него было великолепное кентуккийское ружье с прикладом из вишневого дерева, оно выглядело изящным и дорогим по сравнению с грубо сработанными карабинами, которые носили большинство рейнджеров из его отряда.

Чадраш нашел мескитовую веточку и протянул ее к черепашьей голове. Челюсти сразу же схватили ветку, но перекусить не смогли. Он поднял ветку с вцепившейся в нее мертвой хваткой головой и небрежно сунул в карман своей старой черной куртки.

Джош Корн в изумлении вытаращил глаза.

— Зачем она тебе понадобилась? — спросил он Чадраша, но тот не удостоил его ответом. Тогда Джош обратился к Длинноногому Уэллейсу:

— На кой черт он решил таскать с собой вонючую голову старой черепахи?

— А на кой черт Гомес пошел в рейд вместе с Бизоньим Горбом? — спросил его в свою очередь Длинноногий. — Ты бы лучше задал этот вопрос.

В это время Матильда разрубила томагавком панцирь черепахи и нарезала на куски мясо. При виде ломтей зеленоватого мяса Билл Колеман опять почувствовал тошноту.

Хотя мексиканская кобыла исхитрилась лягнуть молодого Калла задним копытом, он смог затянуть на ней потуже седельную подпругу.

Майор Шевалье невозмутимо потягивал подернутый пеплом кофе. Опять задул холодный северный ветер. Майор не очень-то прислушивался к никчемной болтовне еще не совсем протрезвевших ребят у затухающего костра. Отхлебнув очередной глоток кофе, он услышал вопрос Длинноногого Уэллейса и сразу же встрепенулся.

— Что ты сказал насчет Бизоньего Горба? — спросил он. — Не думаю, чтобы этот подонок ошивался вблизи.

— Почему же? Он крутится тут, — не согласился Длинноногий.

— Что ты сказал насчет него? — переспросил Шевалье. Трудно было прислушиваться к разговорам, пока Матильда расправлялась с мерзкой черепахой.

— Я говорил про свой проклятый сон, — напомнил Длинноногий. — Во сне я видел, как Гомес скачет вместе с Бизоньим Горбом.

— Бред какой-то. Ведь Гомес из племени апачей.

Длинноногий ничего не ответил. Он знал, что Гомес — апач, а апачи не ездят вместе с команчи — такое просто немыслимо. Но так или иначе, он видел их во сне вместе. Если майору Шевалье не нравится слышать подобное, ну и черт с ним — Длинноногий будет по-прежнему попивать свой кофе и помалкивать.

Все остальные тоже замолкли. Стоило рейнджерам услышать имена двух страшных индейских воинов, как они сразу же затихали и чувствовали неуверенность.

— Не нравится мне твой рассказ про кишки, — заявил Верзила Билл. — Я намерен держать свои кишки в своем же животе, если никто не возражает.

Чадраш в это время уже седлал лошадь — он считал, что вправе откалываться от своего отряда без всякого спроса и зачастую отсутствовал дня два-три.

— Чад, ты что, сматываешься? — спросил Длинноногий Уэллейс.

— Мы все вскоре умотаем отсюда, — ответил Чадраш. — На севере объявились индейцы. Я чую их.

— А я-то думал, что здесь командую я, — сухо произнес майор Шевалье. — Не знаю, с чего бы это тебе приснился такой сон, Уэллейс? Почему вдруг два таких дьявола взяли и выступили вместе в поход?

— У меня и раньше бывали предвидения, — ответил Длинноногий. — Чад прав насчет индейцев. Я тоже чую их приближение.

— В таком случае, где они сейчас? — спросил майор, а северный ветер в этот миг задул в полную силу.

Все подхватились и кинулись разбирать свое оружие и пожитки. Верзила Билл Колеман опять ощутил тошнотворную тяжесть в животе. Он схватился было за ружье, но тут же согнулся пополам, его вырвало, а он не успел даже отвернуться.

Холодный ветер поднял и погнал по биваку белую пыль. Многие рейнджеры укрылись от ветра за невысокими песчаными холмиками или же в густых зарослях кустарника. Только на Матильду, казалось, ничего не действовало: она продолжала невозмутимо укладывать зеленоватые полоски черепашьего мяса на угли костра. Первые куски уже зарумянились и потрескивали, источая капли жира.

Старый Чадраш вскочил на коня и поскакал галопом на север, держа длинное ружье поперек седла. Длинноногий Уэллейс, подхватив ружье, побежал к кустам полыни и залег там.

— Что нам делать с кобылой, Гас? — спросил Калл.

Он служил в рейнджерах всего полтора месяца и все еще никак не мог уяснить, что нужно делать в критические моменты. Он наконец оседлал и взнуздал мексиканского мустанга, а в это время все остальные почему-то залегли за песчаными холмами с ружьями наизготовку. Даже Гас — и тот схватил свое старое ружьишко и спрятался неведомо где.

Майор Шевалье суетился, пытаясь снять путы с ног своей лошади, но ему не хватало сноровки и он проделывал все не столь быстро, как того хотелось.

— Эй, ребята! — крикнул он. — Идите живее сюда, помогите!

Увидев, как быстро смотались самые опытные бойцы из его отряда — Чадраш и Длинноногий, он решил, что над ними нависла угроза нападения. На зов майора подбежали Гас и Калл. Ветер стал уже настолько холодным, что Гас даже застегнул самую верхнюю пуговицу на своей фланелевой рубашке.

— Чертов ветер! — в сердцах выругался майор.

За завтраком он перечитывал письмо от своей дорогой супруги Джейн. Он читал это письмо по меньшей мере в двадцатый раз, но это была единственная весточка, полученная от его очаровательной и любимой жены. Когда началась вся эта заварушка с возможным набегом Бизоньего Горба и Гомеса, он запихнул письмо в карман куртки, но второпях не закрыл как следует клапан, и вот теперь свистящий ветер с силой выхватил листки оттуда. Письмо было длинное — его дорогая Джейн подробно описывала все новости в Виргинии, и несколько страниц ветер помчал в сторону Мексики.

— Ребята, поймайте мое письмо, — взмолился майор. — Не могу расстаться с ним. А я пока закончу седлать лошадь.

Майор принялся затягивать седельную подпругу на своем гнедом коне, а Калл и Гас помчались ловить листки, которые ветер умчал уже на порядочное расстояние. Они то и дело оглядывались, чтобы вовремя заметить нападение индейцев. Калл не успел прихватить ружье, единственным оружием у него был теперь пистолет. Он долго возился с мустангом, поэтому разговоров о пытках и самоубийстве не расслышал. Калл любил проделывать все обстоятельно, поэтому сомневался, стоит ли гоняться за листками письма, когда существует опасность внезапного окружения индейцами.

— Что болтал Длинноногий о том, как надо вышибать себе мозги? — спросил он Гаса, своего долговязого приятеля.

Гас поймал четыре странички из длинного письма майора, а Калл — три. Гаса, похоже, не очень-то волновала перспектива угодить в плен к команчам. Но его в целом беззаботное отношение к жизни в конфликтной ситуации менялось на раздражение, и он становился занудой.

— Я бы помог Матти разделывать черепаху, если бы она дала мне перепихнуться, — сказал Гас.

— Гас, индейцы приближаются, — заметил Калл. — Что все же говорил Длинноногий насчет того, как вышибать себе мозги? А чертова шлюха в помощи не нуждается. Сама управится с черепахой, — добавил он.

— Он говорил, что нужно стрелять себе в глаз, — вспомнил Гас. — Но будь я проклят, если поступлю так. Мне нужны оба глаза, чтобы зорче высматривать смазливых бабенок.

— Мне следовало бы держать ружье под рукой, — проговорил Калл, злясь сам на себя за то, что пренебрег золотым правилом. — Индейцев еще не видать?

— Нет. Зато вижу, как Джош Корн облегчается в кустах. — ответил Гас, указывая на их общего приятеля Джоша. Тот сидел на корточках в кустах с ружьем наготове и тужился. — Он, видно, думает, что это у него последний шанс, а затем его оскальпируют, — добавил Гас.

Наконец майор Шевалье вскочил на своего гнедого жеребца и помчался вслед за Чадрашом. Едва выехав с территории лагеря, он вынужден был осадить лошадь. Калл с трудом мог различать майора в туче пыли, а впереди, на севере от лагеря, надвигалась сплошная стена песка.