Благословение небес (История любви леди Элизабет) - Макнот Джудит. Страница 12

В ответ Элизабет только засмеялась и покачала головой. С гордостью рассказывать о достижениях подруг было еще приемлемо, но хвастаться собственными выходило за всякие рамки приличий, и ему, без сомнения, было это известно.

– А вот об этом вы не должны были спрашивать, – с притворной строгостью упрекнула она его.

– Приношу свои извинения, – он насмешливо поклонился, в уголках его рта по – прежнему играла улыбка.

Сад уже полностью погрузился в темноту. Элизабет понимала, что давно пора идти в дом, и все-таки медлила, почему-то ей не хотелось покидать укромную интимность сада. Сложив руки за спиной, она стала смотреть на звезды, которые только что появились на ночном небосклоне и тускло мерцали.

– Это мое любимое время дня, – тихо сказала она и покосилась на него, чтобы посмотреть, не наскучила ли ему своими разговорами, но он так же, как и она, закинул голову и рассматривал небо, словно находил там что-то интересное.

Элизабет отыскала Большую Медведицу.

– Смотрите, – сказала она, кивая на особенно яркую звездочку. – Это Венера. Или Юпитер? Я вечно их путаю.

– Это Юпитер. А вон там Большая Медведица.

Элизабет фыркнула и покачала головой, оторвав взгляд от неба и искоса посмотрев на него.

– Возможно, для вас и для кого-то другого это выглядит как Большая Медведица, но для меня все эти созвездия – просто огромная россыпь звезд, которую невозможно упорядочить. Весной я могу найти Кассиопею, но не потому, что она напоминает мне льва, а осенью я могу показать Арктур, но как все умудряются разглядеть Стрельца в этом скоплении звезд, для меня до сих пор загадка. Как вы думаете, там где-нибудь есть люди?

Он повернул голову и изумленно поглядел на нее.

– А как вы думаете?

– Я полагаю, есть. Мне вообще кажется проявлением высокомерия думать, что среди стольких тысяч звезд и планет, кроме нас, никого больше нет. Это то же самое, что полагать, будто Земля – это центр Вселенной, вокруг которого все вертится. Кстати, люди, кажется, не очень хорошо отблагодарили Галилео Галилея за то, что он опроверг это утверждение, правда? Представляю, каково ему было предстать перед судом инквизиции и отречься от того, что он знал и доказал!

– С каких это пор дебютантки стали изучать астрономию? – спросил он, когда она вернулась к скамейке, чтобы взять свой бокал с вином.

– У меня было много-много лет, чтобы читать, – бесхитростно призналась Элизабет. Не заметив его внимательного, испытующего взгляда, она взяла свой бокал и снова повернулась к нему. – Пожалуй, мне пора вернуться в дом и переодеться к ужину.

Он молча кивнул, и Элизабет проследовала мимо него. Затем она вдруг переменила свое решение, вспомнив о подругах, которые рассчитывают на нее.

– Вы знаете, у меня к вам несколько странная просьба, я хотела бы попросить вас об одной услуге, – медленно сказала она, взмолившись про себя, чтобы их мимолетное знакомства было для него таким же приятным и располагающим к дружеским отношениям, как для нее. С нерешительной улыбкой заглянув в его непроницаемые глаза, она попыталась изложить свою просьбу: – Не могли бы вы… по некоторым причинам я не могу объяснить… – невразумительно пробормотала она, вдруг ужасно смутившись.

– О какой услуге вы хотели бы попросить? Элизабет часто задышала.

– Не могли бы вы пригласить меня на танец сегодня вечером? Он не выглядел ни шокированным, ни польщенным ее смелым предложением. Элизабет напряженно всматривалась в его лицо, и наконец его красивые губы шевельнулись в ответе:

– Нет.

Обиженная и пристыженная его отказом, Элизабет опустила голову, но через несколько секунд вдруг осознала, что в его голосе прозвучало искреннее сожаление, и вопросительно посмотрела ему в лицо. Какое-то мгновение она изучала его бесстрастные черты, но внезапно раздавшийся смех где-то совсем рядом разрушил чары. Не видя выхода из неловкого положения, в которое ни за что не поставила бы себя сама, Элизабет подобрала юбки, собираясь уйти. Вытеснив из своего голоса все эмоции, она со спокойным достоинством попрощалась:

– До свидания, мистер Торнтон. Он вынул сигару изо рта и кивнул.

– До свидания, мисс Кэмерон. Потом развернулся и ушел.

Элизабет прошла в отведенные ей и ее подругам комнаты. Остальные девушки уже были там и переодевались в вечерние платья. С появлением Элизабет смех и разговоры внезапно смолкли, отчего у нее возникло ощущение, что говорили и смеялись над ней.

– Ну? – спросила Пенелопа, хихикнув. – Не томи нас в неизвестности. Ты произвела на него впечатление?

Неприятное подозрение, что она стала предметом чьего-то розыгрыша, немедленно оставило Элизабет, как только она взглянула на их улыбающиеся лица. Одна только Валери держалась прохладно и отчужденно.

– Впечатление, безусловно, произвела, – ответила Элизабет со смущенной улыбкой, – но вряд ли оно было особенно благоприятным.

– Он так долго пробыл с тобой, – подтолкнула ее к более пространному рассказу другая девушка. – Мы наблюдали за вами из дальнего конца сада. О чем вы говорили?

Элизабет почувствовала, как кровь быстрее потекла у нее по венам и прилила к щекам, когда она вспомнила красивое загорелое лицо Торнтона и улыбку, так странно преобразившую и смягчившую его чеканные черты.

– Честно говоря, я не помню, о чем мы говорили.

В большей степени это было правдой. Единственное, что она могла вспомнить, это то, как дрожали у нее колени и обрывалось сердце при каждом взгляде на него.

– Ну, и какой он?

– Красивый, – она спохватилась, уловив мечтательные нотки в своем голосе. – Обаятельный. И у него красивый голос.

– И конечно же, – с сарказмом вставила Валери, – сейчас он пытается узнать, где можно найти твоего брата, чтобы просить у него твоей руки.

Это замечание было таким нелепым, что Элизабет непременно рассмеялась бы, не будь она так растеряна и до странности разочарована тем, как равнодушно расстался он с нею в саду.

– На этот раз никто не помешает моему брату спокойно провести вечер, это я вам обещаю, – сказала Элизабет и добавила с сожалеющей улыбкой. – Более того, боюсь, что вы потеряли все свои деньги, потому что нет ни малейшей надежды на то, что он пригласит меня танцевать.

Извиняясь, она пожала плечами и пошла переодеваться, но как только вошла к себе в спальню, беззаботная улыбка, которую она демонстрировала подругам, сошла с ее лица, уступив место глубокой задумчивости. Элизабет села на кровать и стала бесцельно водить пальцем по золотым нитям розового парчового покрывала, пытаясь разобраться в чувствах, которые испытывала в присутствии Яна Торнтона.

Стоя рядом с ним в саду, она чувствовала испуг и одновременно какую-то веселую бесшабашность. Он излучал странное магнетическое притяжение, которое привлекало ее к нему независимо от ее воли. Ее вынудили добиваться его расположения, и она стояла там, попеременно радуясь и тревожась, в зависимости от впечатления, которое производили на него ее слова. Даже сейчас воспоминание о том, как он улыбался и смотрел на нее из-под полуопущенных век, вызывало незнакомое ей ощущение интимности, от которой ее бросало то в жар, то в холод.

Звуки музыки заставили Элизабет очнуться от грез, и она позвонила в колокольчик, чтобы Берта помогла ей одеться.

– Ну как, что ты скажешь? – спросила она Берту полчаса спустя, сделав пируэт перед зеркалом. Берта, которая когда-то была ее няней, а потом стала горничной, скрестила на груди руки и критически осмотрела свою прекрасную молодую хозяйку. Необычный наряд и прическа Элизабет были встречены с полным пониманием и одобрением. Волосы Элизабет были подняты кверху и уложены в виде короны, из-под которой вдоль щек спадали две легкие вьющиеся пряди. В ушах сверкали серьги с сапфирами и брильянтами, доставшиеся ей от матери.

В отличие от других нарядов Элизабет, преимущественно пастельных тонов и с завышенной талией, это платье ярко-синего цвета было гораздо более необычным и выгодно подчеркивало ее фигуру, Складки синего шелка расходились из-под плоского банта на левом плече и спадали до пола, оставляя другое плечо открытым. И хотя фасон платья представлял собой всего лишь простую прямую трубу, он явно льстил ее фигуре, красиво обрисовывая грудь и намекая на тонкую талию.