Нечто чудесное - Макнот Джудит. Страница 65
Она уже коснулась дверной ручки, когда тишину разорвал низкий зловещий голос:
– Александра!
Алекс невольно вздрогнула.
– Да? – вежливо бросила она, оборачиваясь.
– Хорошенько подумайте, прежде чем совершить ошибку и пренебречь приказами. Уверяю вас, вы горько пожалеете.
Превозмогая ледяной озноб тревоги и страха, Александра гордо подняла подбородок:
– Вы закончили?
– Да. Пошлите мне Хиггинса, пожалуйста. Эта просьба напомнила Алекс о судьбе ее слуг, и она круто развернулась, готовясь к последней схватке.
– В следующий раз, когда вздумаете отомстить мне за очередное воображаемое преступление, будьте добры оставить моих слуг в покое. Эти два ни в чем не повинных старика, которых вы сослали сегодня на кухню, заменили мне отца! Пенроуз учил меня удить рыбу и плавать, Филберт сколотил кукольный домик, а позже и плот и показал, как им управлять! Я не позволю вам унижать и оскорблять…
– Велите Хиггинсу, – невозмутимо перебил Джордан, – дать им работу, где вам будет угодно, кроме, конечно, передней и холла.
Дверь за Алекс захлопнулась. Джордан, мрачно хмурясь, в задумчивости опустился на стул. Он сделал все, как хотел, – заставил жену понять правила, по которым ей придется отныне жить, и был уверен, что она покорится. Немыслимо, чтобы молодая женщина, когда-то неприкрыто боготворившая мужа, посмела бросить ему вызов! Однако безумное, непреодолимое желание, охватившее Джордана всего несколько минут назад, поразило, расстроило и крайне его обозлило… Правда, наиболее вероятной причиной стало, видимо, вынужденное воздержание.
Джордан понимал, что Александра никогда не станет услужливой, покорной женой его грез, но ее поистине непокорный дух станет более чем достаточной наградой. Она не лгунья, не трусиха и никогда ему не наскучит. Лишь за последние полчаса она представила ему список его любовниц, честно призналась во всех грехах и сумела возбудить так, что он едва не потерял голову. Нет, ему не придется с ней скучать.
Он взял со стола перо, рассеянно повертел его в пальцах и вдруг нехотя улыбнулся. Боже, как она прекрасна, с этими неистовыми огромными глазами, мечущими зеленое пламя, и порозовевшими от гнева алебастровыми щеками. И все же, пока Александра будет держаться в рамках приличия, он готов позволить ей наслаждаться всеми преимуществами положения герцогини Хоторн. Пока будет держаться в рамках.
В дверях возникли Хиггинс и Джон Камден.
– Насколько я понимаю, – усмехаясь, спросил граф, – вы решили помириться с женой?
– Она сделает, как ей велено, – с полнейшей уверенностью ответил Джордан.
– В таком случае вы, конечно, присоединитесь к нам сегодня и приедете в «Уайтс»?
– Превосходно, – согласился Джордан, и мужчины принялись обсуждать дела их горнодобывающей компании.
Глава 22
Прямо из кабинета Джордана Александра направилась в переднюю, где сообщила дворецкому, что Филберт и Пенроуз ни в коем случае не будут работать на кухне, и попросила послать их в малую столовую, а сама с приклеенной к лицу улыбкой пересекла холл.
Обычно эта комната, отделанная в солнечных тонах и выходившая в сад, неизменно придавала ей бодрости, но сегодня, войдя и закрыв за собой дверь, Александра устало вздохнула и медленно, словно старуха, побрела к окнам. Она чувствовала себя так, словно только что вступила в битву с армией великанов. И проиграла.
Стыд и ужас бушевали лесным пожаром, и Алекс в отчаянии закрыла лицо руками, пытаясь честно признать страшную правду: теперь, как и год назад, стоит Джордану прикоснуться к ней, и она готова на все! О, она может противостоять его гневу, но не улыбке и поцелуям! Сладостное насилие этих поцелуев зажгло пламя в душе, сердце и теле. Несмотря на приобретенный за последние несколько месяцев опыт, невзирая на все, что знала о нем, Джордан Таунсенд все еще способен превратить ее в задыхающееся, охваченное страстью создание. В точности как когда ей было всего семнадцать.
И спустя все это время от его улыбки по-прежнему таяло сердце, а поцелуи вынуждали, требовали покориться его воле. Прикусив губу, Алекс безвольно прислонилась лбом к гладкому прохладному стеклу. С того момента, как они вышли из церкви, она была совершенно убеждена, что никогда больше ничего не испытает к нему. Но как быстро и легко он доказал обратное – и для этого понадобились всего лишь ленивая улыбка, поцелуй и прикосновение… Безвольная, жалкая, ничтожная трусиха! Что за дьявольский дар у этого человека, какими чарами он покоряет женщин?! Ведь у нее нет ни малейших сомнений относительно тех «нежных» чувств, которые он к ней питает.
Что в нем вообще такого особенного и почему она ощущает, будто совершила нечто прекрасное и необыкновенное, всякий раз, когда заставляет его рассмеяться? И по какой причине Алекс все еще приходится бороться со странной, наивной уверенностью в том, что, если очень постараться, в один прекрасный день выяснится, что она все-таки что-то значит для него и именно ей судьба предназначила сделать его другим: смягчить характер, приручить, растопить льдинки холодного цинизма в глазах. Вне всякого сомнения, в том же убеждены все остальные женщины, н именно потому самые прожженные, опытные кокетки из кожи вон лезут, чтобы ему угодить. И сегодня ночью Джордан, конечно, не ограничится поцелуями.
«Сегодня ночью, в постели, после того как я вернусь из „Уайтса“, мы можем обсудить, что я предпочитаю…» Сегодня ночью… в постели… Предательская память услужливо воскресила ту незабываемую ночь в гостинице, и Александра рассерженно тряхнула головой, пытаясь затушить уже загоревшийся в крови огонь. Она не может и не хочет позволить ему овладеть ею! Никогда! Как он смеет врываться в ее жизнь и предъявлять какие-то супружеские права, даже не пытаясь, хотя бы для виду, ухаживать за ней, добиваться расположения, как подобает джентльмену из общества!
Джордан с самого начала не дал себе труда хотя бы поцеловать ей руку!
Но сегодня он может отправляться в любую из десятков чужих постелей, к бесчисленным женщинам, готовым отдаться ему по первому зову. И в прошлую ночь он, конечно, не преминул этим воспользоваться. Вероятнее всего, посетил свою последнюю любовницу. Ну а сегодня успеет завлечь другую, прежде чем окажет «честь» законной жене.
Лихорадочные мысли неотступно вертелись в голове, пока Алекс не почувствовала, что ее сейчас стошнит. Отняв руки от лица, она оглядела светлую уютную комнату, словно в поисках спасения. Необходимо любым способом скрыться, уехать от него как можно дальше. Еще одного подобного потрясения она просто не выдержит!
Осознав, что при этом придется оставить Лондон и новых друзей, Александра ощутила боль потери, но впереди ждали свобода и бесконечный покой. Джордан всего день как дома, а ревность уже терзает ее!
И тут она вспомнила о Моршеме. Да, там она обретет утерянную силу духа. Маленькая деревушка маячила на горизонте, как убежище от всех бед и забот.
Но если она собирается вернуться, нет смысла сидеть и ждать, пока судьба смилостивится и поможет. Судьба явно не на ее стороне… Именно капризы рока вынудили Алекс выйти замуж за развратного негодяя, который к тому же с самого начала не хотел ее. Именно судьба вернула его, и теперь Александре придется покорно выполнять прихоти человека, который, как и прежде, не хотел ее, но к тому же оказался еще и распутником, высокомерным, бесчувственным тираном!
Как ни больно, приходилось признать, что женщина, особенно в кругу аристократов, не что иное, как вещь. Их выбирают, словно призовых кобыл, ради получения наследников, а потом забывают и покидают без зазрения совести. только она не беспомощная, бессильная, ни на что не способная мисс из благородной семьи! Едва ли не с детства АЛЕКС заботилась не только о себе, но и о других! Теперь же став взрослой, она еще лучше сумеет устроить свою жизнь. Займется тем, чего всегда хотел от нее дедушка, – начнет учить детей читать и писать. Теперь, когда она станет респектабельной замужней женщиной, деревенские жители не будут ее избегать и, вероятнее всего, забудут единственный давний промах, а если и нет. Александра, пожалуй, скорее предпочтет жизнь парии, чем ту, что предназначена ей здесь, – существование сорванного с дерева листочка, отданного на волю переменчивых ветров судьбы И капризов грубого, необузданного человека.