Нечто чудесное - Макнот Джудит. Страница 78

В иных обстоятельствах Александра рассмеялась бы, но постоянное напряжение отнюдь не способствовало проявлению чувства юмора. Она сознавала, что Джордан пытается отвлечь ее, но благодарности не испытывала: в конце концов, именно он виноват, что ей не по себе. Более того, Александра никак не могла взять в толк, почему он нисколько не смущается тем, что должно произойти между ними. Недаром он пользовался репутацией повесы! Вряд ли ему неловко или стыдно из-за того, что он проделывал сотни раз с десятками женщин!

Час спустя Джордан открыл смежную дверь между их покоями и вошел в ее спальню, но тут же замер, не веря глазам. Занавеси на кровати были раздвинуты, покрывало из светло-голубого атласа заманчиво откинуто, открывая кремовые шелковые простыни, но Александры не было.

Джордан направился было к порогу, намереваясь приказать обыскать каждый уголок и закоулок в Хоторне, но тут же увидел ее. Алекс стояла у окна, глядя в темноту и обхватив себя руками, словно замерзла. Или боялась.

Гнев сменился облегчением. Джордан быстро приблизился к ней, бесшумно ступая по толстому обюссонскому ковру и не сводя глаз с соблазнительного видения. Волосы Александры разметались по плечам волнистым водопадом, а низкий вырез белой атласной сорочки открывал плечи, чуть поблескивавшие алебастром.

Он встал у нее за спиной, и Александра обернулась, увидев его отражение в оконном стекле. Джордан осторожно провел рукой по ее блестящим волосам. Глаза Александры неистово сверкнули, но она не отстранилась. Гладкие, как атлас, пряди скользили между пальцами.

– Итак, – сказал Джордан, улыбаясь в эти рассерженные глаза, – маленький воробушек превратился в прекрасного лебедя?

– Пустые комплименты от…

И прежде чем она успела договорить, Джордан нагнулся и подхватил ее на руки.

– Куда вы несете меня? – встрепенулась Алекс, видя, что он идет к двери.

– В мою постель, – прошептал он, щекоча губами ее шею. – Она больше.

На каминной полке мерцали свечи в большом канделябре, отбрасывая тусклые отблески на погруженную в полумрак комнату. Джордан ступил на возвышение, где стояла кровать, и осторожно опустил Александру на пол. Но когда он наконец поднял голову и взглянул в ее глаза, что-то в их бездонных зеленовато-голубых глубинах… или, возможно, хриплые звуки частого неровного дыхания заставили его понять, что Александра вовсе не злится. Она смертельно напугана.

– Александра? – мягко спросил Джордан, чувствуя, как она затрепетала, когда он провел ладонью по ее рукам до самых плеч. – Ты дрожишь. Боишься?

Не в силах выдавить ответ, Александра долго смотрела на высокого, сильного мужчину с пылающими сладострастием глазами, во власти которого она сейчас окажется, прежде чем едва заметно кивнуть.

Джордан с нежной улыбкой откинул с ее лба непокорный локон.

– На этот раз тебе не будет больно, обещаю.

– Дело не в этом! – выпалила Александра, когда его руки скользнули к банту на ее груди. Она попыталась стиснуть его пальцы, уже не стесняясь открыто умолять:

– Вы не понимаете! Я даже не знаю вас.

– Ты познала меня в самом библейском смысле этого слова, – хрипло поддразнил он.

– Но… но это было так давно…

Джордан, приподняв подборок Александры, испытующе заглянул ей в глаза.

– Правда? – тихо спросил он, чувствуя, какая огромная волна облегчения окатила его. Судя по ее поведению последние три месяца и учитывая весьма свободные нравы замужних женщин своего круга, Джордан боялся надеяться на то, что она не знала других мужчин, и решительно отказывался думать, будто она вообще способна на подобную верность. Но сейчас, видя стыдливую невинность в этих широко раскрытых глазах, он понял, как ошибался, и на сердце стало тепло от сознания, что его пленительно-прелестная жена по-прежнему полностью и исключительно принадлежит лишь ему.

– Да… столько времени… для нас обоих, – шепнул он, прикасаясь губами к ее ушку.

– Пожалуйста, не нужно! – В голосе Алекс было столько неподдельной паники, что Джордан отстранился. – Я… я боюсь, – пробормотала она, и Джордан инстинктивно понял, чего стоило это признание мужественной девочке, вот уже три дня противопоставлявшей его воле свою.

Слишком умудренный жизнью, чтобы смеяться над ее страхами, он постарался ее развеселить.

– Я тоже немного боюсь, – признался он, дружелюбно улыбаясь.

– Вы… вы?! Но почему?

– Как ты уже сказала, мы очень долго были врозь, – беспечно, успокаивающе объяснил он, развязывая ленты на ее сорочке и обнажая белоснежные полушария грудей. Не отрывая от них взгляда, он осторожно спустил с ее плеч пеньюар. – А вдруг я совершенно забыл, как это делается? – с притворным ужасом охнул он. – А когда мы окажемся в постели, будет поздно спрашивать у кого-нибудь совета, верно? Конечно, я мог бы обратиться к твоему другу Пенроузу, но придется при этом громко кричать, и все слуги проснутся и прибегут сюда, чтобы узнать, из-за чего такой шум…

Несмотря на скованность, Александра не смогла подавить смешок и потому почти не заметила, как пеньюар вместе с сорочкой оказались на полу.

– Уже лучше, – пробормотал он, намеренно стараясь глядеть ей в глаза, а не на сверкающее белизной обнаженное тело, и привлек жену к себе. – Знаешь, мне так нравится, когда ты смеешься, – продолжал он, пытаясь заставить ее забыть о смущении, и поспешно развязал пояс бордового халата. – Твои глаза сияют, когда ты улыбаешься, – тихо добавил он, осторожно укладывая ее на спину и ложась рядом.

Александра задохнулась, когда он приподнялся на локте, осторожно провел ладонью по ее животу и, сжав грудь, завладел ее губами в бесконечном, пьянящем, головокружительном поцелуе.

Он целовал ее снова и снова; руки гладили, ласкали, терзали, соблазняли и обольщали, пока Александра не потеряла рассудок. Подавляемое все это время желание наконец-то вырвалось наружу, и она с беспомощным стоном прижалась к нему и ответила на поцелуй, сминая его губы своими, полуоткрытыми, проникая языком в его рот, путаясь пальцами в жесткой густой шевелюре. И хотя она сдалась и Джордан одержал победу, именно он на несколько мгновений забыл обо всем и едва не лишился сознания.

Обняв жену, Джордан вместе с ней перекатился на спину, не переставая гладить ее атласную кожу; ноги их переплелись. Он медленно прижимался к ее бедрам, без слов давая понять, чего хочет.

Какой-то частичкой неистовствующего, смятенного разума Джордан сознавал, что не должен торопиться, но его изголодавшееся тело не слушалось велений воли, особенно когда язык Александры коснулся чувствительной мочки его уха.

Вздрагивая от жгучего желания, требующего немедленного утоления, Джордан прижался к жене; пальцы скользнули во влажное тепло, и он понял: она готова принять его.

– Прости, любимая, – хрипло прошептал он, сжимая округлые ягодицы и приподнимая ее бедра. – Я… не… могу… больше… ждать.

И, задохнувшись, стал медленно проникать в ее невероятно тесные глубины, боясь, что причинит ей боль, но тут же замер в мучительном удивлении, когда Алекс неожиданно повернула голову и с длинных, загнутых вверх ресниц скатились две огромные слезы.

– Алекс? – выдохнул Джордан, напрягая руки и плечи в почти бесплодной попытке усмирить неистовые потребности тела и не ворваться в нее одним рывком, до самого конца.

Высвободив руку, он осторожно взял пальцами ее подбородок и повернул лицо Алекс к себе.

– Открой глаза и взгляни на меня, – тихо приказал он.

Мокрые ресницы поднялись, и он уставился в полные слез – аквамариновые глаза.

– Я сделал тебе больно? – недоверчиво спросил он. Александра всхлипнула и покачала головой, борясь с безудержным порывом умолять его взять ее, любить всем сердцем и телом. Боже, она жаждала этого с того момента, как он лег рядом и обнял ее. Потому и плакала. Всего за несколько мгновений его ласки сломили все барьеры, воздвигнутые в ее душе, оставили такой же слабой и беспомощной, страстно стремившейся к нему, как… полтора года назад, когда она была наивной девочкой.