Помнишь ли ты... - Макнот Джудит. Страница 42

Дуг Хэйуорд был настроен не просто враждебно — он повел себя оскорбительно. Поднявшись, он демонстративно сунул руки в карманы, чтобы избежать рукопожатия с Коулом. Не сводя с него презрительного взгляда, он объяснил Эми:

— Гаррисон работал у нас на конюшне, убирал навоз. А теперь он жертвует скульптуры для благотворительных аукционов. — Повернувшись к Коулу, он добавил:

— Поразительно, как высоко может взлететь человек в Америке — верно, Гаррисон?

У Коула заиграли желваки и налились кровью глаза.

Необъяснимая вражда между двумя мужчинами была почти осязаемой, и родственники по привычке ждали вмешательства Дианы. Каким бы неловким или безнадежным ни казалось положение, Диана всегда ухитрялась разрядить обстановку — благодаря своему редкостному сочетанию тактичности, чуткости и чувства юмора.

Однако на сей раз Диана, по-видимому, не желала или не могла вмешаться. Она одарила широкой улыбкой двоих мужчин, которые мрачно взирали друг на друга, как дуэлянты, ждущие сигнала к поединку, и весело защебетала:

— Вижу, вам обоим не терпится вспомнить прошлое, но с этим придется подождать — потому, что мы с Коулом уходим. — С этими словами она схватила со стола черную сумочку, взяла Коула под руку и поспешила прочь, буквально волоча его за собой.

Считая, что правила вежливости требуют от него хоть какой-нибудь прощальной реплики, Коул оглянулся через плечо и увидел, что Хэйуорд направился в другую сторону.

— Диана согласилась немного развеяться и потанцевать со мной, — объяснил он ее родным.

Сидящие за столом проводили удаляющуюся парочку взглядами. За исключением бабушки Дианы все, похоже, считали вечер триумфальным поворотным моментом в несложившейся личной жизни Дианы.

— Мистер Гаррисон именно тот человек, в поддержке которого Диана больше всего нуждалась сегодня. К ней вернулась гордость, она вновь выглядит счастливой.

— Диана с честью вынесла испытание, — вставил Спенсер.

— Диана — воплощенная практичность, — добавил дедушка. — Она всегда знала, что Дэн ей не пара, и потому не питала никаких иллюзий.

— Диана умеет бороться и побеждать, — согласилась Кори.

— Для Дианы этот вечер был последней каплей! — ровным тоном возразила Роза Бриттон.

— Чепуха, бабушка, — отмахнулась Кори. — Она всегда была независимой и самостоятельной. Она сдержанна, вынослива и, кроме того…

— И кроме того, — торжествующе перебила бабушка, указывая на неоспоримое доказательство эмоционального состояния Дианы, — она только что ушла с моей черной сумкой!

Это откровение заставило всех родственников одновременно повернуться и в тревоге раскрыть рты, созерцая уходящую Диану. Родные и друзья прекрасно знали о неустанном внимании Дианы к мелочам; ее чувство стиля стало таким же легендарным, как и ее способность выглядеть идеально и быть предельно собранной в самых сложных обстоятельствах. А сейчас на столе лежала маленькая сумочка Дианы — блестящая безделушка от Джудит Лейбер в форме украшенной драгоценными камнями засахаренной сливы с серебристым хвостиком и зелеными листьями. То, что она ушла в роскошном лиловом платье с объемистой черной сумкой, было настолько несвойственно для Дианы, что вся семья не на шутку встревожилась.

— Как видите, — печально заключила бабушка, — Диана наконец дошла до ручки.

Глава 25

— Если вы и вправду готовы танцевать со мной, — пошутил Коул, когда они приблизились к бальному залу, — я предлагаю вам сначала выпить. — Он остановился у банкетного стола, где приборы остались нетронутыми, вынул бутылку шампанского из ведерка со льдом и наполнил бокалы. — Алкоголь обладает обезболивающим эффектом, — пояснил он Диане с усмешкой, — а танцевать со мной — болезненное и опасное занятие.

Диана взяла бокал и подумала, что согласилась бы танцевать с Коулом даже босиком, даже если бы обувь партнера была усеяна шипами. Женщины уже не провожали ее взглядами, полными презрения или жалости. Диана с удивлением отметила, что теперь они посматривали вовсе не на нее, а на Коула, и Диана не могла винить их в этом. Густые черные волосы, пронзительные серые глаза и высокая, атлетическая фигура делали Коула Гаррисона неотразимым.

Те самые мужские качества, которые заставляли девочек-подростков мечтать о нем еще много лет назад, сейчас проявлялись в полную силу. В Коуле всегда чувствовалась грубоватая мужественность и страстность, но теперь их дополняла аура холодной утонченности и неукротимой властности.

Стоя у входа в зал, Диана потягивала шампанское, наслаждаясь смущением на лицах тех же знакомых, которые совсем недавно в упор разглядывали ее, всем своим видом демонстрируя жалость или злорадство.

Оркестр заиграл популярный медленный танец, но когда Диана попыталась отставить бокал с недопитым шампанским, Коул покачал головой:

— Допейте до дна.

— Вы и в самом деле боитесь отдавить мне ноги? — спросила она, улыбаясь со смесью благодарности и облегчения.

— Конечно, нет, — насмешливо отозвался Коул. — Я боюсь, как бы от напряжения и неловкости вы не отдавили ноги мне.

Диана со смехом допила шампанское и взяла Коула под руку, привлекая его ближе тем бессознательным жестом, который показался Коулу несколько хозяйским и вместе с тем несказанно порадовал. Он собирался вступить в переговоры насчет одной из самых важных сделок в своей жизни с прелестной, ничего не подозревающей женщиной, и она должна была безгранично доверять ему, чтобы согласиться на его нелепое предложение.

Когда он обнял ее за талию, выйдя на середину зала, Диана подняла на него сияющие благодарностью глаза:

— Коул!

Он ответил на ее улыбку, но взгляд его серых очей, разглядывающих Диану из-под полуопущенных век, казался задумчивым и сосредоточенным.

— Да?

— Вам когда-нибудь говорили, что вы чрезвычайно внимательны и галантны?

— Никогда. Обычно меня считают холодным, расчетливым и безжалостным.

Такая несправедливость возмутила Диану. Теперь, когда ее сердце переполняла признательность, а голова кружилась от вина и шампанского, Коул Гаррисон представлялся ей самым чудесным и всесильным человеком на свете — могущественным защитником, поспешившим ей на выручку, победившим ее врагов и спасшим от унижения. Он был воплощенная смелость и благородство в мире, полном трусости и коварства.

— Почему люди так несправедливы к вам?

— Потому, что они совершенно правы. Диана хмыкнула:

— Лжец!

Он притворился, будто уязвлен ее словами:

— А вот это не правда.

— Вот как? — Безуспешно пытаясь сдержать улыбку, Диана решила, что Коул шутит, смущенный ее похвалой, и перевела разговор:

— Для кого же вы все-таки купили это ожерелье?

Он устремил на нее такой долгий и красноречивый взгляд, что Диана с беспокойством предположила: либо Коул умеет читать мысли, либо он и вправду потратил сорок тысяч долларов просто ради того, чтобы поддержать ее сегодня вечером. Но следующие слова Коула развеяли ее сомнения.

— Это ожерелье — свадебный подарок для моей будущей жены.

— Как чудесно! Когда же состоится ваша свадьба?

— Сразу же после того, как я сделаю предложение.

Он произнес это так деловито, что Диана не удержалась от искушения поддразнить его:

— Или вы нисколько не сомневаетесь, что она согласится, или надеетесь покорить ее этим ожерельем — что из двух?

— Я бы сказал — и то и другое. Я действительно надеюсь покорить ее этим ожерельем и абсолютно уверен, что она согласится — как только я изложу все значение и преимущества подобного решения.

— Вы говорите о браке так, словно предлагаете проект слияния предприятий, — удивленно заметила Диана.

Коул быстро пересмотрел свою тактику и произнес притворно-небрежным тоном:

— В последний раз, когда я делал предложение, нам обоим было по шестнадцать лет. Мне явно следует усовершенствовать свои методы, котенок.

Диана слегка смутилась, обнаружив, что Коул Гаррисон вовсе не такой решительный и опытный мужчина, каким он представлялся ей в шестнадцать лет. Но больше всего ее тронуло обращение. Котенок. Давнее прозвище, которое он припомнил, прозвучало в этот Миг ласково и фамильярно — как напоминание о временах, когда Диана болтала с Коулом в конюшне Хэйуордов. Вокруг витал сладкий запах свежего сена и кожаных седел, а бессвязные беседы подростков прерывали приглушенное фырканье лошадей и стук копыт. Тогда жизнь казалась Диане совсем простой, будущее — светлым и полным самых заманчивых возможностей.