Рай. Том 1 - Макнот Джудит. Страница 74

Услышав жужжанье переговорного устройства, Мэтт от неожиданности подпрыгнул.

— Мисс Бенкрофт звонит, — объявила Джоанна. Он поднял трубку.

— Мередит! — сухо, нетерпеливо бросил он. — Какой неожиданный сюрприз!

Мередит рассеянно отметила, что он не сказал:

«неожиданное удовольствие», как было принято, и что его голос куда более низкий и звучный, чем ей запомнилось.

— Мередит! — Его раздражение донеслось до нее через разделявшее их расстояние и вывело Мередит из нервного транса. — Если ты позвонила, чтобы дышать мне в ухо, я, конечно, польщен, но несколько недоумеваю. Что тебе нужно от меня?

— Вижу, ты по-прежнему так же самоуверен и плохо воспитан, как…

— А… значит, ты решила покритиковать мои манеры, — заключил Мэтт.

Мередит строго напомнила себе, что ее цель — уговорить его, а не раздражать и не восстанавливать против себя. Стараясь держаться в рамках приличия, она чистосердечно призналась:

— Собственно говоря, я звоню, потому что хотела бы… зарыть топор войны.

— Предварительно отрубив мне что-нибудь этим топором? Что же именно?

Это слишком близкое к правде замечание заставило Мередит беспомощно рассмеяться, и, услышав тихие звуки, Мэтт неожиданно вспомнил, как очарован был когда-то этим заразительным смехом и ее чувством юмора. Лицо мгновенно окаменело, а глаза сузились.

— Что тебе нужно, Мередит? — жестко повторил он.

— Я хочу… то есть, мне необходимо поговорить с тобой… с глазу на глаз.

— На прошлой неделе ты повернулась ко мне спиной на виду у пяти сотен людей, — процедил он. — Почему столь внезапная перемена?

— Кое-что случилось, и мы должны это обсудить в спокойной обстановке и без скандала, — выдохнула она, отчаянно пытаясь не раскрывать подробностей, пока не останется наедине с Мэттом. — Это… насчет… нас…

— «Нас» уже давно нет, — бесстрастно заметил он, — и после случившегося в опере ясно, что ты не способна ни на спокойствие, ни на рассудительность.

Язвительная реплика уже готова была сорваться с губ Мередит, но она вовремя сдержалась. Ни к чему эти словесные поединки, сейчас нужны мирные переговоры. Она была деловой женщиной и научилась успешно справляться с самыми упрямыми мужчинами, следовательно, необходимо привести Мэтта в более разумное и хладнокровное состояние. Спорами ничего не добьешься.

— Я не имела ни малейшего представления о том, что Салли Мэнсфилд стоит рядом, когда говорила все это, — тактично объяснила она. — И готова извиниться за все, что произошло, особенно за то, что вела себя подобным образом в ее присутствии.

— Потрясающе! — издевательски заметил Мэтт. — Ты, очевидно, изучала дипломатию.

Мередит сделала раздраженную гримаску, но продолжала все тем же мягким тоном:

— Мэтт, я пытаюсь заключить перемирие, неужели ты не можешь хоть немного помочь мне?

Звуки его имени на ее губах окончательно лишили Мэтта равновесия, и чтобы скрыть это, он колебался секунд пять перед тем, как резко ответить:

— Через час я вылетаю в Нью-Йорк. Вернусь только в понедельник поздно вечером. Мередит торжествующе улыбнулась:

— В четверг — День Благодарения. Не могли бы мы встретиться до того, скажем, во вторник, или ты ужасно занят?

Мэтт поглядел на календарь, заполненный пометками о встречах и совещаниях. Да, минуты свободной нет.

— Хорошо, во вторник. Почему бы тебе не прийти в офис в одиннадцать сорок пять?

— Чудесно, — согласилась Мередит, скорее обрадованная, чем разочарованная пятидневной отсрочкой.

— Кстати, — вспомнил он, — твой отец знает об этой встрече?

Значит, его неприязнь к отцу с годами не уменьшилась…

— Знает.

— Удивляюсь, как это он не заковал тебя в кандалы и не запер под замок. Должно быть, с годами совсем ослаб.

— Вовсе нет, просто стал старше и очень болен. Пытаясь смягчить неизбежный взрыв гнева Мэтта при известии о том, что отец нанял мошенника-адвоката и они до сих пор по закону женаты, она добавила:

— Он в любую минуту может умереть.

— Надеюсь, когда это произойдет, — саркастически бросил Мэтт, — у кого-нибудь найдется достаточно мужества, чтобы вбить ему в сердце осиновый кол.

Мередит едва успела подавить испуганный смешок и вежливо попрощалась. Но стоило повесить трубку, как улыбка мгновенно исчезла с ее лица, и она устало положила голову на спинку кресла. Мэтт намекнул, что ее отец вампир, и в самом деле, иногда она чувствовала себя так, словно он высасывает из нее жизнь. Во всяком случае, Филип украл у дочери радость юности.

Глава 26

Во вторник, стоя перед зеркалом в ванной комнате, смежной с ее кабинетом, Мередит ухитрилась убедить себя, что способна встретиться с Мэттом на нейтральной почве и уговорить его согласиться на быстрый тайный развод.

Она чуть подкрасила губы, взбила доходившие до плеч волосы в модную прическу и отступила, чтобы оценить впечатление, производимое ее черным платьем из мягкой шерсти джерси, с высоким воротником, узкой юбкой и длинными, широкими, собранными на запястьях рукавами. Широкое блестящее золотое колье ярко выделялось на черном фоне, а на запястье переливался браслет в таком же стиле. Самолюбие и здравый смысл заставили ее выглядеть как можно лучше: Мэтт встречался с кинозвездами и сексапильными элегантными моделями, и она легче сможет договориться с ним, если будет выглядеть уверенной и изящной.

Удовлетворенная результатом, Мередит сунула косметичку в сумку, надела манто и перчатки и решила взять такси, чтобы не пробираться самой в бесконечном потоке машин и не искать место парковки в такой дождь.

Усевшись в такси, она выглянула в окно, наблюдая, как пешеходы поспешно бегут по Мичиган-авеню, держа над головами зонтики и развернутые газеты. Капли барабанили сотнями крохотных молоточков по крыше такси, и она поплотнее завернулась в роскошное манто, подаренное отцом на двадцатипятилетие. Все эти пять дней и ночей она непрестанно репетировала, как и что сказать. Нужно быть спокойной, тактичной, деловой… да-да, именно так она будет себя вести. Не стоит опускаться до того, чтобы критиковать его за прошлое. Пусть у него нет совести, Мередит совершенно не желает доставить ему удовлетворение узнать, как ранило ее его предательство. Но никаких истерик — она будет спокойной, тактичной и деловой. Именно таким образом она, возможно, сумеет показать ему пример, как вести себя, и, возможно, их отношения станут более цивилизованными. Кроме того, не стоит обрушивать на его голову все проблемы сразу, нужно сообщать обо всем постепенно.

Но руки снова начали дрожать, и Мередит сунула их поглубже в карманы, судорожно сжав кулаки в нервном напряжении. По стеклам лились водяные струи, так что яркие вспышки светофоров превращались в размытые пятна красного, желтого и зеленого, напоминая Мередит о фейерверке, взрывавшемся волшебными огнями Четвертого июля, в день, навсегда изменивший жизнь Мередит.

Голос таксиста отвлек ее от мрачных мыслей:

— Мы приехали, мисс.

Мередит порылась в сумочке, заплатила ему и бросилась к небоскребу из стекла и бетона.

Выйдя из лифта на шестидесятом этаже, она оказалась в огромной приемной, затянутой серебристым ковром. Мередит подошла к секретарше, шикарной брюнетке, сидевшей за круглым столом и с плохо скрытым любопытством наблюдавшей за посетительницей.

— Мистер Фаррел ожидает вас, мисс Бенкрофт, — сказала она, очевидно, узнав Мередит по снимкам в прессе. — Сейчас он на совещании, но через несколько минут оно закончится. Пожалуйста, садитесь.

Раздраженная тем, что Мэтт явно намеревается заставить ее ждать, как крестьянку, добивающуюся аудиенции у короля, Мередит подчеркнуто поглядела на часы. Она приехала на десять минут раньше.

Гнев испарился так же внезапно, как и вспыхнул, и Мередит уселась в хромированное кресло с кожаной обивкой. Не успела она раскрыть журнал, как из углового кабинета вышел мужчина, оставив дверь нараспашку. Мередит поняла, что может беспрепятственно изучать мужа поверх страниц журнала, и украдкой уставилась на него. Он сидел на столом, задумчиво сдвинув темные брови, и о чем-то говорил с незнакомыми мужчинами. Несмотря на небрежную позу, он излучал атмосферу властности и уверенности в себе. Сразу было видно, кто хозяин в этой комнате. Он словно был олицетворением мощи и силы, которые Мередит нашла немного удивительными и странно-тревожащими. В ту ночь в опере она была слишком расстроена, чтоб хорошенько рассмотреть его, по теперь у нее были для этого время и возможности, и Мередит отметила, что он остался почти таким же, что и одиннадцать лет назад… и все-таки в чем-то изменился. В тридцать семь лет он потерял свежесть юности, и теперь лицо светилось приобретенным тяжким трудом опытом, что делало его еще привлекательнее, но и более непреклонным. Волосы оказались темнее, чем она припоминала, глаза светлее, но скульптурно очерченные губы все так же излучали неприкрытую чувственность.