Раз и навсегда - Макнот Джудит. Страница 14

Вместо того чтобы почувствовать себя виноватым, он, казалось, даже немного развеселился.

– А вас, случайно, не учили тому, что подслушивать нехорошо?

– Я и не подслушивала, – возразила Виктория, – Вы распекали меня на чем свет стоит таким голосом, который, должно быть, слышали даже в Лондоне.

– Куда же вы собираетесь отправиться? – спросил он, пропуская мимо ушей ее язвительную реплику.

– Это не ваше дело.

– Не грубите! – сказал он холодным повелительным тоном.

Виктория смерила его презрительным взглядом. На его лице читалась угроза. У него были широкие плечи и мощная грудь; рукава белой рубашки, подвернутые до локтя, обнажали бронзовые от загара мускулистые руки, чью силу она уже испытала, когда накануне он нес ее наверх.

Она знала также, что он отличался взбалмошным характером, и, судя по зловещему взгляду его жестких агатово-зеленых глаз, он, кажется, даже собирался силой вырвать у нее ответ. Чтобы не дать ему такой возможности, Виктория холодно сказала:

– У меня есть небольшая сумма. Постараюсь остановиться в какой-нибудь деревне.

– В самом деле? – с сарказмом протянул он. – Тогда, просто из любопытства, скажите, на что вы будете жить, когда у вас кончатся деньги?

– Буду работать! – сообщила ему девушка, пытаясь вывести его из себя.

Темные брови взметнулись в ироническом веселье.

– Это что-то новенькое – женщина, всерьез желающая работать. Тогда скажите, что же вы умеете делать? – Его вопрос был резким, как удар хлыста. – Вы умеете пахать?

– Нет…

– А забивать гвозди?

– Нет.

– А доить коров?

– Нет!

– Тогда вы бесполезны не только для самой себя, но и для других, не так ли? – безжалостно резюмировал он.

– Это совсем не так! – возразила она с сердитой гордостью. – Я очень многое умею, могу шить, готовить и…

– И позволить всем жителям деревни сплетничать о том, какие монстры эти Филдинги, которые отказали вам в приюте? Забудьте об этом, – надменно сказал он. – Я этого не допущу.

– Ах, я только забыла спросить вашего разрешения! Захваченный врасплох, он сурово уставился на нее. Даже взрослые люди редко осмеливались бросать ему вызов, а эта девчонка посмела. Если бы его возмущение не было так же велико, как изумление, то он, наверное, лишь посмеялся бы ее храбрости. Подавив неожиданный порыв смягчить свои слова, он коротко сказал:

– Если вам так уж неймется самой зарабатывать себе на жизнь, в чем я сомневаюсь, то почему бы не делать этого здесь?

– Мне очень жаль, – холодно заявила дерзкая юная красавица, – но это не годится.

– Почему же?

– Потому что я не могу представить себя кланяющейся, шаркающей ножкой и дрожащей от страха каждый раз, когда вы будете идти мимо, как полагается вести себя остальным вашим слугам. Только подумать, что этот бедняга с больным зубом чуть не упал в обморок утром, когда вы…

– Кто? – потребовал ответа Джейсон, и его гнев моментально уступил место изумлению.

– Мистер О'Мэлли.

– Кто такой этот мистер О'Мэлли, черт его подери? – еле сдерживаясь, выпалил он.

У Виктории от отвращения округлились глаза.

– Вы даже не знаете его имени, не так ли? Мистер О'Мэлли – лакей, который пошел за вашим завтраком, в то время как его челюсть так распухла…

Джейсон круто повернулся.

– Чарльз хочет, чтобы вы остались здесь, и разговор на этом окончен. – В дверях он остановился, повернулся, и его угрожающий взгляд будто пригвоздил ее к полу. – Если вы попытаетесь удрать, невзирая на мой приказ, то пожалеете. Мне придется ехать за вами, и вам будет отнюдь не по душе то, что произойдет, когда мы встретимся, уж будьте уверены.

– Я не боюсь ни вас, ни ваших угроз, – гордо солгала Виктория, поспешно ища выход из сложившейся ситуации. С одной стороны, ей не хотелось обижать Чарльза своим бегством, а с другой – гордость не позволяла ей быть «нищенкой» в доме Джейсона. Игнорируя зловещий огонь в его зеленых глазах, она сказала:

– Я останусь, но собираюсь отрабатывать свою еду и проживание.

– Прекрасно! – бросил Джейсон, чувствуя, что в этом конфликте перевес на ее стороне. Не успел он выйти, как ее голос остановил его:

– Могу я узнать, какое жалованье вы мне положите? Джейсон пришел в ярость:

– Вы что, хотите вывести меня из себя?

– Нисколько. Просто я хочу знать размер своего жалованья, чтобы рассчитать день, когда… – Ее голос затих, поскольку Джейсон резко удалился.

Дядя Чарльз прислал ей приглашение пообедать вместе, и обед вылился в весьма приятное времяпрепровождение, поскольку Джейсон к ним не присоединился. Однако после обеда потянулись томительные часы, и от скуки Виктория решила побродить по двору.

Дворецкий увидел, что она спускается вниз, и распахнул парадную дверь. Пытаясь показать, что не затаила против него зла из-за вчерашнего, Виктория улыбнулась:

– Большое спасибо, м-м…

– Нортроп, – любезно и с нарочито бесстрастным видом подсказал он.

– Нортроп? – повторила Виктория, надеясь вовлечь его в разговор. – Это ваше имя или фамилия?

Он скользнул по ней взглядом, затем отвел глаза.

– Гм.., моя фамилия, мисс.

– А-а, – вежливо продолжала она. – А как давно вы здесь работаете?

Нортроп сцепил руки за спиной и с торжествующим видом покачался на носках.

– Девять поколений членов моей семьи рождались и умирали на службе у Филдингов, мисс. И я надеюсь продолжать эту почетную традицию.

– О! – выдохнула Виктория, подавив смешок при виде такой гордости за службу, важность которой, по-видимому, заключалась в открывании и закрывании дверей.

Как бы прочтя ее мысли, он сухо добавил:

– Если у вас будут проблемы с персоналом, мисс, сообщите мне. В качестве дворецкого я приму все необходимые меры.

– Я уверена, что мне это не понадобится. Здесь все работают очень усердно, – любезно ответила она. «Чересчур усердно», – подумала девушка, выходя на солнечную поляну.

Она прошла по лужайке, затем обогнула дом, намереваясь зайти в конюшню, чтобы посмотреть лошадей. Подумав, что неплохо запастись для них угощением, она подошла к тыльной части дома и спросила, как пройти на кухню.

В огромной кухне суетилось множество людей, которые раскатывали тесто на деревянных столах, размешивали половниками содержимое котлов и рубили овощи.

В самом центре этого столпотворения стоял неимоверно толстый человек в белоснежном фартуке размером со столовую скатерть; подобно спятившему монаху он размахивал длинной поварешкой и выкрикивал указания на французском и английском языках.

– Простите, – извиняющимся тоном сказала Виктория женщине, стоящей у ближайшего стола. – Не найдется ли для меня двух лишних яблок и двух морковок?

Женщина неуверенно посмотрела на человека в белом фартуке, пристально рассматривавшего Викторию, затем исчезла в смежной комнате и вновь появилась через минуту с яблоками и морковками.

– Благодарю вас, м-м… – кивнула девушка.

– Миссис Нортроп, мисс, – неловко подсказала женщина.

– О, как славно! – доброжелательно улыбнулась Виктория. – Я уже познакомилась с вашим супругом, дворецким, но он не сказал мне, что вы тоже здесь работаете.

– Мистер Нортроп – мой деверь, – поправила она.

– А, понятно, – кивнула девушка, чувствуя нежелание женщины заниматься разговорами под взглядом угрюмого толстяка, который, по-видимому, был здесь шеф-поваром. – Ну ладно, доброго дня вам, миссис Нортроп.

К конюшне вела выложенная плиткой дорожка, граничившая с зеленой рощей. Виктория направилась туда, любуясь великолепным видом на чуть всхолмленные лужайки с подстриженной травой и чудесные сады с левой стороны, когда какой-то звук в нескольких ярдах справа от нее заставил ее остановиться и замереть. На краю рощи в куче отбросов рылся огромный серый зверь. Животное почувствовало ее запах и подняло голову, их взгляды скрестились, и кровь застыла в жилах девушки. «Волк!» – молнией мелькнуло в мозгу.

Парализованная страхом, она застыла на месте, боясь издать малейший звук или пошевельнуться, а тем временем ее мозг механически отмечал детали.