Само совершенство. Том 2 - Макнот Джудит. Страница 5

От мысли о том, что сейчас он вынужден прятаться, как загнанное животное, Джулии хотелось плакать.

Но она понимала, что любые выражения жалости и сочувствия были бы сейчас совершенно неуместны. Сегодня у них праздничный веселый ужин, и Джулия была решительно настроена сделать его именно таким. Стараясь справиться со смущением, она привычным движением засунула руки в карманы, спрятанные в боковых швах платья, и сделала шаг вперед.

– Привет.

Подняв на нее глаза, Зак уже не смог их отвести, и шампанское полилось через край бокала.

– О Боже, – наконец прошептал он, и в его голосе слышалось нескрываемое восхищение. – И ты еще ревновала меня к Гленн Клоуз?

Лишь после этих его слов Джулия окончательно осознала, что именно заставило ее сегодня так тщательно одеться, причесаться и накраситься. Ей действительно хотелось хоть немного сравняться с теми роскошными женщинами, к обществу которых он в свое время привык. И теперь его реакция была ей настолько приятна, что она даже не сразу нашлась, что ответить.

– Ты проливаешь шампанское, – сказала она, пытаясь выиграть время и сообразить, как лучше себя повести.

Чертыхнувшись, Зак поставил бутылку и потянулся за кухонным полотенцем, чтобы вытереть образовавшуюся лужу.

– Зак?

– Что? – не оборачиваясь, отозвался он, приподнимая бокалы.

– А как мог ты ревновать меня к Патрику Свейзи? Широкая белозубая улыбка подсказала Джулии, что ему ее слова были так же приятны, как и ей его.

– Честно говоря, я и сам не знаю.

– А кого из певцов ты выбрал? – весело поинтересовалась Джулия, после того как они закончили свой ужин при свечах. – Потому что я вряд ли соглашусь танцевать под Микки Мауса.

– Согласишься.

– Почему ты так уверен?

– Потому что тебе нравится танцевать со мной. Несмотря на то, что их беседа протекала легко и непринужденно, Джулия безошибочно почувствовала, что с каждой уходящей минутой настроение Зака ухудшается. Даже их совместные усилия сделать этот вечер по-настоящему праздничным не могли рассеять напряженность и печаль, которые, казалось, витали в воздухе, сгущаясь с приближением ночи. Джулия пыталась убедить себя в том, что причиной всему их дневной разговор. О том, что он собирается отправить ее домой, она старалась даже не думать. Несмотря на все ее горячее желание остаться с ним, Джулия прекрасно понимала, что последнее слово будет не за ней. Да, она очень любила его, но, к сожалению, понятия не имела о его истинных чувствах. Единственное, в чем она могла быть твердо уверена, – это то, что Заку приятно находиться в ее обществе. Здесь.

Ее размышления прервала дивная музыка, и потрясающий голос Барбры Стрейзанд запел, отгоняя прочь дурные предчувствия.

– Это явно не Микки Маус, – сказал Зак, протягивая ей руки. – Подойдет?

Джулия согласно кивнула, щурясь от удовольствия:

– Стрейзанд – моя любимая певица.

– И моя тоже, – сказал Зак, обвивая руками талию Джулии и притягивая ее к себе.

– Если бы у меня был такой голос, я бы пела с утра до вечера просто ради того, чтобы слышать саму себя.

– Да, она уникальна, – согласился Зак, – опереточных сопрано пруд пруди, но ее нельзя отнести к их числу. Она неподражаема.

Рука Зака нежно гладила ее обнаженную спину, и, глядя в его глаза, Джулия вновь почувствовала знакомое волнение, которое она испытывала всякий раз, когда он так смотрел на нее. Ей вновь захотелось испытать сладость его прикосновений, нежность и настойчивость поцелуев, а также ту радость и счастье, которое дарило его тело. Но еще больше возбуждало сознание того, что она все это получит сегодняшней ночью, а потому можно наслаждаться предвкушением и сознательно оттягивать момент наслаждения. Правда, вслед за этими приятными размышлениями прокралась и предательская мысль о том, что вряд ли она может быть так же уверена и в завтрашнем, и в послезавтрашнем дне. Совсем напротив, интуиция подсказывала ей нечто совершенно противоположное. Пытаясь подавить острый приступ паники, Джулия снова заговорила:

– А ты знал ее?

– Барбру? Джулия кивнула.

– Да, мы были знакомы.

– Какая она? Я где-то читала, что она довольно сложный в общении человек и с ней трудно работать. Зак на мгновение задумался.

– Ты понимаешь, Барбра обладает уникальным, единственным в своем роде талантом. Она прекрасно знает, как распорядиться им наилучшим образом, и поэтому не любит людей, которые считают, что разбираются в этом лучше ее. Короче, она терпеть не может дураков.

– Тебе она нравилась, правда?

– Да, мне очень нравилась Барбра.

Джулия вслушивалась в трогательные слова песни и думала о том, слышит ли их Зак, или, подобно большинству мужчин, обращает внимание только на музыку. А ей отчаянно хотелось, чтобы он прислушался к словам, потому что, казалось, они исходили из ее собственного сердца.

– Правда, хорошая песня? – не выдержав, наконец спросила она.

– Замечательные стихи, – тотчас согласился Зак, пытаясь отогнать прочь печальные мысли и убедить себя, что, когда Джулия окажется вдалеке от него, все переменится и он будет чувствовать себя совсем по-другому. Но стоило ему взглянуть на Джулию, как слова песни снова начали разрывать ему сердце:

В глубине твоих глаз затаилась

Моя жизнь и мой свет.

Искра любви засветилась

В тишине, в глубине.

Я один знаю светлую тайну

Колдовской любви.

Разгорается губ твоих пламя

На губах моих.

И всю жизнь потом, за гранью,

Буду пить любовь.

И зимой, и весною ранней,

И с последней зарей.

Он почувствовал огромное облегчение, когда песня Стрейзанд наконец закончилась, и запел дуэт Уитни Хьюстон – Жермен Джексон. Но именно в этот момент Джулия отняла голову от его груди и подняла на него свои фантастические глаза. Заглянув в них, он внезапно полностью осознал смысл слов и этой новой песни.

Свет любви в глубине твоих глаз мерцает,

Он все ярче горит, подобно свече, не угасает,

Он возвещает наш звездный час, путь озаряет, —

И я, оглянувшись теперь назад, все понимаю:

Я была без тебя, подобно стихам без рифмы,

Я была без тебя, как танцор, потерявший ритмы,

Я песней была, позабывшей мелодий тайну,

Но приходит любовь, и приходит с тобою рай мой.

Песня закончилась, Джулия судорожно вздохнула, и Зак понял, что она тоже пытается всеми силами избавиться от этого музыкального наваждения. Судя по всему, ей это плохо удавалось.

– Зак, а какой твой любимый вид спорта? Зак слегка приподнял ее голову за подбородок.

– Мой любимый вид спорта, – сказал он охрипшим от волнения шепотом, который ему самому показался совершенно чужим и незнакомым, – заниматься с тобой любовью.

В глазах Джулии светилась любовь, которую она больше и не пыталась скрывать.

– А любимая еда? – дрогнувшим голосом спросила она. В ответ Зак наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

– Ты.

И в это самое мгновение он понял, что вычеркнуть Джулию Мэтисон из своей жизни для него будет тяжелее, чем услышать за спиной звук захлопывающихся тюремных ворот, как это произошло пять лет назад. Не отдавая себе отчета а том, что он делает, Зак покрепче обнял Джулию, зарылся в ее волосы и закрыл глаза.

От мрачных раздумий его отвлекло нежное, успокаивающее прикосновение ладони Джулии к его напряженному лицу. Она старалась говорить как можно спокойнее, но ее выдавала легкая дрожь в голосе;

– Ты собираешься завтра отправить меня домой, да?

– Да.

Этот короткий ответ прозвучал как окончательный и не подлежащий обжалованию приговор. Джулия понимала, что возражать бесполезно, но не сумела совладать с собой.

– Я не хочу уезжать!

Зак поднял голову от ее волос, и хотя его голос был по-прежнему мягким, теперь в нем появились и новые, более жесткие нотки:

– Давай не будем делать расставание еще более тяжелым для нас обоих.

Джулия чувствовала себя настолько несчастной, что не понимала, как это все может быть «еще более тяжелым». Она держалась из последних сил. Пыталась улыбаться, когда понимала, что он этого ждет. Легла с ним в постель, как только он этого захотел. Но когда все уже было позади и они оба, удовлетворенные и расслабленные, отдыхали в объятиях друг друга, она не выдержала и прошептала: