Уитни, любимая. Том 2 - Макнот Джудит. Страница 49

Пять месяцев спустя оказалось, что она забеременела.

Теперь по ночам, когда Клейтон спал в ее объятиях, Уитни лежала без сна, взволнованная и почему-то угнетенная. У нее была трехнедельная задержка, и все же по какой-то непонятной причине она оттягивала разговор с мужем. Тереза Дю Билль на свадьбе призналась Уитни, что беременность дает ей прекрасный повод отдохнуть от любовных притязаний мужа. В отличие от приятельницы Уитни не могла того же сказать о себе. С другой стороны, она не могла рисковать здоровьем младенца, если именно этим грозят их порывы страсти. В довершение всех волнений Клейтон ни разу не упомянул о желании иметь детей, хотя, по мнению Уитни, каждый мужчина хочет иметь наследников титула и состояния.

Вскоре Уитни стала неважно себя чувствовать по утрам и часто засыпать днем. Сомнений не осталось, однако она по-прежнему хранила молчание.

Как-то раз Уитни направилась наверх, чтобы переодеться и, как обычно, пуститься вместе с мужем по полям и лугам головокружительным галопом. Однако Клейтон остановил жену на лестнице.

— Хан немного припадает на правую ногу, — с необычной нежностью прошептал он. — Может, лучше просто погуляем сегодня, малышка?

Уитни вовсе не заметила, что Хан захромал, и, кроме того, в конюшнях стояли десятки великолепных лошадей, но она и не подумала возражать и даже почувствовала легкое облегчение — они обычно мчались с такой скоростью, что ее дрожь пробирала при мысли о нечаянном падении.

Начиная со следующей ночи, ласки Клейтона приобрели совершенно новый оттенок, ставший с тех пор неизменным. Он возбуждал Уитни, пока она не теряла рассудок от желания поскорее принадлежать ему, и потом входил в нее мучительно медленно, проникая глубоко и так же неспешно отстраняясь. Это невыносимо усиливало желание, задерживая мгновение сладостного блаженства, Уитни почему-то казалось, что подобные любовные ласки не могут повредить ребенку.

На следующей неделе она наконец немного успокоилась, обрела самообладание и сказала себе, что делает глупость за глупостью. Прежде всего ей не терпелось сообщить мужу новости. Стоит еще немного помедлить, и ее тело станет неоспоримым доказательством будущего отцовства Клейтона. Поэтому Уитни отправилась в Лондон и купила в лавке шесть крохотных распашонок, а вернувшись, заперлась в своей спальне и занялась вышиванием.

Прошло немало времени, прежде чем Уитни позвала Мэри и Клариссу оценить результаты своей работы.

— Удивительно, не правда ли? — вздохнула она. — Мне удалось овладеть греческим и латынью, но этим… ничего не получается!

Мэри и Кларисса, привилегированные служанки, не боявшиеся высказывать собственное мнение, при одном взгляде на вышивание весело переглянулись и залились в приступе неудержимого хохота.

Лишь на следующий вечер, к ужину, Уитни наконец удалась кривоватая буква «У», вышитая синей ниткой на воротничке невероятно маленькой распашонки.

— Придется довольствоваться хотя бы этим, Кларисса, — покачала она головой.

— Когда вы собираетесь признаться его светлости, что ждете ребенка? — спросила горничная со слезами радости на глазах.

— Я немного не это хотела сказать ему, — засмеялась Уитни, погладив Клариссу по морщинистой щеке. — Собственно говоря, я… я и слова не пророню — пусть вот это все скажет за меня, — объявила она, поднимая распашонку.

— Думаю, сегодняшний вечер — самое подходящее время, — согласилась Кларисса.

И Уитни с веселой заговорщической улыбкой спрятала рубашечку в ящик бюро рядом с письменными принадлежностями и поспешила спуститься к ужину.

Она подождала, пока Клейтон допьет портвейн и они усядутся в бело-золотом салоне. Притворяясь полностью поглощенной романом, Уитни вздохнула:

— Не могу понять, почему я так устаю в последнее время.

Она не подняла глаз и поэтому не видела, с какой гордостью и нежностью смотрит на нее Клейтон.

— Неужели не можешь, родная? — осторожно спросил он.

Знает ли Уитни, что беременна? Клейтон не был уверен в этом. Что, если она боится родов?

Он решил как можно дольше не волновать жену.

— Нет… — задумчиво протянула Уитни. — Но я хотела ответить на письмо тети и только сейчас поняла, что оставила его в моем бюро. Тебе не очень трудно принести его? Эти ступеньки кажутся мне сегодня неприступной вершиной.

Клейтон поднялся, поцеловал жену в лоб, ласково взъерошил ей волосы и взбежал по широкой мраморной лестнице.

Войдя в ее комнату, он невольно улыбнулся. Слабый аромат духов Уитни окутал его душистым туманом. Ее щетки и расчески лежали на туалетном столике. Незримое присутствие Уитни словно наполняло комнату, и от этого здесь было еще уютнее. Уитни…

По-прежнему гадая, знает ли жена о своей беременности, а если знает, то почему не поделится с ним, Клейтон выдвинул ящик бюро розового дерева, взял несколько листиков бумаги из толстой пачки и безуспешно попытался отыскать письмо леди Энн. Ничего не найдя, он отодвинул в сторону то, что посчитал носовыми платками, и перебрал все мелочи, пока наконец на самом дне не обнаружил сложенное письмо. Желая убедиться, что именно его просила принести жена, Клейтон развернул послание и прочел несколько слов.

«К моему величайшему стыду, я обнаружила, что беременна. Прошу вас немедленно приехать, чтобы все обсудить. Уитни».

К ее величайшему стыду?

Клейтон недоуменно нахмурился. Как странно, что она испытывает подобные чувства к живому воплощению величайшего счастья, которое они нашли друг в друге! И что за непонятный способ сообщать ему радостные новости? «Прошу вас немедленно приехать».

Однако в следующие мгновения ужасное озарение пронзило мозг и ударило в сердце безжалостным стилетом. Записка написана за два месяца до свадьбы… накануне того дня, когда он привез Ванессу в Клеймор и столкнулся лицом к лицу с Уитни… непонятно, кому она адресована, поскольку нет обращения… но почерк, очевидно, принадлежит Уитни, .. красивый, ровный… разборчивый… Боже, помоги ему! Она писала какому-то мужчине, отцу ее будущего ребенка!

Нет, этого не может, не может быть… только не Уитни…

Но что-то в душе начало рушиться, медленно и неотвратимо. В ту ночь, приехав сюда, Уитни просто разыгрывала роль. Все эти месяцы он бережно хранил в памяти то мгновение, когда она, забыв о гордости, сама пришла к нему, и теперь все это оказалось ложью, омерзительной, грязной ложью! Значит, шепча ему о любви, она притворялась! Притворялась; потому что уже знала, что беременна, и тот, кому эта записка была адресована, либо не желал исполнить свой долг, либо просто не мог. Вероятно, сукин сын уже был женат!

Уитни явилась тогда в Клеймор, чтобы найти подходящего отца для отродья неизвестного мужчины. Иисусе! Да они скорее всего придумали этот план вместе! Правда, судя по тому, какой слабой и усталой она выглядела за несколько дней до свадьбы, возможно, успела освободиться от беременности, и подставной отец для ребенка, зачатого неизвестно от кого, уже не понадобился.

И что за чертово представление она устроила в их первую брачную ночь! К тому времени, должно быть, все тревоги миновали, она убедилась, что не беременна, но так переволновалась из-за едва не разразившегося скандала, что была готова на все, лишь бы оказаться замужем. Не исключено, что любовнику Уитни это только на руку. Теперь никто ничего не заподозрит, даже если она забеременеет.

И тут Клейтон припомнил, сколько раз за прошедшие недели она ездила в Лондон «за покупками» или «навестить друзей». Желчь подступила к горлу. Отцом ребенка, которого она носит, может оказаться как он, так и любой другой!

Сука! Лживая, вероломная, маленькая… Нет, он не мог даже в своем воспаленном, измученном воображении назвать ее именем, которого она заслуживает! Он слишком любил ее, чтобы проклинать. Но оказалось, что любил фиглярку, законченную актрису, пустую куклу. Тело. Ничего больше. И, как теперь выяснилось, даже тело принадлежало не ему одному.

Нужно отдать ей должное, какой безошибочный инстинкт выживания! Вынудить его привести ее в этот кабинет, пока Ванесса ждала в соседней комнате, вынести его ярость, прижаться всем телом и целовать, словно отдавая свое сердце! И все из-за того, что имела несчастье забеременеть! Клейтон очень хотел верить, что ребенок мог быть от него. Он даже попытался убедить себя в этом. Но он прекрасно помнил, что, овладев ею, сразу же отстранился. Шансы на то, что она могла забеременеть от него, были так невелики, что о них не стоило и говорить.