Дитя реки - Макоули Пол Дж.. Страница 6

И сейчас, пробираясь с Анандой и Дирив сквозь заросли дикого винограда, Йама размышлял, как ему поступить. Отшельник был человеком рослым, с дикой гривой спутанных волос и еще более дикой бородой. Он был бос. Его хламида, прошитая грубыми стежками, отсвечивала металлическим блеском. Большую часть летящих в него камней ему удалось отразить, но один все же попал в голову: по лбу бежала струйка крови — и он то и дело отирал кровь рукой, чтобы не заливала глаза. Рано или поздно он совершит ошибку, и тогда Луд и Лоб на него набросятся.

Дирив прошептала:

— Надо вызвать милицию.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — ответил Ананда.

В это мгновение в локоть отшельника ударил камень, и острие его посоха нырнуло вниз Лоб и Луд с победными воплями кинулись на него и повалили на землю. Отшельник рванулся, отбросив одного из близнецов, но второй повис у него на спине и вновь повалил.

Йама сказал:

— Ананда, выскочишь, когда я назову твое имя, а ты, Дирив, как-нибудь их отвлеки. — И, отбросив все колебания, он вышел на дорогу, выкрикивая имена близнецов.

Лоб обернулся. В обеих руках он держал посох, будто собирался его переломить. Луд сидел у отшельника на спине и с ухмылкой отражал его неловкие попытки ударить победителя в бок.

— В чем дело, Лоб? Вы с братцем сделались грабителями с большой дороги?

— Просто решили развлечься, малек, — сказал Лоб и стал крутить посохом над головой так, что тот засвистел во тьме.

— Видишь ли, мы его увидели раньше, чем тебя, — добавил Луд.

— Думаю, вам нужно оставить его в покое.

— Может, мы и правда лучше займемся тобой, малек' — Непременно займемся, — сказал Луд, — мы для этого сюда и явились. — Он пихнул отшельника кулаком. — Эта падаль просто попалась нам по дороге. Он не дал нам сделать, что мы собирались, не забыл? Хватай его, брат А потом закончим с этим.

— Вам придется иметь дело со мной и с Анандой тоже, — громко сказал Йама. Он не оглянулся, но по движению глаз Лоба понял, что Ананда вышел на дорогу и стоял у него за спиной.

— А вот и поп-коротышка, — веселился Лоб.

— Га-га-га! — закатился его брат, да так сильно, что затряслись все три подростка.

— Ну и вонь!

— Благословите меня, ваше святейшество, — сказал Лоб, насмешливо глядя на Ананду.

— Мы еще посмотрим. — с отвращением произнес Йама.

— Побудь пока здесь, малек, — сказал Лоб. — Мы займемся тобой, когда закончим с этим.

— Дебил! — закричал Луд. — Сначала разберемся с ним! Ты что, забыл?

Тогда Йама метнул свой трезубец, но несильно, и он легко отскочил от толстой шкуры Лоба. Лоб демонстративно зевнул, показав свои огромные острые клыки, и посох просвистел над головой Йамы. Йама пригнулся и отпрыгнул, уклоняясь от второго удара. Металлический наконечник рассек воздух всего в дюйме от его живота.

Лоб неуклюже шагнул вперед, размахивая посохом туда-сюда, но Йама легко уклонялся от его неточных ударов.

— Надо драться честно, — пробурчал Лоб, наконец остановившись и тяжело дыша. — Давай выходи! Будем драться честно.

Ананда теперь был у Лоба за спиной, трезубцем он дарил его по ногам. Лоб свирепо обернулся и ткнул посохом в сторону Ананды, но тут Йама прыгнул и двинул его по коленной чашечке, а затем ударил по кисти. Лоб взвыл и потерял равновесие. Посох упал, Йама ловко его подхватил, повернул и сильно ударил Лоба в живот. Тот упал на колени.

— Надо драться честно, — согнувшись и хватая воздух ртом, выдавил он. Его крохотные глазки яростно сверкали на пухлом лице.

— Давай честно, — эхом отозвался Луд.

Он вскочил наконец со спины отшельника и выхватил из-за пояса нож, черный, как обсидиан, с узким кривым лезвием. Луд стащил его у пьяного матроса и теперь говорил всем, что нож сделан чуть ли не в первые дни Эпохи Озарения и древен, как мир.

— Драться честно, — повторил Луд, держа нож у лица и ухмыляясь.

Тут на Йаму бросился Лоб и обхватил его за пояс.

Йама пытался отбиваться посохом, но противник был слишком близко, и ему никак не удавалось размахнуться, он оступился — ноги подогнулись под весом Лоба…

На секунду показалось, что все потеряно. Но на помощь пришел Ананда: схватив камень, он ударил Лоба по скуле. Раздался звук как от топора, когда рубят поленья. Лоб заохал от боли и вскочил на ноги. Тут закричал и Луд, размахивая во все стороны ножом, — дерево за его спиной вдруг вспыхнуло огнем.

— Больше я ничего не смогла придумать, — объясняла Дирив. Она обхватила плечи своими тонкими руками и все еще дрожала от волнения. Ананда немного пробежал по дороге, преследуя убегающих близнецов, и громко улюлюкал им вслед.

Йама сказал:

— Здорово получилось, но не стоит над ними смеяться.

Искры от горящего дерева улетали высоко в темное небо, сверкая ярче, чем сама Галактика. Ствол выглядел сейчас как тень внутри ревущего столба голубого пламени. Это было молодое камедное дерево. Когда Лоб упал на Йаму, Дирив плеснула керосину из фонаря на ствол и подожгла его от фитиля.

Смеясь, она сказала:

— Даже Лоб и Луд этого не забудут.

— Вот то-то и оно, — отозвался Йама.

— Им будет стыдно, они не посмеют напасть снова.

Испугаться дерева! Вот смеху-то! Теперь они от нас отстанут.

Ананда помог отшельнику сесть. Тот потрогал разбитый нос, осторожно согнул и разогнул колени и с трудом встал на ноги. Йама протянул ему посох, отшельник его взял и в знак благодарности чуть склонил голову.

Йама ответил поклоном, и отшельник усмехнулся. Левая сторона его лица казалась смазанной: серебристый шрам, расползаясь, оттягивал книзу глаз и приподнимал уголок рта. Сам он был настолько грязен, что кожа на лице казалась рифленой. Металлизированная ткань его хитона тоже была засалена, но складки и вмятины временами ловили сполохи света и ярко поблескивали. Спутанные волосы висели веревками, а в раздвоенной бороде запутались травинки и веточки. От него невыносимо воняло потом и мочой. Он в упор посмотрел на Йаму, а затем пальцами правой руки стал чертить на левой ладони какие-то фигуры.

Ананда сказал:

— Он хочет, чтобы ты понял: он тебя давно ждет.

— Ты его понимаешь?

— Мы пользовались языком жестов в семинарии.

Обычно за завтраком или ужином, когда хотели поболтать, а подразумевалось, что мы слушаем, как кто-то из братьев читает Пураны. Некоторые отшельники когда-то были жрецами. Наверное, и этот тоже.

Отшельник отрицательно замотал головой и снова стал что-то показывать пальцами.

Ананда неуверенно произнес:

— Говорит, что рад и все запомнит. Видимо, имеет в виду, что никогда этого не забудет.

— Ну разумеется, — вмешалась Дирив, — ведь мы спасли ему жизнь.

Отшельник полез куда-то внутрь своего хитона и вытащил керамический диск, висящий на ремешке у него на шее. Сняв ремешок через голову, отшельник бросил его Йаме и опять начал что-то объяснять на пальцах.

— Ты — тот, кто должен прийти, — переводил Ананда.

Отшельник затряс головой, тяжело вздохнул и вновь стукнул пальцами о ладонь.

— Ты еще вернешься сюда. Йама, ты хоть понимаешь, о чем он говорит?

Но Дирив шикнула на них:

— Тихо! Слышите?

Где-то далеко во тьме раздавались свистящие звуки, будто к кому-то взывавшие и откликавшиеся на зов.

Отшельник вложил керамический диск в руки Йаме, впился взглядом в его глаза и кинулся прочь. Он бежал по узенькой тропе между залитыми полями тень, мелькающая в холодном голубоватом свете, отраженном водой. И исчез…

Снова раздался свист.

— Милиция, — сказал Ананда и, развернувшись, помчался по старой дороге.

Дирив и Йама погнались за ним, но он скоро их обогнал, а Йама запыхался и остановился передохнуть, потом они отправились дальше и добрались до городской стены.

Дирив сказала:

— Ананда будет бежать и бежать, пока не нырнет в свою постель. И все равно будет бежать во сне до самого утра.

Йама нагнулся, растирая колени: ему свело ногу.