Белый реванш - Максимушкин Андрей Владимирович. Страница 41

– Ни хрена себе! – выдохнул он, отлипая от Нежданова.

– Неплохо тряхнуло, – усмехнулся капитан, удерживая штурмана за плечо. – А ты штурвал крепче держи, дылда рязанская! – Это касалось рулевого.

– Так точно, товарищ старший лейтенант! Есть, держать штурвал! – браво отрапортовал высоченный, широкоплечий мореман с лычками матроса первой статьи на погонах. При ударе он даже не шелохнулся, стоял, как вросшая в палубу глыба.

– Еще один комедиант. Не паясничай, лучше доверни на пару румбов правее. Так я говорю, Михаил Леонидович?

– Давно пора курс менять. Все одно, из сектора патрулирования ближайшие два часа не вылезем.

После смены курса стало легче. Хаотичная болтанка сменилась нормальной килевой качкой. Корабль уверенно резал волны, удерживая скорость в 12 узлов. Да и таких больших волн больше не было. Время тянулось незаметно. Трое мореманов в рубке, отложив на время субординацию, травили байки.

– А вот и «Голландец» на радаре появился, – меланхоличным тоном проинформировал капитана штурман, после того как тот выдал очередную, но далеко не последнюю версию истории «Летучего голландца».

– Ну тебя! Не смешно.

– Вон, смотри! 23 мили на чистый норд, – штурман ткнул пальцем в экран.

– Может, кто из наших? – старший лейтенант изумленно поднял брови. – Кудряшов, запроси берег, на крайний случай.

– Откуда здесь наши? Ты сам говорил, что сейчас самое время для браконьеров.

– Ладно тебе. В такую погоду трал не вытащить. Радируй в штаб. А ты, – капитанский палец уперся в фигуру рулевого, – курс на норд.

«Туман» послушно лег на новый курс и тут же получил удар в правый борт.

– Черт! Мать твою в душу! Так всю изнанку вымотает, пока до него доберемся, – бросил Антон Владимирович, затем вдавил тангетку связи с дизельным отделением: – Полный ход!

Кудряшов, застегивая на ходу реглан, выскочил на левое крыло мостика и скатился вниз по трапу в радиорубку. Следующие полтора часа «Туману» пришлось буквально прорываться сквозь усиливающийся шторм. Корабль бросало, как пробку, волны с грохотом разбивались о форштевень, каскады воды обрушивались на палубу полубака. Очередной волной, подло ударившей сторожевик в борт, сорвало с кран-балок и унесло в море шлюпку. Несмотря на это, сторожевик уверенно держал ход в 20 узлов.

Вернувшийся в рубку Кудряшов сообщил, что никаких наших кораблей в этом районе нет и быть не должно. Только теплоход «Моцарт» топает в Курильск с грузом продовольствия и топлива, но он должен быть южнее, примерно на 120 миль.

– Что у вас случилось? В честь чего гонка? – Дверь в рубку открылась, впуская старпома лейтенанта Склярова Игоря Александровича.

– Неопознанное судно на носу, – отозвался Нежданов.

– Удирает?

– Нет. Похоже, лежит в дрейфе.

– Сумасшедший, – сделал вывод старпом, – или трал вытягивает?

– А кто его знает.

– Может быть, беженец? – высказал предположение рулевой, которому надоело молча изображать сервопривод штурвала.

– Далековато от Хоккайдо. Они же на Сахалин и Южные Курилы прорываются. Нет, не похоже.

В последнее время, в связи с охватившей Японию эпидемией, отмечались отдельные попытки нарушения морских рубежей СССР японскими судами с цепью нелегальной иммиграции. Это если казенным языком. А если по-простому: японцы всеми правдами и неправдами бежали из Страны Ямато куда глаза глядят. Никто и не думал, что скупые строчки сообщений о возникновении нового заболевания в забытом богом регионе окажутся предвестником конца света.

Всего за неделю пограничники перехватили в море почти две дюжины посудин с людьми, искавшими спасения от эпидемии. Еще два древних рыболовецких траулера успели проскочить мимо патрульных катеров, ускользнуть от вертолетов и выброситься на отмели у Итурупа. Ситуация была такова, что пограничники не знали, что делать. Японцы буквально падали на колени, со слезами на глазах просили позволить им высадиться. По воспоминаниям офицеров, в глазах беженцев не оставалось ничего человеческого, только дикий животный ужас.

Даже очереди из скорострелок по курсу нарушителей не оказывали никакого действия. Японцы наотрез отказывались поворачивать назад. После принудительной буксировки в нейтральные воды команды нарушителей ложились в дрейф и ждали, когда сторожевикам надоест их караулить. Ситуация накалилась. Наконец прямым решением председателя Сахалинского Совета Малютина было решено выделить беженцам несколько участков побережья в труднодоступных, удаленных от населенных пунктов районах Сахалина и на Курилах.

Беженцев просто отконвоировали к выделенным им участкам и объяснили, что покидать территорию запрещено под страхом смерти. Японцы и не стремились нарушать карантинные меры, наоборот, они сами готовы были забиться в нору, спрятаться подальше от людей. Даже при получении гуманитарной помощи они держались на расстоянии от сотрудников МЧС. Так в одном из самых малонаселенных регионов СССР появились целых 20 новых поселков, приютивших почти четыре тысячи беженцев.

– Приближаемся, – проинформировал коллег Кудряшов, не отрывая глаз от экрана радара, – еще восемь миль осталось.

Капитан энергично вдавил кнопку сигнала боевой тревоги. Во всех внутренних помещениях «Тумана» из динамиков зазвучал резкий, холодящий душу, заставляющий людей сломя голову нестись на свои места по штатному расписанию сигнал. Через считаные секунды весь экипаж сторожевика уже был на местах. На командира корабля посыпались четкие доклады с боевых постов. Убедившись, что на корабле полный порядок, Нежданов по «принудиловке» коротко объяснил людям ситуацию:

– Приближаемся к неопознанному судну, необходимо установить его принадлежность, провести досмотр и в случае обнаружения орудий незаконного лова или иных нарушений отконвоировать в порт. Стандартная процедура.

– Вот он. Прямо десять градусов по левому борту! – выпалил старпом, врываясь в рубку. С реглана Склярова ручьями стекала вода, волосы на голове растрепались и торчали в разные стороны, но в глазах горел знакомый всем задор охотника, увидевшего в прорези прицела дичь. Капитан повернулся к окну, но через залитое водой стекло и сыплющую с неба морось ничего разглядеть не удавалось.

– Похоже на сухогруз в 5000 тонн, – добавил Скляров.

Нежданов молча взял у него из рук бинокль и вышел на мостик. Ледяной ветер швырнул в лицо брызги воды, за шиворот просочились струйки дождя.

Ноябрьский шторм в центре Охотского моря сам по себе явление мерзопакостное, а на мостике небольшого сторожевика человек моментально промокает насквозь. Нежданов успел пожалеть, что забыл в рубке дождевик, но не возвращаться же назад из-за такой мелочи?

Ухватившись за вздрагивающий при каждом ударе волны поручень, старший лейтенант поднял бинокль. Ничего не видно. Линзы залило водой. Изображение плывет и прыгает. Вот что-то мелькнуло между гребнями волн. Вон опять, на том же месте. Точно, он. Сухогруз лежит лагом к волне. Грузовая стрела болтается над палубой, как сопля на ветру. Убить бы их боцмана за такие дела! Судно с полным грузом, сидит глубоко.

Еще через двадцать минут «Туман» поравнялся с неизвестным. Сейчас хорошо было видно, что судно не движется, безвольно дрейфует, подгоняемое волнами, на палубе и надстройке никаких признаков жизни, шлюпки на месте. Мощный ослепительный луч прожектора уперся в рубку сухогруза и замигал азбукой Морзе. Стандартный запрос: «Назовите себя. Порт приписки? Порт назначения? Нужна ли помощь?» Нет никакого ответа. Никаких признаков жизни.

– Антон Владимирович, шторм скоро стихнет. Можно будет выслать партию.

– Хорошо, Игорь Александрович, готовьте людей. – Нежданов постучал костяшками пальцев по нактоузу компаса. Ему не нравилась ситуация. Брошенное судно вдалеке от основных каботажных линий, шторм. Не хотелось рисковать людьми, но и поступить иначе нельзя. Коллеги не поймут, если он прикажет развернуться и оставить терпящее бедствие судно во власти Нептуна.

Действительно, через час волнение стихло, незаметно прекратился дождь, сквозь разрыв в тучах выглянуло солнце. На душе стало веселее.