Алмазный тигр - Максвелл Энн. Страница 8

Ван Луйк что-то промычал. Впрочем, Стрит понимал: это означало, продолжай, мол, объяснять.

— Но тут еще какие-то чертовы «моря мертвого кости», — продолжил Стрит. — Поскольку у нас нет реки, где могли бы плавать лебеди, неудивительно, что у нас нет и водоемов, на дне которых встречались бы окаменелости, указывавшие на расположенный рядом с ними алмазный рудник.

— Дальше.

Стрит холодно улыбнулся. Он очень сильно подозревал, что ван Луйк считает секс отвратительным. Эйб, однако, придерживался противоположного мнения. Только когда он напивался до чертиков, только тогда засыпал без бабы, потому как вскарабкаться на нее оказывался не в состоянии.

— Словом, Эйб как бы говорит: идите и найдите шахту, если у вас, мол, духа хватит. «Где все мужчины силою гордятся, //Где что ни леди Джейн — то драгоценность», — процитировал на память Стрит. — А теперь попытайся отгадать, что такое эта «леди Джейн»?

Ван Луйк крякнул. Ему незачем было догадываться. Он слышал уже не раз эту идиому.

— Получается, Эйб приглашает нас туда, где мужчины всегда готовы заняться сексом, а женщины млеют от желания, — лапидарно пояснил Стрит. — Иначе говоря, добро пожаловать на девственные просторы Австралии. Район поисков таким образом сужается до нескольких тысяч квадратных километров неизведанных земель.

— Перейдем к следующему стиху, — перебил его ван Луйк.

— Пожалуйста.

В постели я лежу, а петушок стоит,

Будь ты Диана, Бриджет иль Ингрид,

Садись-ка на него, не бойся в самом деле

И дай почувствовать моей дрянной постели,

Что ты сильна не только врать,

Но, криком исходя, мужчин ласкать.

Стрит перевел дух и насмешливо продолжил свои объяснения:

— Там есть и другие словечки, которые не худо бы знать. Целый перечень имен — это названия не городов или городков, поселков или дорожных пересечений, не имена троп, тропинок или ферм. Ничего подобного. Их австралийцы используют для обозначения интимного дамского места — вульвы. Не исключено, что старый хрен отождествлял поиск алмазов и бурение шурфов с сексом. Хотя вполне возможно, что ничего подобного он не имел в виду. В любом случае этот стих лишь морочит голову, но не раскрывает секрета, где следует искать его камешки.

— Давай девятый стих, — распорядился ван Луйк.

— Теперь ты читай, его вирши мне и так мозги задурили.

— Начни с четвертой строки.

От такой наглости Стрит невольно сжал трубку так сильно, что даже костяшки пальцев побелели. Но он тотчас же осадил себя, вспомнив, что сейчас далеко не лучшее время для выяснения отношений. Хотя не было никакой его вины в том, что тайна местонахождения рудника «Спящая собака» никак не давалась в руки, слова просачивались сквозь пальцы как вода. Так что если Стриту в наказание за тупость придется еще раз перечитать «Заморочку», это еще не самое страшное наказание.

Дырка в камне, ты всели надежду

Секреты разгадать, что люди знали прежде,

Кто правду знает и проговорится,

Умрет иль что другое

С ним случится.

Стрит подождал, не скажет ли чего ван Луйк. Однако голландец молчал.

— «Дырка в камне» — это скорее всего шахта, ведь так? Лет шесть-семь назад, разбирая эти вирши, мы с тобой решили, что, когда Эйб пишет «вульва», «женщина» и «шахта», — это одно и то же. Расскажи Эйб при жизни, где находятся его копи, это значило бы подписать себе смертный приговор. Сумасшедший Эйб так прямо и пишет.

— «Но расскажу я все тебе, дитя обмана, //Ты — только слушай».

Стрит не сразу нашелся, что ответить, когда ван Луйк с выражением прочитал отрывок из «Заморочки», опостылевшей им за эти годы:

Пусть спит секрет мой мирным сном,

Настанет час — раскроется обман.

Во множестве коробочек конфетных

Раздастся перелив камней заветных.

Телефонная трубка молчала, а на душе у Стрита стало совсем невесело.

— Он говорит о наследниках, я почти уверен. Именно о наследниках, а не о случайном проходимце, сумевшем прочитать его «Заморочку». Значит, когда он писал эти строки, то имел в виду настоящего наследника, его, что называется, родную плоть и кровь.

— Думаю, что в данном случае ты совершенно прав. Он пишет «дитя обмана».

— О проклятие… — прорычал Стрит. — Ума не приложу, что уж этот его наследничек сможет почерпнуть из виршей такого, чего не в силах постичь мы с тобой?!

Ван Луйк представил себе девственный австралийский ландшафт. Его интересовало, успел или не успел перед смертью Сумасшедший Эйб шепнуть ближайшему спинифексу свой секрет? Впрочем, какое это может иметь значение! У спинифекса нет ушей, чтобы слышать, и рта, чтобы поведать кому-нибудь эту тайну. О Джейсоне Стрите ван Луйк мог сказать пока лишь то, что австралиец знает о существовании топографического завещания и что он досконально изучил поэтическую стряпню Эйба. А кроме того, от пьяного Эйба Стрит не единожды слышал разглагольствования об алмазах, зеленых, как вода в речной заводи, затененной камедными деревьями; об алмазах розовых, как соски белой девушки, а также о камешках прозрачных, как родниковая вода.

Страстно и тщетно желал сейчас ван Луйк повернуть время вспять: нужно было много лет назад позволить Стриту применить к Абеляру Уиндзору крутые меры. Стрит сумел бы, без сомнения, выпотрошить Эйба и выведать его подноготную. А лучше всего было бы — при соответствующих, разумеется, обстоятельствах, — если бы Эйб попросту отдал концы, унося с собой в могилу тайну алмазного рудника.

— Никто пока еще не смог доказать, что это волшебное место вообще существует, — чуть слышно произнес ван Луйк, не вполне осознавая, что говорит вслух. — Если уж на то пошло, он ведь был полным психом.

— А вот это ты напрасно, старина, — сказал Стрит. — Алмазная дыра не вымысел. Пусть его прозвали Сумасшедшим Эйбом, пусть в некотором смысле он и был не в себе, но не до такой же степени! Алмазы были для него равно что дети, как женщины, как родина, как Господь Бог. В жизни мне довелось услыхать много лжи; правды я слышал куда меньше. Когда при мне Эйб говорил об алмазах, я чувствовал себя священником на исповеди. Я ни разу не прикоснулся к камешкам, что он носил на шее в бархатном мешочке, но готов поспорить, что камни там были стоящие.

— Скажи, у тебя не возникает предположений, какому наследнику Эйб адресовал свои стихи?

Стрит, поколебавшись, вздохнул.

— Увы, никаких новых идей. Но я сильно сомневаюсь, что китаезы сумеют лучше нас с тобой разобраться в стихах Эйба. Наверное, им хотелось бы найти карту или образцы породы, то, что могло бы подтолкнуть их в правильном направлении. Ферма у него была большая, что и говорить. А кроме того, он вел проходку еще в нескольких местах.

— Но кому-то эти стихи должны быть понятны! Наследник Уиндзора должен разгадать их! — сказал ван Луйк. — И нам нельзя не учитывать эту возможность.

— Ты знаешь, кто его наследник?

— Пока нет, но очень скоро узнаю.

— Да, это нужно выяснить, — сказал Стрит. — Я уж о нем позабочусь. Так что не волнуйся. Если наследник будет мертв, а шахты заброшены, правительственные службы вряд ли будут против перехода владений Эйба в другие руки. Мы с тобой постараемся сделать все возможное, чтобы шахта от нас не уплыла. Не волнуйся, она никуда не денется.

— Даже если ты и получишь разрешение разрабатывать земли Эйба, все равно это не приблизит тебя к отгадке.

— Только без паники. Я обязательно разыщу его вульвочку! Для этого нужно иметь время, деньги и оборудование.

Ван Луйк слабо улыбнулся. О, если бы все и вправду оказалось так просто!.. Но, увы, все было намного сложнее. Решительно все. Алмазы влекли к себе, как пение сирен, и в то же время сулили гибель — стоило их только обнаружить!