Шут королевы Кины - Малинин Евгений Николаевич. Страница 32

Я машинально положил левую руку на заткнутый за пояс жезл и неожиданно почувствовал, как он горяч.

– Все прочь, – медленно и отчетливо проговорил я и не узнал собственного голоса. Но он был таков, что Душегуб немедленно шагнул назад, прочь от постели, Эльнорда приподнялась, стараясь помочь стоявшей на коленях женщине, а та со слабым стоном попыталась просто отползти подальше от кровати.

Но меня не устраивала их неторопливость, и потому из моего горла снова вырвалось:

– Прочь!!!

Теперь это был просто звериный рык.

Всех троих словно выдуло в противоположный конец комнаты, а я выдернул из-за пояса свой жезл. И его кора и венчающие его дубовые листочки были ослепительно желтого, нет, золотого цвета и светились.

Я протянул руку с жезлом над кроватью и в ту же секунду руки мальчика замерли. Но взамен дрогнули его веки. В следующее мгновение они открылись и на меня глянули внимательные черные, и… очень старые глаза, умудренные долгими годами бытия. А губы мальчика разлепились и тихо прошептали:

– Кто ты? – и тут же торопливо добавили, – Не делай этого!..

Но я не слушал. Я уже говорил. Тяжелые, жесткие, мне самому непонятные слова слетали с моих губ завораживающим речитативом, разламывая на части окружающую мальчугана вязкую пелену. Нет, я не видел ее, я ее ощущал каким-то неведомым мне двадцать шестым чувством, и именно это чувство подсказывало мне нужные слова и движения. Какой-то малой частью своего сознания я понимал, что никогда не учил этого заклинания, что оно рождается вот прямо сейчас из моих ощущений, из трепетания перегретого магией воздуха, из извилин предчувствия и предвидения. Мой жезл летал над руками мальчугана, завивая немыслимые узоры, а левая рука вторила метаниям жезла, и эта ощущаемая только мной пелена сворачивалась хлопьями, словно скисшее молоко и опадала на одеяло, на пол возле кровати, отлетала к стенам. И только на тело, на замершие руки, на лицо мальчика не попадало ни капли этой дряни.

На моем лбу выступил пот, руки начало поламывать в запястьях и локтях, но губы продолжали выплевывать слова заклинания, а рука сжимавшая жезл продолжала плести магические узоры власти.

Посиневшие губы мальчика попытались еще что-то произнести, но темная сила, владевшая этим маленьким тельцем уже не могла полностью управлять им. Она еще цеплялась за него, но на тонких запястьях уже показались охватывающие их браслеты. Словно прорастая из тонкой просвечивающей кожи, они становились все явственней, все рельефней, они приобретали фактуру и объем, и наконец я увидел, как они отделились от схваченных ими рук. Я наклонил жезл и два золотых дубовых листика нырнули между черными ободками и белой матово-бледной кожей. А затем я резко поднял жезл и два черных, чуть поблескивающих браслета, беспрепятственно прошли сквозь тонкие детские запястья и покачиваясь повисли на кончиках листьев.

Смолкло мое заклинание, и я сразу почувствовал, какая чудовищная энергия спрессована, сжата, втиснута в эти тонкие, черные ободки.

И еще я почувствовал смертельную усталость. Словно я вернулся в те далекие времена, когда студентом разгружал вагоны на станции Курская-Товарная. Вот только сегодня мне достался не вагон, а целый состав!

Меня здорово качнуло, но в тот же момент я почувствовал, как меня подхватили крепкие лапы Душегуба, и нежно опустили на подставленный хозяйкой стул.

Все трое были уже рядом с кроватью. Хозяйка домика не отрываясь смотрела на своего мальчика, словно не узнавая в этом спокойно спящем, хотя и явно не совсем здоровом ребенке, того, кто несколько минут назад танцевал руками над одеялом. Потом она перевела взгляд на меня и тихо произнесла:

– Кто ты, господин? Кого мне надо благословлять за спасение моего сына? Назови мне свое имя и я дам это имя моему сыну или внуку!

А я еле-еле ее слышал. Глаза мои закрывались, а голова валилась на грудь. И все-таки я смог улыбнуться ее словам и едва слышно ответить:

– Благодари девчонку… это она кинулась тебе на помощь…

И еще я успел снять два черных браслета с листочков своего жезла и крепко зажать их а кулаке. А они свернулись в небольшие кольца и, казалось, затаились между моих пальцев, ожидая удобного момента, чтобы снова напасть на подходящую жертву.

Я не помню, как оказался в своей комнате в гостинице. По словам Эльнорды, Душегуб просто взял меня на ручки и отнес в постельку. Я не видел, как нас встретили у дверей гостиницы Фродо и Твист, и как они переполошились, увидев мое состояние. Я не слышал как они начали вопить, и как заткнулись от одного взгляда тролля. Короче, я пропустил все самое интересное. Я спал.

Глава 5

А проснулся я ранним утром, задолго до восхода местного зеленого солнца. На соседней кровати посапывал Душегуб, а у моей постели, кемарил в полглаза Фродо. Он, как потом выяснилось, вызвался дежурить у моей постели последним, освободив от дежурства Эльнорду – все трое мужиков решили, что девушке не пристало сидеть у постели взрослого мужчины, когда есть они.

Чувствовал я себя просто великолепно, отдохнувшим и полным сил, хотя не прочь был бы и позавтракать. Но вместо этого я тихонько, стараясь не потревожить сопевших в два носа тролля и хоббита, выбрался сначала из постели, а затем прихватив одежду и жезл, и из комнаты.

Одевшись в коридоре и выйдя на улицу, я уселся на скамеечке, чуть влажной от утренней росы, достал жезл, принявший свой обычный живой вид, и наконец-то разжал занемевший левый кулак. На моей ладони покоились совершенно неправдоподобные, угольно-черные колечки. Сейчас они совершенно не были похожи на вчерашние браслеты, настолько малы они были. И все-таки я сразу снова ощутил, покоящуюся в них страшную магическую энергию. И тут совершенно не знаю почему, я перевернул свой жезл листочками вниз, зажал его между колен и принялся натягивать на его тонкий конец одно их черных колец. Оно очень туго, но налезало, постепенно увеличиваясь в диаметре и истончаясь, словно было сделано из очень тугой резины.

Натянув оба кольца на комель жезла я принялся сталкивать первое из них к противоположному концу. Ценой больших усилий мне это удалось, и колечко оказалось под самым сучком, на котором красовались листики.

Я полюбовался своей работой, и в следующее мгновение заметил, что черные кольца пропадают, словно растворяясь на коре жезла, или, скорее, всасываясь в его тело.

Буквально через несколько секунд они исчезли совершенно, но меня им не дано было обмануть, мое Истинное Зрение, прекрасно их показывало – два черных ободка охватывающих живое дерево сверху и снизу. И, к тому же, мне почудилось, что жезл стал гораздо тяжелее.

Я чувствовал странное удовлетворение оттого, что мой волшебный жезл был украшен таким необычным образом.

А в следующее мгновение окружающую утреннюю идиллию огласил совершенно чудовищный вопль. Он был до краев наполнен болью и мукой, а по голосу я мгновенно догадался, что вопил Фродо.

Сунув жезл за пояс, я помчался назад в свою комнату. Когда через минуту я вбежал к себе, то застал у своей пустой кровати всю нашу компанию. Все четверо, включая Эльнорду сгрудились у моего спального места и внимательно изучали пустую кровать, а хоббит, стеная и бия себя в грудь, давал пояснения:

– Он здесь лежал… такой спокойный и красивый… Я не сводил с него глаз и думал, какой он могучий маг… Вы не поверите, он даже начал улыбаться во сне…

– Зато ты теперь долго улыбаться не сможешь!.. – перебил эту поэму грубый тролль.

– Конечно не смогу! – немедленно согласился хоббит, – И ты бы не смог, если бы стал свидетелем того, что видел я!

– А что ты видел-то? – потребовала продолжения поэмы Эльнорда.

– Я же говорю, он здесь лежал… такой спокойный и красивый, такой могучий…