Шут королевы Кины - Малинин Евгений Николаевич. Страница 64

Граф отвез своего пленника, связанного заклинанием Дубл-Тауна, к себе в замок и попытался допросить, однако, узнать ничего не смог. Графский палач, по словам Изома, очень опытный в своем деле человек, так ничего и не смог выпытать. Паяц оказался весьма странным созданием. Внешне похожий на человека он, безусловно, по своей природе не был таковым.

Казалось этому телу вообще невозможно было причинить вред. Сломать кости было невозможно из-за их поразительной эластичности, ну а если это все-таки удавалось сделать, они срастались с удивительной быстротой. Резаные раны на его теле не кровоточили, из разреза выступала странного вида жидкость, практически мгновенно разъедавшая сталь оружия, а сама рана затягивалась в считанные секунды, исчезая без всякого следа. Дошло до того, что палач признался графу, что не знает, каким способом можно умертвить это существо!

Выход опять-таки нашел Дубль-Таун. Графский маг неслышно присутствовавший на всех допросах этого необычного паяца, неожиданно предложил повесить его так, чтобы тело все время было на солнце. Причем, на веревку с петлей Дубль-Таун наложил составленный им наговор.

Разносчика страшных браслетов повесили на площади казней в центре Изома и поставили охрану, чтобы жители не могли к нему подойти. Впрочем, к этому странному и страшному висельнику и так никто не подошел бы. Первые сутки повешенный болтался в петле, зыркая по сторонам страшными выкаченными глазищами. На следующий день его глаза закрылись, но вместо этого он начал демонстрировать свое искусство гимнаста, прямо в петле. Это зрелище было настолько дико и уродливо, что в караул к виселице пришлось поставить самых опытных и выдержанных гвардейцев, способных перенести вид дергающегося в петле тела. Затем трое суток тело висело спокойно, но вызванный к виселице лекарь никак не мог определить живо оно или мертво. А вот на шестые сутки паяц… потек!.. Кожа на его теле внезапно лопнула в нескольких местах и из образовавшихся трещин сначала еле заметно, а потом все сильнее заструилась сметанообразная жидкость зеленовато-коричневого цвета. Она капала, струилась, лилась на доски помоста и там очень быстро подсыхала, курясь слабым дымком. К ночи шестого дня в петле болталась похожая на старую тряпку кожа. Штаны и жилет свалились с нее и растворились в натекшей жидкости. Когда на следующий день палач попробовал освободить виселицу от остатков паяца, доски помоста оказались насквозь прогнившими, а висевшая в петле кожа рассыпалась в пыль от первого же прикосновения.

Изом так и не узнал, откуда в его графство явился этот жуткий паяц и кто послал его, но теперь он знал кого надо искать.

Отряды гвардейцев рассыпались по графству, проверяя буквально всех приезжих и особенно всяких бродячих артистов и купцов. Проверка была очень проста – маленький разрез на коже. Скоро был пойман еще один паяц, причем как две капли воды похожий на первого. Его также выставили в петле на солнышко и с точно таким же результатом.

После этого слухи о несчастьях с маленькими мальчиками в графстве несколько поутихли. Однако, граф был далек от мысли, что ему удалось полностью справиться с напастью. Он послал своих людей в близь лежащие области королевства и очень скоро по их донесениям выяснил, с какой стороны накатывалась волна черной магии на его графство. Он направил королеве подробный доклад о происходящем в стране, свои предложения по борьбе с этим злом и… не получил никакого ответа.

Тогда Изом, взяв с собой Дубль-Тауна и наиболее преданных гвардейцев, отправился по пути, который, как он понял, приводил черные браслеты в его вотчину, и наконец оказался у границы Покинутых земель. Они дважды пытались пересечь эту границу и их дважды буквально вышвыривали вон. Не помогло даже искусство Дубль-Тауна. А паяцы явно шли именно из Покинутых земель!

Изом отступил. Он понял, что не сможет добраться до штаб-квартиры, инкубатора или логова этих паяцев, но он не собирался сдаваться. Его отряд перекрыл все шесть перевалов, ведущих из Загорья вглубь королевства и перехватывал паяцев, с маниакальным упорством рвавшихся из Покинутых земель в обжитые места.

– И вот до настоящего времени я веду эту странную и… страшную войну… неизвестно с кем! – закончил свой рассказ Бертран Изомский, – И ты знаешь, до сих пор я никак не могу понять двух вещей. Во-первых, почему все эти паяцы всегда бывают одеты, как… паяцы?! Ну, ты видел – цветные штаны и жилетка… Всегда! Мы теперь узнаем своих клиентов с первого взгляда, а они все равно одеваются только так! И во-вторых, почему ни один из них не бросает своих колец в Сотдаме и его окрестностях? Жители Загорья не знают что такое черные браслеты. Паяцы стремятся обязательно уйти вглубь страны и действовать там!

– И порой, как я понял, им это удается?.. – не удержался я.

Изом наклонил голову и глухо ответил:

– Мы за полгода перехватили восемнадцать паяцев… И всех повесили! Я не могу сказать, сколько их прошло сквозь наш заслон, троих, мы догнали уже за перевалами, в том числе, похоже, и того, которого вытащили из петли вы. Но я прекрасно себе представляю, что могли натворить в королевстве эти восемнадцать мерзавцев! У каждого из них было от шести до десяти пар браслетов!..

– Кстати, а что вы делаете с этими браслетами? – задал я давно интересовавший меня вопрос.

– Ничего, – ответил Изом, – Как только Дубль-Таун убивает наложенное на них заклятие, они рассыпаются серой пылью.

Несколько минут мы ехали молча, и каждый обдумывал полученную информацию, а затем мне пришла в голову странная мысль.

– А почему же о тебе и твоем отряде никто ничего не слышал? Почему ты не попросил помощи в том же Сотдаме или Норте? Почему ни один из купеческих караванов, пересекающих эти горы не поведал жителям о твоих заставах?

Изом усмехнулся:

– Я же тебе говорил, что писал королеве… Поскольку ответа не было, я больше в Замок обращаться не стал. Что до ближних городов, то мы с Дубль-Тауном решили, что особой помощи мы от них не получим, а вот лишняя реклама нам ни к чему. Судя по накопленному нами опыту, эти паяцы не имеют связи со своим хозяином, а сообщать ему о том, что кто-то целенаправленно охотиться за его куклами, нам было совершенно не с руки. Так что убедившись, что в купеческом караване нет паяца, мы пропускали его так, что никто из купцов нас и в глаза не видел… хотя, пару раз эти нелюди появлялись в караване уже после его проверки. Правда, надо сказать, паяцы, как правило, шли через горы в одиночестве. Я тебе говорил о троих, которых мы догоняли за перевалами, так вот они прицеплялись к караванам, но миновав перевалы, старались сразу же от них отстать…

– Значит воспитатель этих фокусников о вас не догадывается? – еще раз уточнил я.

– Только этим я могу объяснить то, что он до сих про не изменил облик своих агентов, с новой усмешкой откликнулся Изом.

Таким образом мы говорили почти весь день, исключая обед. Иногда к нам присоединялись Эльнорда или забиравшийся на мою лошадь Фродо. Тролль неизменно следовал во главе отряда, внимательно наблюдая за окрестностями. Вторая треть, категорически отказавшийся разместиться в тележке Твиста, носился вокруг нашего отряда на своих кривых ножках, то убегая далеко вперед или в сторону, то отставая, словно нашел нечто интересное. Говорил он с нами редко, но отобедал с удовольствием и аппетитом.

Фродо перестал приставать к нему, а самоотверженный поступок хоббита во время конфликта с гвардейцами Изома, весьма возвысил его в глазах Эльнорды, которая чуть ли не со слезами на глазах восклицала: – Ах, Фродо, какой ты отважный и благородный!.. – и подкладывала ему во время обеда кусочки получше.

Так что настроение у всех членов нашей небольшой команды, исключая, пожалуй, только Твиста, было очень даже неплохим.

Изом, увидев Твиста в составе Братства, сильно удивился, но, по-видимому, сразу сообразил, что у карлика есть в нашем походе какой-то свой интерес, и вопросов не задавал.

Так прошел день, и вот теперь мы разбили лагерь на небольшой лесной поляне, всего в паре часов пути от стен королевского города Сотдана – последнего населенного пункта на границе с Покинутыми землями.