Шут королевы Кины - Малинин Евгений Николаевич. Страница 9

Обедали мы поздно, около шести вечера, долго и весело. После обеда Толька потащил Резепова в свою комнату показывать какие-то новые игрушки, и я увязался с ними. Мы втроем погоняли Толькины новые машинки, смастерили некую странную конструкцию из его набора «Лего», посмотрели, что читает молодое поколение. Потом к нам присоединились Толькины родители и в комнате стало довольно тесно.

Я вопросительно взглянул на Лену, и она ответила мне коротким согласным кивком, после чего я положил ладонь Тольке на затылок и спросил:

– Слушай, Толь, мне с тобой надо бы поговорить…

– Давай, – сразу согласился он.

– Только, знаешь, дело такое… щепетильное, если тебе не захочется или станет нехорошо, ты сразу скажешь, и мы не будем возвращаться к этому вопросу.

– Ладно, – кивнул он.

Сашка и Игорь тихонько вышли из комнаты. Толька сидел на своей постели и переводил глаза с меня на свою мать и обратно. Я присел напротив мальчика на большой мягкий пуф, Лена села рядом с сыном на постели, и мы немного помолчали, словно сосредотачиваясь для серьезного разговора. Затем я негромко и спокойно попросил:

– Ты не можешь нам рассказать, что с тобой произошло после того, как вы увидели те серебристые блестки?..

Мальчишка испуганно вскинул голову и посмотрел на мать широко открытыми глазами. Лена тут же обняла его одной рукой за плечи, словно защищая от неведомой опасности и быстро проговорила:

– Дядя Сережа сказал, если не хочешь – не говори…

Толик посмотрел на меня, и я согласно кивнул:

– Но понимаешь в чем дело, – продолжил я фразу Лены, – Ты не первый, кто пострадал от этих блесток, но кроме тебя никто не сможет рассказать, что с ним происходило…

Мальчик снова вскинул глаза на мать, но на этот раз она промолчала и только покрепче прижала его к себе.

Толик опустил голову и еле слышно произнес:

– Мне сказали, чтобы я никому ничего не рассказывал…

– Кто сказал?! – Воскликнула Лена.

Видимо, это восклицание еще больше напугало мальчика. Он дернулся в руках матери, вскинул голову и нервным, срывающимся голосом зачастил:

– Правда! Мне сказали, чтобы я ничего не рассказывал, а то за мной снова придут, и тогда уже обязательно заберут! А я не хочу туда уходить, не хочу!..

Его крик начал переходить в самую настоящую истерику, и тут видимо сказалась моя недельная практика в магии. Я совершенно непроизвольно, не задумываясь о последствиях, провел перед лицом мальчугана левой ладонью с растопыренными пальцами, одновременно проговаривая замысловатую фразу заклинания «Спокойствия духа».

Боковым зрением я поймал изумленно распахнутые глаза Лены, наблюдавшей за моей необычной манипуляцией, и спохватился было, но дело уже было сделано. Сердце у меня бешено заколотилось и ухнула вниз, а в голове вспыхнула мысль – «Что ж это я делаю!». Но было поздно!

Моя ладонь устало опустилась на колено, а язык, едва не заплетшись о последние звуки, договорил все-таки нужную фразу…

Лицо мальчишки мгновенно стало совершенно спокойным, и он, моргнув пару раз, словно от сильного света, начал говорить легко и непринужденно:

– Знаете, это было так странно… Мы с мальчишками играли и вдруг оказалось, что мы стоим на какой-то… площадке… прямо над самими собой.

Он посмотрел по очереди на мать и на меня и попытался объяснить:

– Ну, понимаете, мы все вчетвером стояли в ряд на какой-то площадке, которая висела над землей. А мы,.. ну,.. мы сами были на земле… играли… только замерли… ну, не шевелились…

– Я понял, продолжай, – кивнул я мальчику. Тот довольно улыбнулся и продолжил свой рассказ:

– Как только мы оказались на этой площадке мы сразу услышали голос. Приятный такой, ласковый. Он нам сказал, что мы сейчас пойдем к нему в его прекрасный, замечательный мир, в котором станем знаменитыми, непобедимыми воинами. Там нас все будут бояться, а мы будем сильнее всех, но только если всегда будем его слушаться. А он нас научит быть самыми сильными… И еще он сказал, что учиться быть сильными очень просто и очень быстро. Потом появилась высокая темная фигура без лица и вроде бы как-то… без головы и протянула нам руки…

Толик снова посмотрел на меня, проверяя, как я воспринимаю его довольно несвязный рассказ и, увидев, что я само внимание, продолжил:

– И знаешь, рука протянулась к каждому из нас…

– Что же, у этой фигуры было четыре руки? – невольно поинтересовался я.

– Тогда я на это не обратил внимания, – задумчиво протянул Толик, – Это сейчас я вспомнил, что у нее действительно было четыре руки… А тогда я как будто остался один… Ну, ребята стояли рядом, а я как будто один… и эта рука одна…

Он недовольно поморщился, чувствуя, что не может связно передать свои ощущения. Я улыбнулся и постарался его успокоить:

– Ничего, ты рассказывай, я все пойму…

– Ленька первый ухватился за ту руку, которая тянулась к нему. Ребята тоже потянулись к этой фигуре, а я… – он глубоко вздохнул, – А я испугался… Спрятал свою руку за спину и спрашиваю: – А как же моя мама? – А эта фигура говорит: – А зачем тебе мама? Разве тебе не надоело, что тебя твоя мама все время наказывает? – Я тогда ей и говорю: – Никто меня не наказывает и я от своей мамы никуда не пойду!

Толик снова вздохнул и, посмотрев на свою мать, продолжил:

– Смотрю, Димка с Мишкой тоже свои руки за спину попрятали. А эта фигура вдруг так страшно заколыхалась и стала меня пугать… Ну, что если я с ней не пойду, то она сделает так, что меня вообще никто любить и уважать не будет, и никто из мальчишек играть со мной не станет… Только я уже знал, что никуда с ней не пойду. Вот тогда она и сказала, чтобы я никому о том, что сейчас вижу не рассказывал, а иначе она вернется и тогда уже точно меня от мамы заберет…

Толька замолчал, но когда я уже решил, что его рассказ закончен, совсем тихо добавил: – А Ленька с ней ушел… Он думал, что я не видел, а я видел, как он уходил… Ребята со мной остались, а он ушел… Его больше нет.

– Спасибо тебе огромное, – бодро проговорил я, вставая со своего пуфа, – Ты себе представить не можешь, как ты мне помог. А теперь спать!

Мальчишка кивнул и устало закрыл глаза. Видимо, преодоление наложенного на его сознание запрета, даже с помощью моего заклинания, отняло у него слишком много сил.

Мы с Леной вдвоем раздели мальчугана, уложили в постель, и он тут же заснул.

Как только мы вышли за дверь, Ленка схватила меня за рукав и, здорово дернув, зашипела:

– Как ты это сделал?!

– Что сделал, – оторопел я от неожиданной атаки.

– Как ты Тольку успокоил? Я видела, как ты провел перед его лицом рукой, но что за тарабарщину ты бормотал?!

Только тут до меня наконец дошло, что мое заклинание сработало абсолютно точно и с достаточно большой скоростью! Мне бы, конечно, надо было бы обдумать это обстоятельство, но передо мной стояла весьма рассерженная мамаша, подозревавшая меня в нанесении вреда ее ребенку. Потому я как только мог спокойнее улыбнулся и, несколько рисуясь, ответил:

– Ничего особенного. Просто у меня имеются некоторые способности к гипнозу. Я просто внушил мальчику, чтобы он успокоился и хорошенько вспомнил, что с ним произошло.

И вы знаете, Лена мне как-то сразу поверила. Она отпустила мой рукав и странно обрадованным голосом переспросила: – Правда?..

– Ну зачем мне врать?.. – пожал я плечами.

– Но теперь, наверное, надо снять это… внушение? – особой тревоги в ее голосе не было, но мне понравилась ее предусмотрительность.

– Утром от него никакого следа не останется. – Заверил я ее.

Она пристально на меня взглянула и, чуть подумав, спросила:

– А может ты… это… ну… поработаешь с Игорем?

– А что я должен с ним сделать? – удивился я.

– Понимаешь, мне так не нравится, что он курит, а бросить сам он не может…

– Вообще-то, это не мой профиль, – неуверенно пробормотал я, лихорадочно припоминая, нет ли среди моих обрывочных знаний какого-нибудь наговора против курения.