За далью волн - Асприн Роберт Линн. Страница 13

— Теперь у меня нет права отражать удары, подобные тому, что мне только что нанес ты, Корс Кант Эвин. Но скажи, зачем ты нанес его мне? Для того ли, чтобы наш путь друг к другу стал глаже, или для того, чтобы бросить между нами яблоко раздора?

Бард залепетал:

— Госпожа…

— Зови меня Анлоддой, Корс Кант Эвин.

— Госпожа моя Анлодда, я и сам не знаю, почему, но что-то, то ли сердце, то ли разум, подсказывает мне, что я должен идти. Не знаю почему, но почему-то для меня это важнее, нежели для любого из вас, как бы ни безумно это звучало. Если я останусь позади, пусть даже вы победите в битве при Харлеке, вы проиграете войну в целом, не выстоите в последнем бою, утратите великую империю, которую строят Артус и Меровий, — ту империю, что будет стоять не на камне, не на оружии, а на крови — на Королевской Крови!

Анлодда молчала — обдумывала слова барда. А потом шагнула к нему близко-близко и заглянула в глаза.

Ее глаза становились все больше и больше, и наконец бард перестал видеть что-либо, кроме них. Эти серые озера омывали его душу прохладными водами. Ему казалось, что он всегда видел эти глаза — и полдня, и полтысячелетия назад. Анлодда была повсюду — вокруг него, внутри него, она обволакивала собой его дух.

Будь на ее месте кто-то другой, Корс Кант яростно отверг бы такое проникновение в его рассудок. Но Анлодда ему не мешала.

Но вот она шагнула назад, покачала головой, и их связь прервалась.

— Не знаю, откуда тебе это ведомо, и даже не знаю, прав ли ты, но ты не лжешь. Ты веришь в то, о чем говоришь, в этом я уверена. — Она прикусила губу. — Будет лучше, если мы спросим Меровия. Он-то точно умеет смотреть прямо в душу, а я ее только чувствую. — Она погладила Корса Канта по щеке. — Пойдешь?

Корс Кант кивнул.

— Ты можешь получить больше, чем отдал.

— Ты тоже, моя принцесса. Она улыбнулась.

— Глупая мысль. Но может быть, так оно и есть. Они пошли по полю и вскоре нашли Меровия. Тот стоял, окруженный своими воинами. Те сразу разошлись, а Меровий вытащил из-под плаща кристалл, оба края которого были обрамлены серебром. Кристалл висел на серебряной цепочке.

— Я ожидал вас, — сказал король. — Пойдемте со мной. Мне нужны свидетели.

Король встал и направился на восток — туда, где деревья, примыкающие к лощине, росли наиболее густо. Он шел, не оглядываясь. Анлодда и Корс Кант шли за ним, держась на почтительном расстоянии. Когда Меровий остановился, все трое оказались посреди толстых дубов, где вокруг ветвей обвились плотные шары омелы.

— Хороший знак для нас, — сказал Меровий и указал на деревья.

— А для деревьев — плохой, — рассудительно проговорила Анлодда. — Омела в конце концов высосет из них все соки.

— О чем вы хотели спросить меня? — поинтересовался Меровий.

Анлодда указала на Корса Канта.

— Он хочет идти на разведку в город. Я говорю ему, что нельзя, что его там убьют. Меровий улыбнулся.

— Гм. Я не такого вопроса ожидал. — Он поднял вверх кристалл. — Вот где мы найдем ответ. Анлодда покачала головой.

— Я не желаю видеть вновь, что я трусиха! Я должна подготовиться к тому, чтобы раскусить Харлек.

— Не ты, — возразил король. — Я. А ты будешь произносить заклинание.

— И он едва заметно усмехнулся. Анлодда довольно долго смотрела на него.

— Я? — изумленно переспросила она, робко протянула руку, взяла кристалл из пальцев Меровия и подвесила его на цепочке. Кристалл закачался, замерцал, заиграл отсветами.

Меровий дал Анлодде знак, и она подняла амулет повыше. Король опустился на колени и пристально уставился на кристалл, когда на него упал луч солнца и отразился мириадами маленьких радуг. Меровий медленно раскачивался из стороны в сторону, не спуская глаз с кристалла.

Анлодда попыталась заговорить, но голос ее зазвучал хриплым шепотом. Она откашлялась и начала заново:

— Взгляни.., внутрь, о господин. Отыщи там.., шар. Он светится си.., нет, красным сиянием. Он пульсирует.

Отрывочные слова, произносимые девушкой, мало-помалу приобретали плавность, слитность. Похоже, прежде она слышала эти фразы, но сама никогда не произносила. Корс Кант был так же зачарован, как Меровий, но смотрел он не на кристалл, а на Анлодду. Она сейчас была похожа на юного барда в школе друидов, который держал свое первое испытание.

— Пусть этот шар окружит тебя, путь он поглотит тебя, господин. Пусть он наполнит тебя алым светом. Ты падаешь, а шар обволакивает тебя, словно красно-черная вода.

Но вот.., все меняется, свечение становится ярко-алым. Ты чувствуешь тошноту, ты как будто падаешь вниз со скалы Вечности. Теперь шар стал оранжевым, и он светится все ярче. Вспыхивает, словно солнце, угасает, но вновь загорается — теперь желтым цветом. Шар стал желтым, его желтое сияние проникает в твое сердце, голову, руки и ноги, Корс Кант выгнул шею и увидел, что глаза Анлодды стали желтыми, как тот шар, о котором она говорила. Рука ее держалась прямо, твердо, словно стропило, но кристалл описывал медленные круги и то опускался, то поднимался. Казалось, он улавливает только часть солнечных лучей. И сам кристалл сейчас светился оранжево-желтыми отблесками.

— Зеленый — вот цвет, в который Создатель окрашивает траву. Зелены кроны деревьев, зелен мох. Зелен и шар, но быстро тускнеет зеленое сияние и обращается в синее.

Анлодда говорила все тише, и в конце концов перешла на шепот.

— Синее небо, оно темно-синее — такое, как бывает, когда сядет солнце. Темное-темное, оно все темнее перед лицом Вечности. Темно-лиловое, ночное небо. Ни звезды на нем, только шар, темно-фиолетовый, он затягивает тебя все глубже, все глубже и глубже…

Затем она умолкла и молчала довольно долго. Корс Кант даже дышать боялся. Когда она заговорила, солнце село и его последние лучи окрасили небо в красный цвет. На глаза Анлодды набежала тень — сине-черная, как тот магический шар, что поглотил их всех в сознании Корса Канта.

— Теперь говори, — приказала Анлодда. — Говори, что ты видишь, и ответь на вопрос: идти ли Корсу Канту вместе с нами в Харлек?

Бард выжидательно смотрел на Меровия. Король Сикамбрии продолжал покачиваться из стороны в сторону. Глаза его были полуприкрыты, и было видно, как они следят за кристаллом.

Корс Кант ощутил странный порыв — почти безотчетный и, наверное, неуместный. Но он не смог сдержаться и начал негромко напевать мелодию из «Орфея». Он пел эту песнь на прощальном пиру в Камланне, сидя у ног Dux Bellorum, которого ему, быть может, больше не суждено увидеть.

Меровий заговорил. Голос его звучал ровно, споря с порывами ночного ветра, зашевелившего верхушки деревьев. Запахло дымом пылающего города. Корс Кант поежился.

— Я вижу Воробья и Ястреба. Они летят рядом, бок о бок. Я вижу Мышь и Барсука. Они крадутся понизу.

Мышь находит широкую расселину и срывается в бездну. Барсук не поспевает за ней, но его нельзя за это винить. Мышь бежит по дороге и минует старуху — кожа да кости. Она протягивает к Мыши костлявую руку, но не касается ее.

Шкурка Мыши сползает с костей, течет ее серая кровь, и вместе с кровью умолкает ее голос. Но кости Мыши попадают в быстрый поток, и мышь рождается Человеком из чрева Господня. Для нее еще взойдет солнце.

Он умолк. Анлодда закусила губу, до боли сжала кулаки. Тут очнулся Корс Кант и перестал напевать.

Меровий ничего не видел. Теперь его глаза были крепко закрыты. Но вдруг он посмотрел на Анлодду из-под полуприкрытых век и заговорил снова:

— Барсук умирает. Тень из-под земли, чья-то тень призывает Орфея. Тень Барсука крадется сквозь ночь и убивает желтое солнце! Тень Барсука находит Гадес прямо у себя под ногами, отыскивает самую темную, черную-пречерную тень и исчезает.

Возрожденный, чтобы стать героем, чтобы увидеть, как Мышь становится Человеком, Барсук должен спасти того, кто спасет его, но и для него еще взойдет солнце.

Долго-долго Корс Кант и Анлодда ждали, что король скажет что-нибудь еще. Неожиданно бард обнаружил, что, пока звучало пророчество, он оказался рядом с Анлоддой и теперь держал ее за руку. Она ли взяла его за руку, или он сам это сделал — Корс Кант не помнил.