Золотая клетка - Малков Семен. Страница 46

— Только организация завтрашнего банкета. У нас уже авиабилеты есть — на следующий день.

— Отлично! Значит, летим вместе! — обрадовался Петр и спохватившись добавил: — Наверно, Лев Ефимович с ног сбился, организуя банкет. Позвоню, спрошу: может, нужна моя помощь?

— Не беспокойся, Петя! — с улыбкой остановила его Раиса Васильевна. — Ему не привыкать устраивать такие мероприятия. Тем более что финансов на этот раз, слава богу, хватает. Там уже все подготовлено, и сейчас он занимается проверкой, все ли получили приглашения.

— Ну и какова программа? — поинтересовался Петр.

— Тебя во все посвятит Лев Ефимович, когда приедет с работы. Правда… знаешь, он ведь не скоро еще вернется. Ладно, расскажу пока, что знаю. Как бы это получше изложить? Ну вот…

В зале — центральный стол — для руководства компании, учредителей, главных партнеров и отцов города; остальных приглашенных усадят за отдельные столики по принадлежности — производство, средства информации, общественность, культура…

— А что предусмотрено для развлечения гостей? Не один же, надеюсь, стол задуман? Пригласили кого-нибудь из известных артистов?

— Насколько знаю — нет. Вначале — торжественная часть с вручением адресов, потом небольшое эстрадное шоу ресторана .. и завершится все дискотекой — молодежи много.

— Неплохо, только очень обыденно. Мне-то кажется, после короткой торжественной части хорошо бы небольшой концерт; потом пусть бы все высказались желающие, а после этого — увеселения.

С сожалением вздохнув, Петр тряхнул головой.

— Да что после драки кулаками махать — не последний, надеюсь, юбилей! Как я понял, моя помощь сейчас бесполезна, Слетаю-ка посмотреть на прииск, — похоже, мне не скоро удастся там снова побывать.

Петр и не предполагал, что первое свое предприятие, доставшееся ему ценой огромных трудов, с риском для жизни и принесло такой замечательный успех, он увидит в последний раз и на Алтай никогда больше не вернется.

Прошло две недели, как Яневичи поселились в Москве, на новой квартире вблизи Зубовской площади. Раису Васильевну сразу поместили в Центральную клиническую больницу; Юля перевелась в мединститут, и уже приступила к занятиям. Труднее всего пришлось Льву Ефимовичу — он еженедельно летал из Москвы в Барнаул и обратно.

Стояла чудесная осенняя пора: деревья в парках и на бульварах расцвечены золотом и багрянцем; погода сухая и теплая. Но на душе у Петра и Юли царила зимняя стужа, — о свадьбе не шло и речи. Они даже почти не встречались: время после занятий, а тем более выходные дни Юля проводила в больнице у матери.

Хотя в клинике Раиса Васильевна находилась совсем недолго, первые же анализы подтвердили роковой диагноз — лейкемию. Лечили химиотерапией, но улучшения пока не наблюдалось и врачи не исключали необходимости операции.

За это время у молодых людей состоялось только одно интимное свидание, когда Петр, заехав вечером в клинику, проводил Юлю домой. Лев Ефимович улетел в Барнаул, и усталая, настрадавшаяся за день Юля особенно остро чувствовала свое одиночество.

— Петенька! Мне так плохо, так тяжело на сердце! — Она прильнула к нему. — Прошу тебя, останься со мной, милый! Боюсь, одна не смогу заснуть.

Печальное настроение, в котором пребывал Петр, не располагало к любовным играм — он растерянно молчал, Юля жалобно попросила: — Ну хотя бы часочек побудь со мной, милый! Хочу почувствовать, что не одинока, что ты меня любишь!

Она стала целовать его, и молодая кровь в нем заиграла, наполняя страстным желанием. Петр взял ее на руки, и понес в спальню, они так соскучились друг по другу после долгого перерыва… Однако тень тяжело больной Раисы Васильевны все время витала над ними, и это лишало ощущения счастья,

— Нехорошо как-то на душе, Юленька, — признался Петр спустя два часа, одеваясь, чтобы идти домой. — Такой горький осадок, будто мы пировали во время чумы.

— Ты прав, милый! — согласилась Юля. — Все как-то не так сегодня… Но что же нам делать, если мама будет долго болеть? — вопросительно подняла она на него глаза. — Не жениться, не жить вовсе?

— Сам не знаю, как быть… Надо хотя бы дождаться, когда ей станет лучше.

— А вдруг маме не станет лучше, Петенька? — заплакала Юля. — Что тогда?

— Это другое дело, — серьезно ответил он. Если так суждено — всем нам придется перенести горе и… жить дальше. А что же делать? Но зачем думать о плохом… — мягко добавил он, ласково потрепав ее по волосам. — Будем надеяться на лучшее!

И правда, как поступить, что делать, если болезнь Раисы Васильевны затянется? Об этом удрученно думал Петр, управляя «джипом» по дороге к дому. Так ведь недолго и измучить друг друга… Умом он сознавал, что затяжная и скорее всего неизлечимая болезнь Раисы Васильевны, не должна тормозить женитьбу на Юле — наоборот, надо это ускорить.

Почему же душа его противится? Он сам не понимал себя. Разве не лучше пожениться именно сейчас, в самое трудное для нее время — утешить, поддержать морально? Но его внутренний голос молчал. Так и не найдя ответа, он пришел к выводу, что ему не обойтись без совета родных. Отец в отъезде, мать занята в театре… Зато можно обсудить свою проблему с дедом и бабушкой — они всегда готовы помочь ему и словом и делом.

В том году созрел хороший урожай яблок. Фруктовый сад на участке Степана Алексеевича Розанова ломился от обилия спелых плодов; стриженый газон сада усеян упавшими яблоками. Когда «джип» Петра подкатил к знакомому островерхому коттеджу, загородив собой всю узкую улочку, профессор с супругой собирали падалицу в большие плетеные корзины.

Увидев внука, выходящего из машины, хозяева сразу оставили свое занятие и поспешили ему навстречу. Внук довольно часто их проведывает, а они всегда рады лишний раз с ним пообщаться.

— Привет! Так не пойдет! — входя в калитку, крикнул им Петр, увидев, что из-за него они бросили работу. — Я помогу — доберем быстро что осталось. — Он на ходу снимал куртку.

Втроем за полчаса закончили сбор упавших яблок и, не сортируя, отнесли корзины под навес. После этого все прошли на веранду. Поставив самовар и приготовив все к чаю, Вера Петровна позвала мужчин за стол и только тогда спросила у внука:

— Ты соскучился или поговорить о чем-то приехал? Думаю, все же, — и с лукавой улыбкой взглянула на него, — тебя что-то мучает — уж больно озабочен!

— От тебя, бабушка, ничего не укроется — да, посоветоваться надо. Вся проблема в тяжелой болезни Юлиной мамы.

— Проблема медицинская. Тебя-то как она касается? — удивленно поднял брови Степан Алексеевич.

— Самым непосредственным образом! — серьезно ответил Петр. — Мы с Юленькой из-за этого не можем пожениться. Да и встречаться в такой унылой обстановке нам тяжело. — Глубоко вздохнул и грустно добавил: — И сколько это продлится, никто не знает.

Вера Петровна налила им чаю в чашки.

— Все ясно, Петенька! Давайте попьем чайку и спокойно подумаем, как быть. Что ты на это скажешь, Степочка?

— Свадьбу надо сыграть, и как можно скорее, — убежденно заявил дед, — вот что я думаю. Болезнь у Раисы Васильевны тяжелая, неизлечимая — дальше хуже.

— Но как же затевать свадьбу, когда она в больнице? — покачал головой Петр. — Никакого настроения нет. А у Юли — так вообще ужасное.

Возникла длительная пауза, — все молча пили чай.

— И все же свадьбу надо сыграть! — нарушила молчание Вера Петровна. — Вы с Юленькой молодые, полной жизнью должны жить. Болезнь Раисы Васильевны может долго тянуться, а тебе работать нужно, — обратила она взгляд чистых серых глаз на внука. — И Юле — учиться, не замыкаться в своем горе.

Она уже обдумала, что посоветовать внуку.

— Вот что тебе нужно сделать: подготовить все необходимое — документы, все — для регистрации брака и ждать, когда Раисе Васильевне полегчает. И тогда, не откладывая, сыграть свадьбу!

— Бабушка дело говорит, Петя! — поддержал ее Степан Алексеевич. — Вам с Юлей надо скорее пожениться, а то ведь переживания из-за матери могут отрицательно повлиять на ее психику. Вдвоем с тобой она перенесет все легче.