Повелители камней - Маллен Патриция. Страница 67

Когда Ньяла схватили, Тим пришел в отчаяние. Он проехал с лордами много миль и получил достаточное представление об их злости и мстительности. К тому же он боялся за себя. Если бы лорды узнали, что путешествовали со слугой Ньяла, слугу постигла бы участь хозяина. Тим рад был видеть Сину и Руфа живыми, ему очень хотелось хоть краешком глаза взглянуть на Ньяла, но он жался в стороне, боясь, как бы его не узнали. Присоединившись к толпе, которая начала собираться около Святилища Китры, Тим изо всех сил старался держаться подальше от старых друзей и на всякий случай натянул на голову капюшон. Что-то подсказывало Тиму, что такое его поведение может помочь Ньялу.

Тим затесался в толпу любопытных, которые пришли поглазеть на суд. Он добрался почти до первого ряда, обходя людей-крестьян, торговцев-пикси и сердитых лесных эльфов, когда Сина вышла из шатра. На Сине было ее лучшее шерстяное платье, выкрашенное корой барбариса в желтый цвет. С удобного места на краю утеса Тиму казалось, что небесно-голубой плащ чародейки развевается у нее за спиной на ветру как флаг. Но Тим побыстрее надвинул капюшон на глаза и стал хмуро смотреть, как маленькая процессия поднимается по длинной тропе к башне.

Друзья, которые, как он надеялся, помогут освободить Ньяла, теперь казались Тиму бессильными. Руф Наб, худой и оборванный, хромал рядом с Синой. Он вел группу гномов, которые несли на носилках лорда Ландеса. Лорд, бывшая правая рука Телерхайда, сильно сдал. Наверху, вставая с носилок, Ландес сморщился от боли, но помощь дочери принял неохотно.

— Мое бедро, — объяснил он, опершись на шишковатую трость. — Оно сломано, спасибо жеребцу Ньяла. Фаллон говорит, что все заживает, но мне так не кажется.

Больше всего Тим надеялся на Фаллона. Он должен был все поставить на свои места, но чародей бесстрастно стоял в стороне, молчаливый и хмурый. Он едва кивнул в ответ, когда Сина поклонилась ему.

Широкий уступ скалы перед башней кишел народом: эльфы, великаны, люди, постоянно прибывающие пикси и гномы. Даже вся опушка леса была заполнена зеваками. Тим нашел опрокинутый камень, откуда хорошо было видно место суда, и уселся в окружении семьи пикси. От любителей поспорить пахло дымом костра и колбасой из шалка. Возбужденные событием, они составили Тиму хорошую компанию.

Погода, в предыдущие недели стоявшая тихой и мягкой, снова испортилась. С гор подул холодный ветер. Перед башней сложили костер, означающий начало Большого Совета. Ландеса устроили позади него, чтобы он мог полулежа наблюдать за судом и не очень мерзнуть. Для защиты от ледяного ветра и дождя на Ландесе, как и на всех лордах, были только плащ и шарф.

Совет проводился у основания башни. Лорды сели на сложенные один на другой камни, чтобы судить Ньяла. Напротив них, у края обрыва, собрались вместе Царственные Другие, чтобы быть свидетелями суда. Когда Тим вытягивал шею, ему хорошо было видно широкое пространство между лордами и Другими, по которому расхаживал Нед в зеленом плаще. Когда на утес поднялась Сина в сопровождении Руфа Наба и оборванного лесного эльфа, Нед подошел поздороваться с ней.

— Недрик, — сказала Сина.

Оставив без внимания ее протянутую руку, Нед поцеловал сестру в щеку. Он заметно похудел. Его красивое лицо выглядело изможденным: тени под глазами, глубокие морщины на лбу и у рта. Серьезные голубые глаза смотрели на Сину трезво, оценивающе.

— Госпожа, — сказал он, вложив в это слово какой-то странный смысл.

— Мне не дали повидать Ньяла. Как он?

Сина говорила тихо, Тим едва услышал ее голос. Но ответ Неда возмутил его.

— Для убийцы он вполне здоров.

— Как ты можешь верить, что он сделал это, Нед! — воскликнула Сина.

— Он покалечил нашего отца. Как ты можешь верить в его невиновность? — спросил, в свою очередь, Нед, ведя Сину к месту рядом с Руфом Набом.

Бенаре обнажил меч и положил перед собой на землю, давая тем самым знак, что Совет начался.

— Мы, лорды, Воины Драконихи, потребовали на этот день созыва Большого Совета, — выкрикнул он. — Вы видите перед собой лорда Недрика из Фанстока, назначенного нами Обвинителем. Обвиняемый — Ньял, сенешаль из Кровелла. Вы присутствуете, и вы видите, что это так, Мэрдок, снефид гномов?

— Я здесь, и я вижу это, — ответил снефид. Он сидел, скрестив руки на груди и сжав губы в тонкую линию.

— Вы присутствуете, и вы видите, Далло, мейга эльфов?

— Я здесь, я вижу.

Тим заметил, что, когда мейга отвечала, бродячий эльф рядом с Синой задрожал и уставился себе под ноги.

Одного за другим вызывал Бенаре вождей Древней Веры, и каждый отвечал.

— Фаллон, Чародей Седьмой Ступени, известный как Мастер Превращений и Дважды-испытанный, вы присутствуете, и вы видите?

— Присутствую и вижу.

— Кто-нибудь желает обратиться к Большому Совету перед началом разбирательства? — спросил Бенаре, устремив взор на собравшихся Других.

Сина встала.

— Милорд, я прошу слова.

— Как невеста Ньяла?

— Нет, милорд, как верующая в Закон.

— Говорите, госпожа.

Сина вышла вперед.

— Настали трудные времена. Многие из нас растеряны после того, что случилось, и напуганы предсказанием того, что должно случиться. — Сина указала на башню. — Я уверена, что эта башня, перед которой мы стоим, — башня Китры, место, где она прорицала, место, где она прожила свои дни.

Пикси рядом с Тимом, наклонившись вперед, внимательно слушали, не обращая внимания на холодный ветер, который теребил их одежду. Слова Сины вызвали в толпе удивленный ропот.

— Я надеюсь, мы осознаем всю важность того, что наш Совет проходит здесь, где начиналась Древняя Вера. Я надеюсь, что мы вспомним любовь и дружбу, которые владели нами в прошлом. И я прошу вас, — она повернулась к Бенаре, окруженному насупленными лордами, — слушать внимательно. И найти истину благодаря мудрости Китры.

— Извратительница Закона! — Мейга вскочила, ее лицо исказил гнев. — Ты, кто не предсказал для меня небесного затмения! Я не буду слушать эту поддельную чародейку! Она задумала покрыть меня позором! Все подстроила!

— Поддельная чародейка? — изумился снефид.

— Она задумала выставить меня дурой! — кричала мейга. — Скрыла от меня смерть луны, чтобы мое прославление было омрачено могущественным затмением! Напугала мой народ, чтобы он перестал верить в свою мейгу! Я осуждаю ее!

Бродячий эльф вскочил на ноги и просеменил к центру уступа.

— Я, я, я! — пронзительно прокричал он. — Осуждаю тебя, Далло! Ты такая же, как всегда, и выставляешь себя на позор!

— Муж! — задохнулась мейга и лицо ее стало мертвенно-бледным.

— Да, я муж! Я Слипфит! — крикнул он, ударяя себя в грудь. Его эльфийскую робость начисто смело яростью. — Это я, твой Первый муж, тот, кто спрашивает тебя снова, как спрашивал много лет назад: ТЫ ТАК НИКОГДА И НЕ ИЗМЕНИШЬСЯ? Ты так никогда и не поймешь, что ты, Далло, — такой же эльф, как все остальные? Что это любая мейга связывает наш народ воедино, а не ты, Далло!

— Уберите его! — властно приказала мейга своим мужьям, столпившимся у тропы, откуда им было слышно все, что происходит. Мужья послушно начали подниматься к Слипфиту.

— Будет драка! — заметил седой пикси рядом с Тимом. — Смотрите в оба, детишки, эльфы страшны во гневе!

Но быстрее мужей оказалась маленькая и прелестная девушка-эльф, которая бежала по вырубке. Она остановила мужей жестом.

— Отец! — закричала девушка и встала на колени перед Слипфитом.

Мужья в замешательстве наталкивались друг на друга в отчаянии заламывая руки.

— Подлая дочь, не прикасайся к нему! — пронзительно завизжала мейга. — Я мейга! Хватайте его! Это он ранил сердце вашей мейги! Предатели! Изменники! Все заговорщики!

— Кто эта юная девушка? — прошептал "Тим, привстав, чтобы лучше видеть.

— Фейдрин, дочь мейги, — ответил пикси. — Вы не подвинетесь немного? Мне не видно.

Став в нерешительности между родителями, Фейдрин повернулась к Слипфиту. Девушка дрожала, как натянутая тетива. Слипфит улыбнулся ей, его вытянутое лицо засветилось, как свеча на Празднике Весны. Покраснев, Фейдрин отвернулась к матери, но, когда она еще раз оглянулась, Тиму показалось, что Слипфит подмигнул ей.