Кто придет меня убить? - Малышева Анна Витальевна. Страница 25
Мы развелись, живу одна, денег нет, работы нет, ни хрена нет.
– А выглядишь здорово, – признала Наташа и пустила из накрашенных губ узкую струйку дыма. – Значит, тебе это только на пользу.
– Не уверена. А ты что поделываешь?
Наташа нервно хихикнула, поменяла позу, свернувшись в кресле калачиком, туфли упали с ее ног на пол, громко стукнули каблуки.
– Хиппую, – ответила она и, поймав удивленный взгляд Лизы, пояснила:
– Нет, не по-настоящему, но, в общем, вроде того… Жизнь пошла паршивая.
– Неужели? А как же твои родители? Плохо зарабатывают? – Лиза забеспокоилась: ведь если материальное положение Наташи ухудшилось, то она зря сюда пришла. Часы она пока решила не показывать.
– Родители… – презрительно протянула та. – Все из-за них и произошло! Нет, зарабатывают они прилично, мать особенно, она всегда была деловая… Но мне-то ничего не дают! Ни гроша!
Она похлопала себя по карманам халата, тяжело вздохнула и снова запыхала сигаретой. Лиза разочарованно уставилась на пепельницу. Весь план снова полетел к черту. Неужели так трудно избавиться от шикарных часов в Москве, где у многих людей огромное количество лишних денег?! Она просто не так берется, не там ищет… И совершенно ненужным оказывался этот визит к надоевшей подруге. Лиза очень бы хотела встать и уйти, но Наташа, оживившись, продолжала болтать и останавливаться пока не собиралась.
– Мать совсем обнаглела! – говорила она, прихлебывая пиво и играя подведенными глазами. Вид она имела отталкивающий и жалкий. Лиза слушала ее вполуха, отвечала короткими междометиями. – Раньше как было? Я просто говорила: «Мама, мне нужна юбка». Она спрашивала, сколько стоит, я отвечала – сто долларов. Мать давала сто, я покупала юбку за семьдесят, и тридцать ложились в карман. Теперь! – Она помотала головой. – Не понимаю, жалко ей, что ли?! Говорю, нужна вещь! Она мне – обойдешься!
Представляешь, ничего мне не дает, совсем ничего!
Говорит – полные шкафы барахла, носи то, что есть.
Идиотка!
– Она просто решила навести экономию, – лениво ответила Лиза. – Подумаешь, бывает.
– Да она просто хочет меня со света сжить, – злобно отрезала Наташа. – Обращается как с сопливой девочкой!
«А как ей еще с тобой обращаться? – подумала Лиза, рассматривая подругу. – Мозгов-то у тебя не больше, чем у младенца». А та продолжала:
– На днях говорю ей: «У меня нет осенних сапог».
Я, знаешь, хотела такие, из тонированной кожи, с эффектом потертости… Видела просто потрясающие, и без пятки, сзади ремешок. – Наташа вытянула ногу и быстрыми движениями обрисовала на ней контуры этого чуда. – Ну, поняла?! Дырка на пятке, носится с тонкими чулками, с юбкой а-ля ковбой. Знаешь, что она мне сказала?! Что это проституточные сапоги.
«Правильно она тебе сказала, – размышляла Лиза. – Только странно, где же раньше была твоя мама? Не видела, как ты одеваешься, как себя ведешь?! Поздно она за тебя принялась…»
– И заявила, что сапоги купит, только мы вместе пойдем в магазин… – жаловалась Наташа. – Мы пошли, и она захотела купить мне… – Она поморщилась. – Ну, самые простецкие. Я ее послала, а она сказала – вообще сапог не купит, буду сидеть дома!
И так во всем! Если мне что-то действительно надо, она заставляет меня идти в магазин с ней и сама выбирает. Чума!
Наташа допила пиво, встала, порылась в шкафу, вытащила из-под груды нестираных вещей две новые бутылки, откупорила их. Лиза почему-то передернулась – она не могла видеть захламленные шкафы. Это напомнило ей, зачем она сюда пришла, и она осторожно попыталась свернуть разговор в нужное русло:
– Ну а как же ты обходишься с деньгами?
– Хреново. Вот видишь пиво? Я его тайком покупаю, потому что если мать узнает… «Сухой закон»! Отец не пьет, мать не пьет, и мне не дают, ничего не дают, кроме пепси. Все приходится прятать – пиво, сигареты, как маленькой, честное слово… Еще плохо, если она найдет, устроит разборку – откуда деньги?!
– Ну и откуда же? – словно между прочим поинтересовалась Лиза.
– Если скажу, обхохочешься… – грустно ответила Наташа. – Я продаю свои шмотки.
– Серьезно? – Лиза так и подалась вперед. – Кому?
– Какая тебе разница… – Наташа явно не собиралась откровенничать на эту тему, может быть, ей просто было стыдно признаться в своем безденежье. – Есть одна девка…
– Старые вещи продаешь или новые? – не отставала Лиза.
– Всякие. Да мои старые вещи – почти что но, вые, ты же знаешь, как я их носила… Один-два раза надену, потом в шкаф вешаю. А мать их никогда не считала, слава Богу, не замечает, когда чего-то нет.
Как это она не додумалась мне опись сделать? – Наташа издевательски подняла плечи. – Каждый вечер проверяла бы, чего не хватает… Тогда бы мне точно хана! Так-то она меня кормит и на парикмахерскую дает, и на маникюр… А вот с деньгами – кранты!
– Ясно… Значит, существуешь за счет прошлой. роскоши?
– Можно и так сказать. Хотя какая там роскошь! – Наташа тяжко вздохнула. – Все – вчерашний день.
Нет, вещи есть неплохие… Еще проблема – мой рост.
У меня же почти детский, неходовой…
– Ну и что? Маленьких женщин полно, – возразила Лиза.
– Полно-то полно, да все равно неходовой размер – это плохо.
– А как она покупает у тебя шмотки? За наличные, или ты ждешь, пока она их продаст?
– Когда как. Иногда сразу платит, если, вещь стоящая, не залежится, иногда я жду несколько дней…
– То есть за несколько дней она точно может продать любую вещь?
– Наверное. Я ведь не интересовалась! Она мне сразу говорит – приходи завтра или через три дня.
Я и прихожу. Слава Богу, пока из дому могу выходить, когда хочу. Мать грозится, что скоро совсем не будет выпускать.
На этот раз Лиза уловила, наконец, нечто необычное в том, что рассказывала Наташа, и перебила ее:
– Постой, а почему она за тебя так принялась? Что случилось?
– Муму утопилась… – мрачно сказала та. – Да ничего не случилось, чепуха, так!
– Нет, так не бывает. Например, моя мать никогда не приставала ко мне без повода. Я обязательно что-то откалывала. А твоя вроде всегда тебя любила… Ничего не понимаю! Что ты должна была сделать, чтобы она стала тебя терроризировать?!
Наташа схватила сигарету, зажгла ее и уставилась прямо перед собой. Потом, растягивая слова, как всегда в минуты волнения, сказала:
– На самом-то деле чепуха! Не стоит такого шума!
Но мать такая правильная оказалась, что я прямо не знаю… Если бы я знала, никогда бы… – Она запнулась, и Лиза ее подбодрила:
– Ну?!
– Что «ну»?! Аборт я сделала.
– У-у-у… – прогудела Лиза и широко распахнула глаза. – Ничего себе… Ты даешь! А если не секрет, кто отец?
– Откуда мне знать? – резко ответила Наташа. – Ну что вылупилась? Не узнала меня?! И ты туда же?!
Какие все правильные, скажите пожалуйста!
– Да ничего я тебе не говорю… – попыталась остановить ее Лиза, но та не слушала:
– Тебе просто повезло, дурочка! Олег тебя берег, любил… Я-то знаю! Помнишь, мы с тобой поссорились из-за него? Ну и зря поссорились, у нас ничего не было, я хотела, чтобы было, а он – нет. Так что насчет меня можешь быть спокойна. А зачем я тебя тогда дразнила – сама не знаю. Наверное, просто злилась, что ты его увела из-под носа. Ты, Лизка, вообще блаженная, ничего в мужиках не понимаешь! А они – свиньи, свиньи, свиньи!
Лиза молчала, ошеломленная криком подруги, а Наташа действительно кричала, стучала ладонью по столу.
– Что смотришь?! Презираешь, да?! А, я знаю, ты меня всегда презирала! Думаешь, я дура набитая, ни черта не соображаю, да?! А я больше твоего вижу!.. – Она схватила новую сигарету, закурила и чуть потише продолжала:
– Если бы ты мне сказала, что у вас с Олежкой неладно, я бы тебе дала пару советов… Ему просто надо было помочь с деньгами.
– Легко тебе говорить. – Лиза наконец смогла вставить словечко. – Я, думаешь, не хотела ему помочь?!
А как я помогу, у меня никакой профессии нет!