Лицо в тени - Малышева Анна Витальевна. Страница 69

– Ну а теперь давайте поговорим, – предложил следователь. Он смотрел все так же спокойно, почти добродушно. – Можете курить, если хотите.

Когда Алина вышла из кабинета, сестры уже не было в коридоре. И немудрено – ведь она просидела у следователя больше часа. Алину шатало – она чувствовала себя совершенно измученной. Во рту пересохло, и, едва вырвавшись из здания управления, она бросилась к киоску и разом выпила бутылочку минеральной воды. Все время она оглядывалась по сторонам, но сестры нигде не заметила.

Ее заставили рассказать всю историю с самого начала. Она снова увидела свое заявление насчет найденного пистолета, и следователь даже немного пошутил по поводу того, что ее заставили переписать это заявление. Он извинял действия своего коллеги из отделения милиции тем, что люди зачастую выдумывают самые невероятные истории, чтобы подставить под удар своих родственников. Поэтому он был вынужден быть особенно осмотрительным и окончательный вариант заявления и звучал так сухо.

– Но я никого не собиралась подставлять под удар! – возмутилась Алина.

– Ну, естественно. А какие у вас были отношения с Василием Пружанским?

Алина поежилась:

– Нормальные.

– Но когда в вашей сумке оказался пистолет, вы подумали, что его подложил именно Пружанский?

– Ну а что я могла подумать еще? Моя сестра рассказала вам, как было дело. Но на нее я подумать не могла.

– Логично, – согласился тот. – Пистолет ассоциируется с мужчиной, верно? Знаете, на меня произвело впечатление то, что из всей семьи вы одна все это время пытались обратиться в милицию. Хотя это дело как бы вас не касается.

– Как это не касается, если оно коснулось моей сестры? – возмутилась Алина. – А когда я обращалась в милицию – меня просто не хотели слушать.

– Ну а теперь я вас слушаю.

Она снова поведала о таинственном исчезновении сестры и ее просьбе по телефону – срочно собрать деньги. Потом – о трупе Дольфика, найденном в подвале, о теле, которое она обнаружила в тот же вечер в сарае. Она особенно подчеркивала момент, что сперва приняла убитого за свояка, но следователь слушал ее со странной полуулыбкой. Он задал по этому поводу только один вопрос – не имеет ли Алина сведений, где и как провел вечер вторника Василий Пружанский? Пыталась ли она ему звонить? Брал ли он трубку?

– Я пыталась и мои родители тоже, – честно признала Алина. – Но телефон не отвечал. А что он сам говорит?

– Он говорит, что в тот день у него было столько дел, что он и не упомнит, где был вечером. Ну правда, он это говорил в прошлые разы, а вот что он скажет после того, как девушка его опознала… Посмотрим. Кстати, ваша сестра как-то дала мне показания, что вечер вторника провела у вас в гостях. Это – правда?

– Теперь вы и сами знаете, что нет, – смутилась Алина.

– Почему же она хотела скрыть истину?

– Чтобы вы не узнали, что ее держали в заложницах.

– И какой в этом смысл? – удивился следователь. Деланно или искренне было это удивление – Алина понять не могла.

Она сдержанно объяснила, что сестра очень боялась за мужа – а именно, что его обвинят в убийстве. Она считала, что Василий никого не убивал, и сейчас тоже так считает. Но если бы она сказала, что представители кредитора все эти дни держали ее в заложницах и требовали денег – у Василия появилась бы очень веская причина разобраться с этим самым кредитором. Поэтому Марина и пыталась представить дело так, как будто никуда и не исчезала.

– Да, примерно то же самое она и мне говорила, – задумчиво произнес мужчина. – Ради того, чтобы выгородить супруга, женщины идут и не на такое. Я бы мог вам порассказать… Кстати, у них-то какие были отношения? Вы близкий человек, вам виднее.

– А что говорит она сама? – осторожно поинтересовалась девушка.

– Говорит, что любит мужа и они никогда не ссорились.

Алина не стала комментировать это заявление. Она только сказала, что никогда подолгу не гостила в семье сестры и поэтому ничего определенного рассказать не может. Она всегда была слишком занята, чтобы лезть в чужие дела.

– Ну что ж, вы правы, – согласился с ней следователь. – Чужая семья – потемки. Только вот я не понимаю их хладнокровного отношения к пропавшим детям. Можете меня просветить на этот счет? Сегодня впервые об этом услыхал и знаете – с трудом поверил. У женщины дети пропали в пятницу, да еще на фоне таких событий… А она решается рассказать об этом в милиции только через неделю. Может быть, она имела от них какие-то известия? Потому так спокойна?

– Она вовсе не спокойна и никаких известий не имела, – отрезала Алина. – А не заявляла… Ну сперва, наверное, ждала, что дети вернутся сами. Они ведь так обиделись на нее за то, что она бросила на даче собаку. Все вышло из-за этой собаки, уверяю вас! Ну а потом… Потом…

Алина запнулась. Василий и так находился в тяжелой ситуации, и ее сейчас можно было усугубить еще больше. Стоило только рассказать, что к одному из детей он не испытывал никаких теплых чувств и, наверное, был бы даже рад, если бы мальчик исчез. Но вернуть любимую дочь можно было только вместе с мальчишкой. Как можно было сказать такое?! Тем более что ей до сих пор в это не верилось. Можно как угодно ненавидеть чужого ребенка, но чтобы эта ненависть пересилила любовь к своему… Для этого нужно было очень веское основание. Алина попыталась представить, что это могло быть… И на краткий миг ей вдруг стало холодно. Только в одном случае Василий согласился бы не разыскивать пропавшую дочь. Если бы узнал, что дочь тоже родилась не от него!

Потом она поведала о возвращении Марины, о том, что несмотря на то что сестра осталась жива-здорова, она все равно просила у родителей деньги. И наконец рассказала о том, как пропали дети.

– А остальное вы уже знаете сами, вы же постоянно вызывали их сюда, – закончила она свой рассказ.

– Верно, но они не рассказывали мне ничего подобного, – заметил следователь. – Кстати, ваша сестра сообщила мне сейчас, что денег с нее так никто и не потребовал. Она говорит, что если бы детей похитили, то, наверное, уже связались бы с ней. А вы как считаете?

Алина считала, что это верно только отчасти. В том случае, если детей похитили шантажисты. Но если те сбежали сами, то кто же будет требовать выкуп? А если они убежали с человеком, который доводится им родным отцом…

– Об этом, пожалуйста, подробнее, – попросил ее следователь.

Алина решила, что скрывать больше нечего, и поведала ему все подробности семейной жизни своей сестры. Она излагала все сухо и кратко, но следователь все-таки очень заинтересовался. Больше всего его заинтриговала история девочки. Он уточнил – не могло ли случиться так, что Василий все-таки узнал, что Катя – не его родная дочь?

Алина пожала плечами – этому человеку удалось прочесть ее мысли:

– Во всяком случае, раньше он этого не знал.

– Но мог узнать позже? Вы это хотите сказать? От кого же?

– Ну… Если эта девушка, Наташа, утверждает, что он один раз встретился с Андреем… Они могли увидеться и во второй раз. – Алина вздохнула. – А Андрей считал, что Катя – его дочь, хотя моя сестра ему не говорила.

– Как же он узнал?

– Ну… Догадался, скорее всего. Сопоставил сроки, разглядел в девочке что-то свое.

– Но ведь они не виделись?

– Все считали, что Илья тоже не видится с отцом. А оказалось совсем другое… – Девушка развела руками: – Но только я не представляю, как такая болтушка, как Катя, могла бы хранить подобную тайну. Илья – другое дело, он мальчик серьезный, замкнутый… Катя – совсем другая. У нее что на уме, то и на языке. Да и отца она любила, не думаю, что она смогла бы разыграть такую комедию… Нет, если она что-то и узнала, то уже после побега.

Она спросила следователя – ищут ли Андрея? Тот ответил, что поиски, разумеется, ведутся по всем направлениям. Теперь, когда можно предположить, что с ним убежали или были похищены дети, искать будет легче. Мужчине с двумя детьми затеряться непросто.