Отравленная жизнь - Малышева Анна Витальевна. Страница 3

– Он разведен, – сообщила мать, убедившись, что дочка выучила повестку наизусть. – Ты хоть знаешь, у него мальчик или девочка? Господи Боже мой, еще и алиментов вам не хватало! А я что-то такое предчувствовала! Ну ты и дура! Надо было хоть в паспорт ему заглянуть перед свадьбой!

Мать в сердцах прихлопнула повестку ладонью и загремела чайником. Саша сидела будто деревянная и ничего не понимала. Мысли ворочались как-то тяжело, и она никак не могла осмыслить того, что случилось. Федор разведен? У него есть ребенок? Но почему он ей ничего не сказал? Ей казалось, что никаких тайн между ними нет, что муж – именно тот человек, с которым она может быть откровенна… Так почему же он молчал, что у него есть жена и ребенок?!

Слава Богу, мать не дождалась, когда зять вернется с работы. Они разминулись всего на час. Федор долго звонил, а потом, открыв дверь своим ключом, увидел Сашу все в том же положении, в каком ее оставила мать, – на кухне за столом с повесткой в руках.

– Это что – для тебя так важно? – сердито спросил он, когда узнал, что случилось.

– Да… А ты как думал? – Саша едва двигала онемевшими губами. – Неужели ты был женат?

– Как видишь.

– И когда же вы развелись? И.., почему?

– Развелись весной, когда я тебя встретил. Я послал ей письмо и подал в суд. Она согласилась на развод. А почему? Да потому, что у нас с тобой все началось всерьез, – отрезал он. – Что же мне прикажешь? Обманывать ее? Развелся, и все тут.

– Но у вас ребенок? Один или…

Федор неохотно раскрыл и эту тайну. Ребенок есть. Мальчик пяти лет, названный в честь дедушки Сергеем. Оказалось, что Федор женился сразу после армии. Жена в это время была уже беременна от него, и вскоре после свадьбы родился ребенок.

– Но зачем ты скрывал? – с болью спросила Саша.

– Ну, хотя бы затем, чтобы ты не ревновала попусту. – Федор уже понял, что криком Сашу не возьмешь, и заговорил, как обычно, ласково. – Ведь я жену не любил. Можно сказать – никогда не любил. Знаешь, как ребята после армии женятся? Ошалеют за два года без баб, ну и… Бросаются на первую встречную. Глупо, конечно. А люблю я только тебя!

Ближе к ночи Саша немного пришла в себя. Конечно, радости от таких новостей не было, но ей казалось, что она поняла замысел мужа. В самом деле, к чему ей мучиться и ревновать, к чему думать, что разбила чью-то жизнь? Ведь это ничего бы не изменило. Только один момент ее немного смущал, и она поделилась с Федором своими мыслями:

– А почему же повестка на алименты пришла только сейчас? Ведь вы развелись год назад?

И тут он ее по-настоящему поразил. Она снова увидела это темное, будто незнакомое, очень жесткое лицо. И услышала несколько грязных ругательств. Выругавшись, Федор зло добавил:

– Она, сука, обещала на алименты не подавать.

Я же ей.., сказал – потом привезу денег. Нет, не вытерпела…

– Феденька… – пробормотала Саша.

Он увидел ее глаза и притих. Разделся и, ни слова не говоря, отвернулся и уснул. Саша не спала до утра.

Федор начал платить алименты. Сходил в нарсуд, сказал, что нигде не работает и трудовой книжки не имеет. Ему назначили алименты в размере четверти средней зарплаты. Это было куда меньше, чем он бы платил из своей настоящей зарплаты.

Саша только удивлялась – оказывается, в этом человеке было куда больше практицизма, чем ей казалось до сих пор. Сейчас он был вовсе не похож на того наивного, провинциального мальчика. Федор огрубел, становился то резким, то замкнутым.

Иногда Саша даже боялась заговорить с ним – настолько он уходил в себя. Она чувствовала, что счастье уходит между пальцев, как вода или мелкий песок. Старалась его удержать, но все было как в кошмарном сне – ни сил, ни воли, ни надежды.

Девушка пыталась забыться в работе, но и тут дела никак не продвигались. Часто, работая над очередным эскизом, она вдруг замирала и опускала кисть.

Что толку стараться, если эта картина все равно никому не нужна? Ее никто не купит. Напрасный перевод денег, холста и красок.

Семейную пару доконал августовский обвал рубля. Через неделю на предприятии, где трудился Федор, произвели радикальное сокращение штатов. Его, как самого молодого и неопытного, уволили первым.

В те же дни осталась без работы и Сашина мать.

– Ну, теперь на твои картины надежда плохая, – заметила она при встрече с дочерью. – Вы хоть что-нибудь отложили?

Они не отложили ровным счетом ничего. Большая часть заработка Федора уходила на уплату за квартиру. Остальное подчистую тратилось на продукты и разные необходимые вещи.

– Ну и прекрасно, – язвительно заметила мать, узнав про это. – Ничего другого я и не ждала. Что ж, теперь все сядем отцу на шею. А если еще и его уволят… Не знаю, что будем делать. Хоть вешайся!

Однако Федор проявил поразительные деловые качества. Прежде всего он встретился с квартирной хозяйкой и заявил, что прежнюю цену они платить за аренду не могут. Так что если она согласна получать тысячу рублей в месяц – они останутся. А если нет – сейчас же съедут. Пусть попробует найти других жильцов. И хозяйка согласилась на эти новые условия.

– А где мы возьмем эту тысячу? – жалобно спрашивала Саша.

– Пока в долг поживем, а дальше посмотрим, – отвечал Федор. – Я с твоими родителями жить не могу! Хватит, я все-таки не мальчик! Пусть сперва научатся уважать других людей.

Саше все было внове – и эти речи, и эта крайняя нужда в деньгах. Она хотела хоть как-то поправить положение. Бегала по знакомым, которые занимались продажей картин. Но все жаловались на кризис, и никто, как и раньше, ничего у нее не покупал. Девушке удалось найти только одну работу, и это опять была реставрация. Антиквариат, несмотря на скачок курса доллара, в первое время не подорожал, и многие вложили деньги в предметы старины. Саша отреставрировала несколько русских натюрмортов прошлого века, и ей заплатили в валюте.

– Вот если бы и дальше так! – обрадовалась она. – На свои картинки я уже не надеюсь… Ну и Бог с ними! Хоть как-нибудь бы заработать!

Но потом в течение двух месяцев не было никаких заказов. Федор устроился на продуктовый склад охранником за какие-то мизерные деньги.

Саша несколько раз унюхивала, что от него пахнет спиртным. Но у нее духу не хватало его упрекать.

Она видела, что он совсем извелся, воем на свете недоволен и на нее старается не смотреть. «А если я ему надоела? – со страхом думала она. – Бросит и уедет… Хотя нет. Куда же ему ехать?! В свою гнилую избу?!»

К тому времени Федор уже полностью раскрыл перед нею все неприглядные стороны своей архангельской жизни. Она узнала, что легенду о потомственных резчиках по кости он выдумал для красоты. Если в его семье и было что-то потомственное, то разве что алкоголизм. Саша узнала, что бывшая жена Федора живет вместе с его родителями в той же избе, потому что она круглая сирота и больше ей идти некуда. И что жизнь у этой молодой женщины, наверное, очень горькая. Но тем не менее Федор говорил о ней всегда с ненавистью.

– Почему ты так ее ненавидишь? – спросила как-то Саша. – Что она тебе сделала? Это же ты ей жизнь сломал, а не она тебе!

– Заткнись! – внезапно сорвавшись, заорал он и вскочил со стула. – Что ты в этом понимаешь, прошмандовка драная! Еще мне мораль читать будешь?! Подохни, удавись!

После этой омерзительной сцены Саша долго дрожала противной мелкой дрожью и никак не могла успокоиться. Не было речи ни о каких извинениях.

Да и как она могла предъявлять к мужу претензии, если по-прежнему не могла заработать денег себе на жизнь? А Федор хоть какие-то деньги, но все же приносил домой. И можно было как-то жить, но вчера…

Вчера на квартиру к Сашиным родителям явился судебный исполнитель. Он заявил, что уполномочен произвести опись, оценку и продажу имущества в пользу Агаповой Веры Васильевны.

– Какую еще опись? – Сашина мать оторопела, она даже и возразить ничего не смогла.

– По закону если алименты не платятся полгода, то надлежит описать имущество, – пояснил судебный исполнитель – совсем еще молодой парень с прыщеватыми щеками и подбритым затылком.