Разбитые маски - Малышева Анна Витальевна. Страница 37

Молчание. Она напряженно что-то обдумывала и наконец ответила отрицательно. И тут же, без перерыва, принялась обличать во всех грехах своего бывшего мужа, а также его теперешнюю супругу и друга их семьи Илью, который объявился в Москве и теперь готов на все, чтобы испортить жизнь ей, Ирине. Полился целый поток грязи, женщина не стеснялась в выражениях.

А Таня молча встала и вышла из комнаты. Самохин проводил ее взглядом и пожалел девочку. Он часто видел ограбленные квартиры, ему приходилось выслушивать жалобы, видеть слезы. Но такой подавленной ярости, такой жажды мести, как у этой худощавой изящной женщины, он давно не встречал. Казалось, та медленно жарилась на каком-то невидимом огне.

Сперва узнав, что именно украдено, он обрадовался. Из квартиры, помимо денег, драгоценностей и книг, вынесли также две громоздкие шубы и кое-какую аппаратуру. Значит, должна была быть машина, да не легковая, а как минимум «Газель». Такие машины бросаются в глаза, если какое-то время стоят перед подъездом. Народ любопытен.

Но опрос соседей не дал почти ничего. Их вообще оказалось немного. Дом был старинный, построенный еще в прошлом веке. Квартир в подъезде мало, по две на площадке, всего в доме три этажа. Квартиры на первом этаже были заняты под загадочные офисы, в которых никто не желал отпирать. Ирина сообщила, что там вряд ли можно кого-то застать. Она, во всяком случае, не видела, чтобы там работали люди.

В жилых квартирах ситуация была немногим лучше. На втором этаже, где жила Ирина, сосед был всего один – некий иностранец, снявший квартиру, перестроивший ее по своему вкусу и частенько уезжавший неведомо куда. Вот и сейчас он, видимо, был в отъезде. На третьем этаже располагались две густонаселенные коммуналки, на них-то и была вся надежда.

С их обитателями удалось наладить контакт, но все как один давали совершенно бесполезные или расплывчатые показания. Большинство жильцов в момент ограбления находились на работе. Те, кто остался дома, либо смотрели телевизор, либо коротали время на кухнях, которые выходили окнами в другой переулок. Никто ничего подозрительного не заметил, шума взламываемой двери не слышал, шума в квартире внизу – тоже. Только одна древняя старуха, чье лицо походило на географическую карту из-за морщин и пигментных пятен, поведала Самохину нечто любопытное.

– Сегодня Димка из квартиры напротив припер к себе большой мешок. Тяжелый мешок, еле дотащил. Я видела в глазок.

С Димкой поговорили, мешок осмотрели. В нем оказалось пятьдесят кило сахара-песка, купленных запасливым хозяином для заготовки варенья. Димка пообещал намылить бабке-доносчице шею, и Самохин удалился, крайне недовольный первыми результатами.

В этой ситуации пришлось действовать по наводке потерпевшей. Та прямо указала на трех наиболее вероятных подозреваемых. У Владыкиных группе повезло, те оказались сговорчивыми людьми, и обыск сразу дал результаты, но последствия опять же были совершенно неожиданными.

– На браслете никаких отпечатков, – сказал эксперт. – Его вымыли, и очень тщательно. В спиртовом растворе.

– К чему такая предосторожность, если его собирались сбывать?

– Кто знает, может, мыли для блеска. Что касается денег, отпечатков там, сам понимаешь, сколько угодно. В том числе наверняка есть русаковские. Но что это дает, если он пересчитывал деньги в банке? – Эксперт отодвинул в сторону пакет. – Скажи, твой Русаков, часом, не идиот? Прячет бабки и браслет в сумку, оставляет ее у друзей, сам куда-то надолго смывается… А потом преспокойно является сюда, чтобы опознать свои вещи, да еще требует их вернуть!

– Или он идиот, или блефует. А может, просто не рассчитывал, что мы так скоро его найдем, – сказал Самохин.

– Что ты об этом думаешь? – спросил его коллега, когда узнал детали дела.

– Или вор – знакомый красавицы Ирины, у которого были ключи, или она сама себя обокрала.

– На кой черт эта морока?

– А по ее собственному принципу – чтобы всем нагадить.

Тот слегка присвистнул и повернул палец у виска:

– Что, так явно?

– Не знаю. – Настроение у Самохина было скверное. Его раздражали даже мысли об Ирине, а ведь он должен был вызвать ее для разговора.

Однако беседой Самохин остался доволен. Он узнал кое-что занимательное. Согласно показаниям самого Русакова, он со дня прилета в Москву жил бог знает где, чаще всего на чужих квартирах. При этом имел крупную сумму наличности. Как поступает человек в такой ситуации? К тому же бизнесмен, который разъезжает по городу, занимаясь делами, требующими дачи взяток?

– Возит деньги с собой. Ему незачем было ехать в банк, и это уже интересно, – сказал Самохин пепельнице, полной скрюченных окурков. – Похоже на сговор. И что-то не верится, чтобы женщина утерпела и не заглянула в чужую сумку. Да еще в сумку любовника! Только почему она не перепрятала браслет?

Он взглянул на часы – на четыре намечена поездка в офис, где работала Камилла.

Худенькая секретарша едва взглянула на визитера, она стояла у ксерокса и с обреченным видом нажимала кнопки.

– В каком кабинете Касымова? – спросил он.

– Она обедает, – привычно ответила девушка, но тут же засомневалась. – Идите дальше по коридору, первая дверь налево. Должна быть там, если никуда не ушла.

Камилла оказалась на месте. Она сидела за компьютером и щелкала мышкой. Увидев визитера, женщина искренне обрадовалась:

– А, здрасте! Правильно сделали, что пришли, лучше не затягивать, Илюша весь извелся. Вас проводить к Филимоновой?

– Если не трудно. – Но, заметив, с каким трудом та выбирается из тесного конторского кресла, Самохин запротестовал:

– Скажите, где она сидит, и я сам с ней поговорю.

– Да будет вам, – проворчала Камилла, с силой одергивая морщинившуюся на бедрах юбку. – Пойдемте. А то напугаете ее до смерти.

Но пугать оказалось некого. Кабинет, который Филимонова делила со своим начальником, был пуст.

Выключенные компьютеры, чистые столы, аккуратно сложенные бумаги. Камилла свела брови:

– Куда это она умотала? Васильев-то уехал в город, но Катя должна быть здесь. Посидите, я сейчас!

И через минуту она вернулась с грустной новостью: оказывается, Филимонова ушла в отпуск.

– Когда? – Самохин не сумел скрыть своего разочарования. – Вы же вчера говорили, что она работает!

– А она вчера работала, – отрезала Камилла. Казалось, она и сама была недовольна таким поворотом дела. – Но с сегодняшнего дня ушла в отпуск. Откуда мне было знать, что она давно подала заявление?

– И где она теперь?

– Говорят, уехала на юг. Завидую. – Женщина раскрыла кулак и показала зажатые в нем ключи. – Но это не страшно, я все равно покажу вам бумаги, которые оформлял Илья в тот день. Это ведь тоже алиби в каком-то смысле? Контракты доказывают, что он здесь был.

Самохин разочарованно пожал плечами. Камилла порылась в ящиках стола, нашла папку и показала следователю подшитые бланки договоров на поставку оборудования. На каждом бланке красовалась четкая подпись Ильи, а также той самой Филимоновой. Сделка была оформлена семнадцатого июня.

– Но время оформления, конечно, не проставлено, – пробормотал он, изучив бланки.

– Ну конечно. Это вам ведь нужно все с точностью до минуты! – Было непонятно, говорит она всерьез или издевается. – Моего свидетельства недостаточно? Он был здесь именно в тот отрезок времени, когда я с Олей сидела в ресторане. Где-то с двадцати минут первого до половины второго. Это вас и интересует, верно?

– Ну что ж, – смирился следователь. – Как я понимаю, эта Филимонова еще не скоро вернется из отпуска?

– Недели три можете о ней не осведомляться.

– А куда конкретно она уехала? Камилла развела руками:

– Откуда мне знать? Позвоните ей домой, я дала все телефоны.

– В таком случае я вас попрошу приехать завтра ко мне и дать письменные показания. Раз уж новых данных нет, давайте зафиксируем хоть эти.

– Да ради бога, – легко откликнулась женщина. – Завтра все равно выходной и делать мне нечего. Хоть развлекусь, никогда не давала показаний под присягой. Присяга-то будет?