Вкус убийства - Малышева Анна Витальевна. Страница 9

Несколько раз он усмехался, особенно дочитывая последние строки. Таня забеспокоилась:

– Что-то не так?

– Вы пишете, что в квартире было темно, что ж он свет не включил?

Она пожала плечами. Что тут скажешь… Если человек чувствует себя в квартире как дома и не собирается читать газету, то зачем включать свет? Ведь еще не окончательно стемнело. Парень смотрел на нее с любопытством. Таня вспыхнула:

– Я все написала как было. Ничего не выдумала. Вы лучше скажите, что мне делать? Пока вы его поймаете, он еще сто раз придет. Где мне жить?

Она нарочно заговорила деловито, почти грубо.

Больше всего она боялась, что ей не поверят. Решат, что вдова слегка повредилась в уме. Стоит ли обращать внимание?

– Поживите у родителей, – предложил тот.

– Они в Калининграде, не могу же я туда уехать.

– А почему не можете?

Таня объяснила, что пока ее никто с работы не увольнял.

– А вы работаете? – как будто удивился парень. – Муж занимался бизнесом, вам что, не хватало?

Таня опять пожала плечами. Зачем она будет распинаться перед этим нагловатым молодым человеком? Объяснять, что по натуре она не домохозяйка?

Что зарплата у нее была небольшая, но зато это собственные деньги, и она почти все отсылала родителям? Что работу в книжном магазине она нашла сама и Стас ни словом не возразил, а даже как будто обрадовался? И наконец, что ей стыдно было так явно сесть ему на шею, что эта работа была единственным козырем против всех обвинений, которые могли бы ей предъявить родственники мужа?

– Хватало, – только и ответила она.

Еще помощник следователя спросил ее только о том, не пропало ли что-нибудь из квартиры. Но Таня это отрицала. Все, что можно было украсть – деньги, ценности, техника, – осталось на месте.

– Ну, так, может, вам просто показалось? – настойчиво спросил парень. – Вас не тронули, ничего не взяли, и вы даже не видели, заходил кто-то или нет. Верно?

– Я слышала! – Таня встала, перебросила через плечо ремень сумки. – Ну а звонок по телефону?

– Вам что, никогда по телефону не грубили?

Ей пришлось признать, что грубили. И конечно, особо удивляться нечему. Среди знакомых мужа попадались самые разные люди… Получается, что и об этом она написала зря? Что же тогда остается от ее заявления?

– А вот справка из обменного пункта – это серьезно, – подвел итог помощник следователя. – Мы ею займемся. Вы пока будьте поосторожнее. Поменяйте замки, что ли. Никому не открывайте. Или заведите собаку. Вот моя овчарка, если кто-то просто подходит к двери… – отвлекся было он.

– До свидания. – Таня уже шла к двери. Ее вернули, чтобы отметить пропуск. Она старалась сохранить каменное выражение лица. «Надо вести себя как можно спокойнее, – уговаривала она себя. – Пусть они издеваются, пусть не верят. Я написала заявление, и им все равно придется разбираться по всем пунктам».

Едва оказавшись на улице, она зашла в первое попавшееся кафе. Из алкогольных напитков там оказалась одна водка. Таня лихо опрокинула стопочку и почувствовала привычное облегчение. Мелькнула издевательская мысль: «А если те шаги в темноте мне просто померещились спьяну? Ведь за день я выпила немало!» Она достала из сумки кошелек, открыла его, пересчитала деньги. Вся сумма, вырученная вчера от продажи валюты, оказалась на месте. Таня так и не успела переложить ее в другое место, даже не подумала об этом. Сумка валялась на диване, рядом с плащом Стаса… Она была на самом виду. Только вор-недоумок мог не понять, что в сумке обычно находится кошелек, а в кошельке – деньги. Если за ней следили в обменном пункте и решили ограбить, то первым делом схватили бы сумку, с которой она была в ювелирном магазине. Однако до сумки никто не дотронулся.

Таня расплатилась с барменшей и вышла на улицу, застегивая куртку. С трудом закурила на ветру, щуря ненакрашенные ресницы. Вся косметика осталась дома, а к следователю она отправилась прямо от Ксении. «Это был не вор и не бандит, я уверена. Но зачем же он приходил?»

Она сразу отказалась от мысли, поданной помощником следователя, – переехать или поменять замки. Переезжать ей некуда. А среди трех замков на двери один невозможно открыть снаружи, если его заперли изнутри. Вчерашний визитер только потому и попал в квартиру, что Таня заперла дверь на два простых замка. «Если он придет еще раз, я попробую увидеть его. – Она подошла к бровке тротуара и подняла руку, останавливая машину. – А вообще все это смешно. Почему он не зажег свет? Если это был призрак, то свет ему не нужен. Хотя и ключи ему тоже не нужны». Она пыталась шутить над собой, над своими вчерашними глупыми фантазиями. Но, уже усевшись в машину и назвав свой адрес, она начала волноваться. А войдя в подъезд и нажав кнопку вызова лифта, Таня струсила всерьез. За ночь и за сегодняшний день в квартире мог побывать кто угодно… А если он и сейчас там?

Но все осталось по-прежнему. На кухонном столе пепельница с окурками от ее сигарет. В комнатах относительный порядок, насколько это возможно, если давно не делать уборки. На диване валяется синий плащ… Таня подняла его и задумалась. А потом решительно направилась в коридор и вытащила с антресолей две большие дорожные сумки.

– Все так все! – И для начала она аккуратно уложила на дно одной из сумок плащ. – Вот кто-то обрадуется!

Туда же, на дно сумки, она положила куртку Стаса. Засунула в пакеты все его ботинки, вынесла из ванной бритвенные принадлежности, даже полотенца, которыми он вытирался в последний раз. Все это она тщательно упаковывала и укладывала в сумку.

С трудом задернула «молнию» и открыла шкаф. Его свитера, его майки и рубашки, его, брюки и пиджаки… Она укладывала вещи с каким-то остервенением и сама не знала, на кого злится. На него? За то, что умер? На себя? За то, что ее бросили? «Ну да, он все равно что бросил меня. – Таня застегнула сумку и выпрямилась. – Ладно, пусть теперь всем этим пользуется кто-то другой. Только не его отец. И не Славка. Не желаю знать этого человека. Не желаю еще раз увидеть эти вещи на ком-то. Ведь сколько я с ними всегда возилась, гладила, стирала, носила в химчистку! Я ведь каждую тряпку сразу узнаю… Вот, например, голубой свитер…»

Таня нахмурилась. Голубой свитер? Разве она его укладывала? Начался вечный психоз, который охватывал ее перед дорогой, – она сомневалась, положила ли зубную щетку, косметичку, белье… Со вздохом она заглянула в шкаф. Он опустел больше чем наполовину. Все оставшиеся вещи, лежащие на полках и висевшие на плечиках, принадлежали ей. Голубой свитер с: желтыми полосками – дорогой свитер из «Гленфильда» – сразу был бы виден среди этих вещей. Сама Таня предпочитала красный, серый и белый цвета.

Она расстегнула сперва одну сумку, потом другую.

Свитера там не оказалось. Но в тот день, отправляясь к родителям на дачу. Стас надел спортивный костюм.

В нем он и был, когда все случилось. Через полчаса Таня обнаружила отсутствие еще некоторых вещей. Теперь она тщательно перерыла все шкафы и сумки. В комнате все было вверх дном.

Она не знала, что и подумать. Кроме голубого свитера, новехонького, купленного незадолго до гибели мужа, пропал его серый костюм, самый дорогой, несколько рубашек (она выстирала и погладила их приблизительно месяц назад и с тех пор не видела).

Два галстука, среди них его любимый. Таня сбегала в ванную и заглянула в стиральную машину. Ни одной вещи из числа исчезнувших там не обнаружилось. «Это очень странно… – Она захлопнула дверцу машины и уселась на бортик ванны. – Куда все это делось? Может, он дал Славке поносить?» Но Это было не похоже на правду. Стас любил хорошо одеться и ревностно относился к своим вещам. Как-то она надела его свитер, чтобы сбегать в булочную.

Просто ничего другого под руку не попалось. Стас закатил сцену – у нее что, своих свитеров нет? А потом, извинившись, добавил, что не любит, когда у него что-то берут без спросу. И объяснил, что в детстве натерпелся от старшего брата – ему пришлось все донашивать за Славкой. С тех пор он ненавидит, когда кто-то трогает его вещи. Сам никому не даст и ни за что не наденет после кого-то.