Запасной выход - Малышева Анна Витальевна. Страница 23

– Заходите, – пригласил он меня, не задавая никаких вопросов.

– Мне Ксению, – уточнила я.

– Она на кухне, кажется.

Музыка гремела так, что я плохо его слышала. Что-то очень знакомое – Женя ставил этот диск в магазине. Я слышала, что в комнате пытаются перекричать друг друга несколько людей. Пахло пирогом и еще чем-то очень вкусным и горячим. Здесь явно собрались встречать Новый год – все, как полагается. Не веря своим ощущениям, я прошла на кухню.

– Надя, – представилась я, увидев там нескольких молодых женщин. Все они курили, пуская дым в открытую настежь форточку.

– Садись, – откликнулась высокая, очень худая брюнетка в изумрудном свитере. Она ногой придвинула мне табурет. – Не думала, что ты приедешь.

– Но я же обещала. Ты Ксения?

– Да, – призналась брюнетка. – Вот и познакомились, наконец. А это моя сестра, – она кивнула на девушку в переднике – та как раз обмазывала растопленным маслом готовый к запеканию пирог.

– Лиза, – представилась та.

Меня представили и остальным. Ксения сказала, что всего гостей – человек двенадцать, но возможно, придет кто-то еще. Она всем рада. Говорила она очень быстро, двигалась угловато, всюду рассыпая пепел своей сигареты. Я смотрела на нее и глазам своим не верила. По телефону она показалась такой замученной, испуганной. А теперь выглядела совершенно обычно – как замороченная нашествием гостей хозяйка. И только.

– Я хотела с тобой поговорить, – сказала я, когда Ксения за моей спиной потянулась к раковине – помыть яблоки.

Она оглянулась. Глаза у нее покраснели, но ведь это могло быть и от дыма – его на кухне скопилось предостаточно. И от пирогов, и от сигарет. Музыка в комнате стала тише – кому-то пришла в голову счастливая идея убавить звук.

– До полуночи осталось минут двадцать, – быстро сказала она. – Не сейчас, хорошо? Посидишь за столом, поешь, а потом мы поговорим.

И не успела я возразить, как она объяснила:

– Я это делаю ради ребенка. Понимаешь, ребенок-то ничем не виноват. У него должен быть Новый год. И елка, и пироги, и подарки. Он так ждал, готовился, просил письмо написать Деду Морозу.

– Ему три года, – прибавила Лиза, которая слышала весь наш разговор. – Мы ему пока не говорим. Он думает, отец уехал.

О ребенке я слышала впервые. И больше ни на чем не настаивала. Помогла отнести в комнату чистые тарелки. Познакомилась с гостями, сидевшими за наполовину накрытым столом. Телевизор работал с выключенным звуком и показывал встречу Нового года в разных странах мира. Из магнитофона теперь звучала медленная джазовая мелодия.

Оказалось, что дверь мне открыл отец Ивана. Так он сам мне и сообщил, спросив при этом, знала ли я его сына?

– Да, мы виделись один раз, – ответила я.

– Вот как? И давно? Я имею в виду, до того, как он бросил эту идею с группой или после?

– После. Совсем недавно.

Мужчина повел подбородком – точно такой жест я видела у Ивана. Мне даже стало не по себе – как будто в комнату на миг заглянул призрак.

– Ваня изменился после этого, – сказал он. – А до того был очень веселым парнем, вы бы его и не узнали… Ну ладно.

И он встряхнул на коленях маленького мальчика, старательно изображая улыбку:

– А что будет скоро?

– Дед Мороз, – сонно ответил ребенок. Он был кругленький, светленький, глазастый – ни дать ни взять – Колобок.

– А ты доживешь до полуночи? – обратился к нему парень с длинными, рыжеватыми волосами, одетый в черную майку «Нирвана».

Все головы повернулись в его сторону, и парень страшно смутился. До него поздно дошло, что в этой ситуации безобидная шутка звучит зловеще.

– Я хотел сказать, парень-то засыпает… – виновато поправился он.

Какая-то женщина взяла ребенка на руки и принялась показывать ему украшенную елку. Игрушки явно вешали второпях, без любви и внимания. Они все сгрудились на нескольких ветвях с одной стороны, и от этого елка слегка покосилась. Но никто не обращал внимания на такие мелочи. Кроме, может быть, мальчика. Вряд ли он понимал, как нужно украшать елку. Но что это было сделано неважно, он почувствовал. И рассмотрев деревце, он равнодушно отвернулся.

Его звали Алеша. До Нового года он все-таки продержался, хотя последние несколько минут отчаянно зевал. Взрослые чокнулись – кто шампанским, кто водкой. Он выпил какой-то цветной газированной воды, начал было есть пирог, потом тут же попросил свои подарки. В половине первого, развернув все свертки и отдавив всем ноги тяжелой игрушечной машинкой, Алеша захотел спать. Ксения увела его в другую комнату, а гости заговорили тише.

Я ни с кем не разговаривала, только смотрела и слушала. Что и говорить, после ухода ребенка разговоры стали совсем не праздничные. Речь шла об Иване – точнее, о том, что с ним случилось.

– Я просто уверен, что дело нарочно закрыли побыстрее, – горячо, но приглушенно говорил какой-то мужчина, ровесник Ивана. – Все-таки год кончается, зачем еще нераскрытое дело под занавес!

– А дело точно уже закрыли? – спросила девушка в черном блестящем платье.

– Уже, – мрачно ответила Лиза. Она сидела, облокотившись о стол, и ничего не ела. Только пила. – Ксении сказали сегодня, что нашли какую-то девицу с шоссе. Ну, понятно, о ком речь.

Она скривила губы и снова подставила свою пустую стопку соседу:

– Налей.

– Тебе не хватит?

– Налей, – почти угрожающе повторила Лиза и добилась своего. Она выпила, никого не дожидаясь, и с покрасневшими глазами продолжала: – Получается, что Иван ни с того ни с сего мотанул к себе на дачу, по дороге посадил к себе девицу, а она, чтобы ограбить его, дала ему по голове. Сняла часы, забрала бумажник, попыталась достать магнитолу, но потом испугалась, что на машину обратят внимание. Машина-то к тому времени стояла на обочине. Спрашивается, кто же ее остановил? Сам Иван, что ли? Чтобы его удобнее было оглушить?

– Бред, – высказался парень, который так не-осторожно пошутил. – И никогда бы Ваня не посадил к себе такой кадр. Я его знаю.

Лиза отмахнулась – движение получилось слишком размашистым, она была уже основательно пьяна.

– А я тебя знаю, праведник! Может, он и посадил к себе эту девку, раз собрался ночевать на даче! Кто вас, мужиков, поймет? Но спрашивается, какого ж хрена она вытащила его из машины и перла несколько метров по полю? Прятала в канаве?! Могла же вылезти и убежать!

– А что милиция говорит?

– Ксении сказали, что девица не рассчитала силу удара. Хотела только оглушить, а получилось, что убила. Испугалась, попыталась замести следы… Потом убежала. Говорят, что она уже во всем призналась. Ее поймали во время рейда на шоссе – где-то через два часа после этого.

– А что ж она его грабила, раз могла заработать по-другому?

– Говорят, что она наркоманка, ей не хватало на дозу.

– А, ну тогда все может быть, – вмешалась другая девушка – тоненькая, светловолосая, похожая на модель. Она совсем не пила и отказывалась от всего, что ей предлагали положить в тарелку. – Ради дозы наркоман способен на все.

– Так что ж она не купила себе дозу, когда вынула у него бумажник, а пошла бомбить на шоссе других клиентов?

По этому поводу никто не высказался. Вернулась Ксения. Она не стала садиться, а высмотрев меня среди гостей, глазами указала в сторону кухни. Я встала и пошла за ней. Спиной я ощущала, что на меня многие смотрят. Смотрят и не понимают, кто я, зачем явилась и какие у нас могут быть секреты с хозяйкой дома.

На кухне Ксения сразу закурила. Глаза у нее были пустые и какие-то больные. Но слез не было. Я плотнее прикрыла дверь, и она кивнула:

– Да, так лучше. Я ужасно устала. Хотелось бы тишины… Хотя спасибо им, что пришли, что столько всего принесли к столу… И подарки, и елку… Все сделали за несколько часов. Я ничем не занималась. Мне было не до того, сама понимаешь.

– Да, – только и сказала я.

Она прошлась по кухне, потом остановилась у плиты, спиной ко мне. Я видела только, как подрагивают волосы, распущенные по ее узкой спине. Может быть, она плакала. Не знаю – Ксения не поворачивалась.