Запасной выход - Малышева Анна Витальевна. Страница 5

А когда я прихожу в себя и возвращаюсь в реальность, то она кажется мне не такой уж важной. Не такой уж обязательной. Не такой реальной, в конце концов! Какое мне дело до этих шампанских вин, например? У меня от шампанского изжога, я его терпеть не могу! И почему именно я должна идти туда, изображать искренний интерес к предмету презентации, с кем-то общаться, о чем-то говорить? Почему я должна жить в ЭТОМ мире, если мне куда лучше в ТОМ?! Кажется, я начинала понимать Женю. Все лучше и лучше. А может быть, у меня просто всерьез начиналась депрессия.

– Девушка, вы будете выходить?! – рявкнул голос у меня над ухом.

Моя станция! И двери уже открылись, а я, оказывается, стою на пороге вагона, мешая другим пассажирам. Держать себя в руках…

На подходах к магазину я остановилась и вытащила сигарету. Надо признаться, что я трусила. Трусила так ужасно, что готова была развернуться и уехать куда глаза глядят – подальше отсюда. Я стояла у стеклянной стены бистро, под навесом, чуть не по колено в коричневой халве растоптанного снега. Брюки, конечно, промокли, к вечеру на них проступят соляные пятна. И конечно, это случится как раз на презентации. Ну и пусть. Я ни перед кем не собираюсь притворяться, что приехала на машине. Мимо меня непрерывно шли люди – в этом месте их всегда очень много, в любое время дня. Вид у всех был ошарашенный, какой-то дикий. Я смотрела на них и удивлялась – что это с ними случилось? Потом до меня дошло. Конечно, Новый год на носу! По мнению многих – новое тысячелетие, вот они и не знают, как прыгнуть выше головы, отметить праздник как-нибудь необыкновенно… Но теперь я решила, что все-таки подожду с тысячелетием еще годик. Не из солидарности с Женей, вовсе нет. Просто в этом году я еще не готова к такому событию. Не тем занимаюсь, думаю не о том, не так живу. И совершенно не ощущаю, что наступает праздник. Что через три дня – Новый год. У меня нет ни елки, ни даже еловой ветки. Ни игрушек, ни красивых свечей. Нет даже «второго лица», чтобы отправиться с ним на презентацию. А если я угроблю этот репортаж – работы у меня тоже не станет, а значит, я лишусь средств к существованию. Весьма скромных средств, конечно, но все же…

Тут я впервые подумала о том, как буду жить, если Женя все-таки не вернется? Квартиру мы снимали у его близких друзей, и по знакомству – очень дешево. Что же будет теперь с этой квартирой? Оставят меня в ней как бывшую невесту Жени – и за ту же плату? Останусь ли я сама на таких условиях? Да и смогу ли оплатить эту квартиру? Ведь в основном зарабатывал Женя. Он платил из своей зарплаты за квартиру, за еду, за наши развлечения. Я оплачивала менее заметные статьи бюджета – покупала хозяйственные мелочи, платила за свет, приобретала кое-что из одежды, когда получала очередной гонорар. Это случалось нечасто. И если он не вернется, мне придется собрать свои вещи и вернуться к родителям. Вернуться с полным поражением. Мама, конечно, скажет, что заранее меня предупреждала. Она и в самом деле предупреждала… Но о чем можно предупредить человека, который счастлив? Который влюбился впервые в жизни, да так, что решил, будто это навсегда?

Я выбросила окурок и отряхнула брюки от снега. Приказала себе быть спокойной и сдержанной – иначе опозорюсь перед кучей народу – я ведь знаю всех продавцов в магазине. А затем прошла мимо бистро и потянула на себя знакомую стеклянную дверь, обклеенную афишами концертов…

ГЛАВА 2

…И сразу же повела себя донельзя глупо. Вместо того чтобы пройти к прилавку, за которым стоял Женя, я остановилась у входа и стала рассматривать витрину с музыкальными журналами. В этой витрине отражался отдел напротив – его отдел. И я видела Женю за прилавком – он стоял, опершись локтем о стекло, и водил по нему пальцем. Рядом с прилавком околачивалась какая-то девчонка, она тоже рассматривала витрину. Наверное, он помогал ей найти нужный диск. Я следила за ними, не оборачиваясь, делая вид, что целиком сосредоточилась на журнальных обложках. До чего это было нелепо – ведь меня в магазине все знали, по крайней мере, в лицо… И конечно, у продавца журналов сразу возникли вопросы – как только он рассмотрел меня получше.

– Надя? – удивился он, тут же переводя взгляд на отдел компакт-дисков. – Ты что-то хочешь найти? Помочь?

Я попросила последний номер «Рок-сити» и полистала его, совершенно не соображая, на что смотрю. Краем глаза я видела, что парень делает Жене какие-то знаки. Ну вот, меня наконец заметили. Глупее себя вести я просто не могла. Теперь сразу стало ясно, что я боюсь объясняться.

– Спасибо, – я вернула журнал продавцу. – С наступающим тебя!

– Тебя также, – откликнулся он, но довольно неуверенно. Конечно, он понимает, что происходит. Если все стало известно Мите, то через него узнал весь магазин. Я подумала, что мужики все-таки сволочи, хотя имела в виду всего одного мужика. Неужели Женя не мог держать язык за зубами и не болтать о том, что бросил меня? Ведь все равно собрался увольняться – разве трудно было потерпеть несколько дней?

Девица все еще стояла возле прилавка. Подходя, я расслышала, что она спрашивает последний диск «Гарбадж», а Женя отвечает, чтобы та зашла ближе к вечеру – диски как раз привезут со склада. Девица вздыхала, томно облокачивалась на прилавок и снова начинала рассматривать товар. Мне было ясно, что она ничего не купит, просто зашла поболтать с симпатичным молодым продавцом. Но на нее я как раз не злилась. Зато была безумно зла на Женю.

Конечно, все это было написано у меня на лице, потому что он, похоже, испугался. Во всяком случае, в глазах мелькнул страх – на очень короткий миг. А потом Женя взял себя в руки и отошел в другой угол прилавка, оставив девицу рассматривать товар в одиночестве. Я поняла – ему не хотелось, чтобы нас подслушали. Мне даже стало смешно – неужели он думает, что я устрою ему шумный скандал?

– Извини, я сейчас, – тихо сказал он мне и отвернулся к музыкальному центру у себя за спиной. Поставил какой-то диск, сделал звук погромче. Я следила за его руками, он все делал страшно медленно – раскрывал футляр, нажимал кнопки. Ясно, тянет время. Ох, как же ему не хочется объясняться!

Девица, наверное, удивлялась, глядя в нашу сторону, а она то и дело сюда поглядывала. Если я покупательница – почему ничего не прошу показать? А если знакомая – почему тогда мы стоим по разные стороны прилавка, глядя другу другу в глаза, и молчим? Я-то молчала, потому что очень хотела послушать, что он сам мне скажет. А он… Ему было нечего мне сказать. Когда пауза затянулась дольше минуты, я это поняла. И решила действовать сама.

– Я хотела спросить, как быть с твоими вещами? – заявила я.

– С вещами? А, да… – Женя как будто ожидал чего-то другого и немного растерялся. – Я заберу их… Потом как-нибудь.

– Почему не сейчас?

– Сейчас времени нет.

Я хотела спросить, на что же у него уходит столько времени, но девица не вытерпела и подозвала Женю для консультации. Теперь ей понадобилось узнать, сколько стоит последний диск какой-то девичьей группы. Женя принялся искать этот диск, и даже по его спине я видела, что он мечтает о том, чтобы мы ушли. Обе – и навсегда. Я-то, конечно, могла так поступить – повернуться и уйти. И это было бы правильно и красиво. Потом, пару лет спустя, я, возможно, вспоминала бы об этом с гордостью, считала личной заслугой. И ничего бы не произошло…

Но я осталась. Минут через пять Жене удалось отделаться от девицы. Когда она спросила, есть ли у них диск какой-то русской группы, он с облегчением отправил ее на второй этаж. В его отделе были представлены только зарубежные группы и исполнители.

– Голова совсем не соображает, – сказал он, снова подходя ко мне. – Перед Новым годом все будто с ума посходили. Тебе повезло, выдалось затишье. Самое худшее начнется к вечеру.

– Да, мне повезло, – язвительно ответила я.

Он, наверное, и сам понял, что сморозил глупость, но ни извиняться, ни поправляться не стал. Казалось, Женя опять собирался замолчать, и я снова перехватила инициативу: