Саддам Хусейн - Апдайк Робин Дж.. Страница 51

Ирак также преумножил нападения на гражданские пароходы и особенно танкеры, плывущие в Иран и из него. Хусейн начал в 1984 году так называемую танкерную войну с целью сместить войну с безуспешных наземных операций в новую и потенциально более перспективную область. Конечно, обе стороны нападали на торговые суда с самого начала войны: с сентября 1980 и до февраля 1984 было зарегистрировано 23 иракских и 5 иранских нападений. Однако только в 1984 году произошло 37 иракских и 7 иранских нападений.

Танкерная война отличалась от предыдущей кампании против судоходства не только по масштабу, но и по стратегической мотивировке. В отличие от предыдущих атак Ирака на невоенные суда, когда Саддам всего лишь пытался убедить Иран в бесполезности продолжения войны, новая танкерная война имела определенную задачу — вовлечь в войну действующих лиц извне, особенно западные державы, в надежде, что они поддержат Ирак или помогут в достижении мирного соглашения. Видимо, первоначальной идеей было при помощи интенсификации атак спровоцировать Иран на крайние действия, например, на попытки закрыть Ормузский пролив, что вынудило бы западных потребителей нефти непременно вмешаться.

Эти попытки Хусейна обострить конфликт не оправдались. Понимая цели новой иракской стратегии, Иран не только избегал всяческих попыток блокировать Ормузский пролив, но и старался реагировать сдержанно; он воздерживался от публичного признания нападений на гражданские суда и подчеркнул, что не заинтересован в закрытии пролива, так как: «Исламская республика Иран первая же пострадает от такого шага». Иранские морские атаки были ограничены в основном судами, торговавшими с Саудовской Аравией и Кувейтом, в надежде, что эти две страны, которые больше других экономически поддерживали Багдад, окажут на Ирак экономическое давление, чтобы он прекратил свои боевые действия в водах Залива.

К разочарованию Хусейна, осторожность Ирана привела к тому, что западные державы практически не вмешались. Хотя расширение танкерной войны усилило обеспокоенность США и, как сообщали, привело к пересмотру некоторых планов, конкретных действий не последовало. И только в конце 1986 года, после активизации иракской кампании против экономических объектов Ирана, иранская непримиримость дала трещину. Ответив на разбой Ирака в Заливе аналогичными действиями, Тегеран до того запугал Кувейт, что тот обратился к обеим супердержавам с просьбой защитить танкеры от морских нападений; в марте 1987 года Соединенные Штаты сообщили кувейтскому правительству, что согласны эскортировать через Залив 11 танкеров с условием, что они будут идти под американским флагом, а через месяц Кувейт зафрахтовал три танкера у СССР, и они плавали под флагом СССР. К концу 1987 года Ирану противостояла солидная многонациональная армада из почти 50 военных кораблей.

Защищенный Западом от мести Тегерана, Хусейн смог усилить свои атаки на суда, идущие в Иран, и на иранскую нефтяную инфраструктуру практически безнаказанно. Он делал это в надежде на то, что Иран рано или поздно даст Западу повод обрушить на него свою силу. Хотя это ожидание не оправдалось, так как Тегеран изо всех сил старался показать свой интерес в деэскалации (за исключением мелкого столкновения между американским и иранским судами, прямой конфронтации между США и Ираном удавалось избегать до апреля 1988 года, когда американский военный флот потопил несколько иранских военных судов), иракское давление все больше вредило иранской экономике, тогда как многонациональное присутствие в Заливе вызывало у иранского руководства ощущение изоляции и безнадежности.

К счастью для Хусейна, «мирный лагерь» внутри иранского руководства получал все более ощутимую поддержку у иранской общественности. Бесцельность войны была окончательно осознана иранцами примерно в середине 1982 года, когда они больше не защищали свою территорию, но вели боевые действия на земле Ирака. Экономические неурядицы, вызванные войной, пробудили глубокое раздражение по мере того, как основных товаров становилось все меньше, а черный рынок и коррупция процветали. Растущие потери усугубляли глубокую усталость от войны.

На упадок морального духа в Иране указывало всеобщее недовольство, в том числе резкое уменьшение количества добровольцев в самом конце 1984 и антивоенные и антиправительственные демонстрации, особенно в середине 1985 года. Особенно резко упал моральный дух в 1987 году, когда режим не сумел эффективно отразить ракетные атаки Ирака на населенные пункты. Сокращение числа добровольцев для фронта приняло угрожающие размеры после дорогостоящей, но неудачной попытки зимой 1987 года захватить Басру. Растущее недовольство среди бедняков, бывших основной поддержкой режима, особенно удручало религиозных иранских вожаков.

Народное недовольство отразилось в советах революционного режима Ирана уже в середине 1982 года, когда свободная коалиция военных и политических деятелей начала сомневаться в логичности перенесения войны в Ирак из-за человеческих, материальных и политических потерь. По мере того как падал национальный дух, скептические голоса звучали все явственней. Тем не менее, понадобилось почти пять лет растущего недовольства, прежде чем власти полностью признали бесполезность конфликта.

Однако признание неизбежности пришло после решающего удара из Багдада. Видя свет в конце туннеля впервые с начала войны, в феврале 1988 года Саддам отдал приказ о самой зверской из возможных кампаний. В течение следующих двух месяцев свыше 150 ракет и многочисленные авианалеты истерзали самые крупные иранские города. Ирак почти не рисковал, осуществляя такую эскалацию. Иран не был способен на наземное наступление из-за недостатка добровольцев, не мог он и распространить войну на внутренние районы Ирака, поскольку стратегически сильно ему уступал. Единственное, что мог сделать Тегеран — это умножить нападение на суда, идущие в Ирак; но это означало бы риск прямой конфронтации с Соединенными Штатами, а этого Иран не желал.

Действительно, бомбежки городов окончательно сломили упорство Ирана. К поголовному бегству жителей из столицы присоединились государственные служащие, правительство было парализовано, и национальный пыл окончательно иссяк. Вскоре это привело и к полному нежеланию армии воевать. В апреле 1988 года, после почти шести лет обороны в наземной войне, Ирак перешел в наступление и за 48 часов ожесточенных боев снова занял полуостров Фао, потеря которого в 1986 году была самой большой неудачей Багдада в войне. Эта крупная психологическая победа для Хусейна — отвоеванный Фао — ознаменовала окончательный поворот в ходе войны. Вскоре последовала новая серия военных успехов: в мае Ирак выбил иранцев из Саламанчеха (к востоку от Басры), а через месяц отвоевал у них острова Маджнун, удерживаемые Ираном с 1985 года. В начале июля Ирак выбил из Курдистана остатки иранских войск, а в конце того же месяца вернул себе маленькую полоску иранской территории в центральной части ирано-иракской границы.

После этих неудач муллы в Тегеране стали просить своего духовного вождя, чтобы он освятил прекращение военных действий. Ирак — не единственный враг Ирана, доказывали они, пытаясь убедить престарелого аятоллу примириться с немыслимым. Ведь всемирная коалиция империалистических сил, возглавляемая Великим Сатаной (Соединенными Штатами), жаждала иранской крови. А следовательно, учитывая социальное и экономическое положение Ирана, любое продолжение войны только играет на руку агрессорам и подвергает опасности великие завоевания Исламской революции. Что лучше доказывает жестокость империалистов, твердили они, чем тот факт, когда военный флот США сбил иранский гражданский самолет и при этом погибли 290 невинных пассажиров?

Казалось, эти аргументы убедили Хомейни, что свержение его смертельного врага не произойдет| при его жизни. 18 июля 1988 года, после года уверток и колебаний, Иран принял резолюцию Совета безопасности № 598 о прекращении огня в ирано-иракской войне. Через месяц замолчали орудия на общей границе. Самая смертельная к тому времени угроза для политического выживания Саддама Хусейна была на время устранена.