Александр Македонский. Пески Амона - Манфреди Валерио Массимо. Страница 29

— Начинай немедленно, — не моргнув глазом, продолжил Александр. — Возьми всех своих людей и засыпь ее. Мы вас прикроем, будем из катапульт обстреливать бастионы. Об этом позаботится Кратер. Что нового о наших осадных машинах?

— Они выгрузились в маленькой бухточке в пятнадцати стадиях от нашего лагеря. Сборка в основном закончена, и Пердикка доставляет их сюда.

Солнце начинало клониться к горизонту над морем как раз между двух башенок, охранявших вход в порт, и его лучи расплавленным золотом заливали гигантский Мавзолей, возвышавшийся в центре города. На верху огромной пирамиды бронзовая квадрига взмыла над пустотой — она словно летела меж пурпурными вечерними облаками. Несколько рыбачьих лодок с поднятыми парусами вошли в порт, и казалось, что это стадо возвращается в овчарню перед наступлением темноты. Свежую рыбу скоро переложат в корзины, и она отправится к столам, где семьи готовятся к ужину.

Морской бриз овевал стволы столетних олив и вившиеся меж холмов дороги; пастухи и крестьяне спокойно возвращались по домам, а птицы — в свои гнезда. Мир готовился задремать в вечерней безмятежности.

— Гефестион, — позвал царь.

— Я здесь.

— Обеспечь работу землекопов днем и ночью. Не прекращайте ни на минуту. Не останавливайтесь, если пойдет дождь или град, работайте без перерыва. Я также хочу, чтобы устроили передвижные навесы, где землекопы могли бы отдыхать. И пусть выкуют еще инструменты, если будет необходимость. Машины должны занять позиции не позднее чем через четверо суток.

— Не лучше ли начать завтра?

— Нет. Сейчас же. А когда стемнеет, зажгите факелы или костры. Копание не требует точности — нужно лишь бросать землю в ров. Ужинать не будем, пока не установим баллисты и не начнем работы.

Гефестион кивнул и поскакал к лагерю. Чуть погодя в темноту, ко рву, потянулась длинная вереница людей с лопатами и кирками, за ними следовали запряженные быками повозки. По бокам пары мулов тянули баллисты — гигантские луки из дубовых и ясеневых пластин, способные метать железные стрелы на пятьсот футов. Кратер велел выдвинуть их на позиции и, как только вражеские лучники начали стрелять со стен, приказал отвечать. Залп тяжелых стрел очистил бастионы.

— Можете начинать! — крикнул командир, пока его солдаты перезаряжали баллисты.

Землекопы спустились в ров, перелезли на другую сторону, к насыпи, и принялись бросать землю в огромную траншею. Их защищал тот самый вал, который они уничтожали, так что, по крайней мере, на данном этапе, не было нужды в передвижных навесах. Поняв, что они в безопасности, Кратер велел выдвинуть баллисты против ворот, названных Миласскими, и против боковых ворот в западной стене, на случай если осажденные попытаются внезапно напасть на землекопов.

Гефестион дал приказ другой команде подняться на холмы с пилами и топорами: нужны были дрова, чтобы освещать место работы в ночную смену. Началось большое дело.

К этому времени Александр отправился в лагерь и пригласил товарищей на ужин, но распорядился, чтобы каждый час ему докладывали о ходе работ и развитии ситуации.

Ночь прошла без инцидентов, и работа продвигалась, как велел царь; враг ничем не мог ей помешать.

На четвертый день довольно большие участки рва были засыпаны и машины уже могли подойти к стенам.

Это были те самые машины, что царь Филипп использовал под Перинфом, — башни высотой в восемьдесят футов с подвешенными на разных уровнях таранами, которыми орудовали сотни людей, укрывавшихся внутри. Очень скоро большая чаша долины заполнилась ритмичными ударами окованных железом бревен, без остановки бивших по стене, в то время как землекопы продолжали закапывать ров.

Защитники не ожидали, что огромный ров можно засыпать за столь короткое время. Они ничем не могли помешать разрушительной деятельности машин. К концу шестого дня была пробита брешь, и значительная часть бастионов по бокам от Миласских ворот уже обрушились. Александр бросил свои войска на штурм кучи обломков, так как она перегораживала путь внутрь города, но Мемнон выстроил там большое число защитников и отразил попытку проникновения без особого труда.

В последующие дни тараны продолжали разбивать стену, расширяя брешь, а баллисты и катапульты выдвинулись ближе, чтобы держать защитников под более плотным обстрелом. Победа казалась уже в руках, и Александр собрал в своем шатре высшее командование, чтобы организовать решительное вторжение.

Под стенами остались лишь войска для обслуживания машин и определенное число дозорных, расставленных через равные интервалы вдоль линии бастионов.

Было новолуние, и дозорные перекликались в темноте. Их слышал и Мемнон. Завернувшись в плащ, он замер на стене и смотрел вниз, во мрак.

За несколько дней до того в городе высадились знатные македоняне, друзья Аттала и умершей царицы Эвридики; они предложили жителям Галикарнаса помощь в их борьбе против Александра.

Мемнон вдруг вспомнил о них и велел срочно их вызвать. Вечер стоял тихий, легкий ветерок с моря рассеивал зной долгого дня, и командующий время от времени поднимал глаза на усеянный звездами безграничный небосвод, изгибавшийся куполом до самого восточного горизонта. Он подумал о Барсине и о том последнем разе, когда видел ее обнаженной на ложе, с открытыми для него объятиями и устремленным на него пламенным взором. Теперь он остро, почти болезненно ощутил, как ему ее не хватает.

Ему бы хотелось встретиться с Александром на поединке; Мемнон чувствовал уверенность, что влечение к Барсине придаст его ударам сокрушительную, неодолимую силу. Его привел в себя голос адъютанта:

— Командир, люди, которых ты хотел видеть, пришли.

Командующий обернулся и увидел, что македоняне явились при оружии, готовые к бою. Он сделал им знак подойти.

— Мы готовы, Мемнон, — сказал один из них. — Тебе стоит лишь приказать.

— Слышите эту перекличку?

— Конечно. Это дозоры Александра.

— Хорошо. Сейчас снимите доспехи, оставьте лишь мечи: вы должны будете с крайней осторожностью двигаться в темноте, не производя шума. Выйдите из боковой двери, и пусть каждый из вас определит место одного дозорного. Подкрадитесь к ним сзади и обезвредьте, после чего займите их место и отвечайте на оклики. У вас такое же произношение — никто ничего не заметит. Как только захватите участок в линии дозоров, дайте сигнал криком совы, и мы пошлем штурмовой отряд с факелами и зажигательными стрелами, чтобы сжечь машины. Все понятно?

— Все. Не сомневайся в нас.

Македоняне ушли и вскоре, сняв доспехи, по лестнице спустились к ходу, ведущему к боковой двери. Оказавшись снаружи, они разделились и поползли по земле к дозорным.

Мемнон молча ждал на стене, глядя на огромные штурмовые башни, возвышавшиеся в темноте, как великаны. В какой-то момент ему показалось, что он узнает один из голосов: возможно, часть задания уже выполнена. Прошло еще какое-то время, и он услышал, сначала тихо, а потом все громче и яснее, уханье совы с одного места, расположенного на равном расстоянии от обеих штурмовых башен.

Мемнон поспешно спустился по лестнице к готовившемуся к вылазке отряду.

— Внимание. Если вы выйдете вот так, с зажженными факелами, вас тут же увидят и внезапность будет потеряна. Мой план таков: вы должны тихо добраться до того места, где наши подменили македонские дозоры; там, между двумя штурмовыми башнями, спрячьтесь, пока вторая группа не принесет огонь в амфорах с битумом. Тогда кричите во все горло и нападайте на македонский гарнизон, а другие в это время подожгут башни. Македоняне думают, что они победили, и не ожидают нашего нападения. Наша вылазка будет успешной. А теперь идите.

Воины один за другим выбрались из города, за ними последовала группа, несущая с собой глиняный горшок с углями и амфоры с битумом. Мемнон остался проследить, пока последний из них не исчез и железная дверь не закрылась, а потом пешком направился через город к своему жилищу. Почти каждый вечер он ходил, никем не замеченный, среди народа, слушая споры, наблюдая за настроением горожан. Дом, где он жил, стоял у склонов акрополя, и командующий добрался туда сначала по лестнице, а потом по крутой узкой улочке.