Последний легион - Манфреди Валерио Массимо. Страница 37

— Куда ты направляешься? — спросил он.

— В Рим. Хочу увидеть Великий город и все его чудеса, об этом я мечтал всю жизнь.

— Мы тоже направляемся в Рим. Останься с нами. Ты доберешься до цели спокойно, без хлопот. И я, и моя жена страстно желаем и надеемся, что ты останешься с нами навсегда и будешь заботиться о нашем сыне. Ему нужен учитель, а кто сможет учить его лучше тебя, человека с такими огромными знаниями, владеющего чудодейственным искусством?

Это были те самые слова, которые я хотел услышать, однако я сказал, что подумаю над его предложением и ответ дам только в Риме. А пока я помогу мальчику окончательно поправиться; но ему, отцу, следует найти убийцу, человека, ненавидящего его настолько, чтобы попытаться отравить невинного ребенка.

Похоже, что мужчина был поражен моими словами. Он сказал:

— Ну, это мое дело. Преступник не уйдет от меня.Прошу, не отказывайся от моего гостеприимства и от моей пищи, и отдохни до утра. Тебе нужен отдых.

Он сообщил мне, что его имя — Орест, и что он офицер имперской армии. Пока мы разговаривали, его жена, Флавия Серена, вышла из шатра и присоединилась к нам. Она была так взволнована, что попыталась поцеловать мою руку. Я поспешно отдернул ее и почтительно поклонился женщине. Она была самой прекрасной и самой благородной дамой из всех виденных мною в жизни. Даже страх потерять сына не нарушил гармонии ее аристократических черт, не замутил свет янтарных глаз, лишь слегка потемневших от тревоги и страдания. Ее манеры были полны достоинства, но ее взгляд был нежным, как весенний рассвет. Над высоким лбом лежали короной темные волосы, отливающие фиолетовым, пальцы у нее были длинными, суженными к кончикам, а кожа тонкой, прозрачной. Бархатный пояс подчеркивал мягкий изгиб бедер под платьем из тонкой шерсти. На шее она носила серебряную цепочку, на которой висела одна-единственная черная жемчужина, угнездившаяся между безупречными грудями. Я ни разу в жизни не встречал столь завораживающей красоты, и в тот самый момент, когда я увидел ее, я понял: я буду преданно служить ей до конца моих дней, и неважно, какая судьба ждет нас всех впереди.

Я снова отвесил глубокий поклон и попросил разрешения удалиться. Я очень устал, и я истратил последние силы в победоносной дуэли со смертью. Меня проводили в один из шатров, и я, измученный вконец, упал на узкую походную кровать. И те часы, что отделяли нас от рассвета, я провел в состоянии, близком к летаргическому ступору.

Меня вернули к сознанию крики какого-то мужчины, явно подвергшегося пытке. Должно быть, Орест нашел тою, кто подсунул ребенку яд. Я не стал наутро задавать никаких вопросов, и никто не позаботился сообщить мне, кто оказался отравителем; да я ведь и без того уже знал достаточно. Я знал то, что мне нужно было знать: отец ребенка оказался достаточно могущественным человеком, чтобы иметь врагов настолько яростных, что они готовы покуситься на жизнь маленького мальчика.

Когда мы тронулись в путь, я заметил неподалеку истерзанный труп мужнины, привязанный к дереву. К вечеру лесные звери должны были оставить от него только голые, дочиста обглоданные кости.

Вот так я и стал воспитателем и наставником мальчика и членом этой семьи, и много лет занимал завидное положение, живя в роскошном доме, посвящая свободные часы любимым наукам и экспериментам в области естественных наук, и почти забыв о той миссии, с которой меня отправили в Италию много лет назад.

Орест часто бывал в отлучке, отправляясь в рискованные военные походы, а когда возвращался — обычно его сопровождали вожди варваров, командовавшие отдельными отрядами.

Римских офицеров с каждым годом становилось все меньше. Высшая аристократия предпочитала присоединяться к христианскому клиру и пасти души вместо того, чтобы вести в бой армию. Это, конечно, вполне подходило Амбросу, во времена императора Феодосия оставил блестящую военную карьеру, чтобы, стать миланским епископом, и, разумеется, для нашего Германа, вождя Британии, — он ведь тоже бросил меч, чтобы заняться ерундой.

Но у Ореста был другого характер. Я узнал со временем, что в молодости он служил под знаменами Атиллы, уже тогда выделяясь среди других умом и рассудительностью. И можно было не сомневаться, что он всегда будет полон сил.

Он очень высоко ценил меня и часто интересовался моим мнением по самым разным вопросам, но главной моей задачей было дать хорошее образование его сыну Ромулу. Орест как бы передал мне свои отцовские обязанности, поскольку сам слишком часто бывал занят делами военными, — пока однажды не получил звание римского патриция и должность главнокомандующего имперской армией. И вот тогда он принял решение, в корне изменившее нашу жизнь и, можно сказать, давшее начало новой эре.

Императором был в этот момент Юлий Неф. Это был человек малодушный и бездарный, но он состоял в дружбе с восточным императором Зеноном. Орест решил свергнуть его и завладеть пурпурной императорской тогой. Он сказал мне о своем замысле, и даже спросил, что я по этому поводу думаю. Я ответил, что его план — чистое безумие: неужели он думает, что его судьба будет чем-то отличаться от судьбы, любого другого императора, сменявших друг друга на троне Цезарей? И понимает ли он, какой чудовищной опасности подвергает свою семью?

— На этот раз все будет по-другому, — коротко сказал он и замолчал.

— Но разве ты можешь быть уверен в преданности всех этих варваров? Они хотят только денег и земли. Пока ты даешь им все это — они следуют за тобой, но как только ты окажешься не в силах даровать им богатство, они найдут кого-нибудь другого, более могущественного и готового выполнять их требования и их безграничную алчность.

— Ты слышал что-нибудь о легионеNovaInvicta? — спросил он.

— Нет. Легионов давным-давно не существует. Ты отлично знаешь, мой господин, что та военная техника, которая служила основой их создания, претерпела сильные изменения последние столетия. Она устарела. Но я подумал о том легионе, который создал Герман как раз перед тем, как погибу подножия Великой стены, — о легионе, предназначенном для охраны одного из фортов… Но, скорее всего, того легиона давно уже не было.

— Ты ошибаешься, — возразил Орест. — ЛегионNovaInvicta — это особое войско, составленное из одних только римлян, из Италии и провинций. Я создал этот легион в полной тайне, и он уже несколько лет постоянно готов к действию, а командует им человек великого ума и огромного военного таланта. И они сейчас приближаются к нам форсированным маршем, и вскоре раскинут лагерь неподалеку от нашей резиденции в Амелии. Но это не единственный сюрприз. Я вовсе не хочу быть императором.

Я уставился на него, ошеломленный, и пугающая мысль вдруг возникла в моем уме.

— Нет? — переспросил я. — Но кто же тогда займет трон?

— Мой сын, — ответил Орест. — Мой сын Ромул, и он примет титул Августа. Он будет носить имена первою римского правителя и первого императора, а я буду защищать ею, оставаясь на посту главнокомандующего имперской армией. Никто и ничто не сможет причинить ему вреда. Я промолчал, потому что мне было понятно: любые слова будут тут бесполезны. Орест уже все решил, и невозможно было заставить его изменить решение. Он даже не желал видеть, что подвергает своего собственного сына, моего ученика, моего мальчика, неимоверным опасностям.

В ту ночь я лег в постель очень поздно, — и долго лежал с открытыми глазами, не в силах уснуть. Множество мыслей кружилось в моем уме, и среди множества образов, вспыхивавших передо мной, не последнее место занимала картина легиона, приближавшегося к нам, чтобы защитить мальчика-императора: последний легион, последней клятвой поклявшийся разделить судьбу последнего императора…