Утерянные победы - фон Манштейн Эрих. Страница 16

Смерть не пощадила и моей семьи. Во время польской кампании старший брат моей жены, ротмистр запаса Конрад фон Лёш, был тяжело ранен в позвоночник. Это было 9 сентября во время сражения на Бзуре. Он служил в разведывательном батальоне. Ему принадлежало бывшее имение его отца в Лорцендорфе (Силезия); он был женат на графине Цедлитц и имел трех детей. Даже такой хирургический гений, как фон Зауербрух, не смог спасти его. Все же этот большой специалист своим искусством, а, прежде всего своим сердечным отношением смог несколько облегчить тяжелые страдания в последние месяцы жизни моего шурина. Он умер в возрасте 40 лет в марте 1940 г. в клинике Шаритэ в Берлине. Эта потеря была тяжелым ударом для нас всех, в особенности для моей жены, которая, будучи младше его всего на один год, росла вместе с ним. Этот человек, преисполненный идеалов, очень любил своих детей, по-дружески относился к людям в своем имении, был страстным любителем верховой езды и своей солдатской профессии. Он останется в памяти не только своих близких.

5 октября Гитлер устроил парад Победы в Варшаве. На большой аллее, ведущей от Бельведера к дворцу, дефилировали мимо него одержавшие победу дивизии, находившиеся теперь в Варшаве и ее окрестностях. Несмотря на проведенные бои и перенесенные тяготы военной жизни, войска производили прекрасное впечатление. В глазах молодых солдат сияла гордость, вызванная одержанной в этой «молниеносной кампании» победой.

К сожалению, парад окончился неприятным эпизодом, который одновременно пролил яркий свет на отношение Гитлера к офицерам сухопутных сил.

Было предусмотрено, что Гитлер, незадолго до своего вылета, на аэродроме будет беседовать с командирами соединений, участвовавших в параде.

Не без основания мы ожидали от него в нескольких словах благодарности. В одном из ангаров был накрыт стол, за которым Гитлер должен был вместе с командирами отведать суп из полевой кухни. Когда он, однако, вошел в ангар и увидел стол, накрытый белой скатертью и украшенный осенними цветами, он резко повернулся, подошел к полевой кухне, стоявшей рядом с ангаром, попробовал несколько ложек супа, поговорил с окружившими его солдатами и улетел. Очевидно, подобным отношением он хотел подчеркнуть свою «близость народу». Я, однако, сомневаюсь, что наши бравые гвардейцы действительно одобрили его поведение. Они, вероятно, вполне бы поняли, что глава государства, после таких побед отдав дань командирам, отдал бы дань и самим войскам. По отношению к первым же его поведение было явной бесцеремонностью, которая в такой момент заставляла задумываться.

Польская кампания в то время получила название «молниеносной войны». Действительно, эта кампания по быстроте ее проведения и результатам являлась единственной в своем роде, пока впоследствии наступление немцев на западе не явилось подобным же достижением, но в еще больших масштабах.

Чтобы, однако, правильно оценить события, надо учесть сказанное в предыдущей главе о перспективах, открывавшихся в этой войне перед Польшей.

Действительно, эта кампания должна была быть выиграна немцами, если учесть гораздо более благоприятную для них обстановку перед началом военных действий, а также их превосходство при наличии двух предпосылок:

– во-первых, если бы немецкое командование пошло на большой риск на западе, чтобы располагать необходимым превосходством сил на востоке;

– во-вторых, если бы западные державы не воспользовались этими рискованными действиями, чтобы своевременно прийти на помощь полякам.

Не подлежит сомнению, что события могли развиваться совсем иначе, если бы западные державы начали наступление на западе как можно раньше. Правда, польское командование должно было бы учесть этот факт и, проявив немного больше здравого смысла, не растрачивать с самого начала свои силы, стремясь удержать то, что нельзя было удержать. Оно должно было бы, наоборот, с самого начала кампании сосредоточивать свои силы на решающих участках, систематически преследовать цель выиграть время, ввергнуть немцев в настоящую пучину войны на два фронта. Храбрость, с которой польские войска сражались до последнего момента, создала бы польскому командованию возможность продержаться до того момента, пока союзники, выйдя на Рейн, не заставили бы командование германской армии раньше времени прервать польскую кампанию. Таким образом, как уже однажды выразился граф Шлиффен, побежденные и на этот раз внесли свою лепту в дело победы, одержанной противником.

С другой стороны, необходимо, однако, признать, что быструю и решительную победу, одержанную в польской кампании, следует все же приписать не только влиянию благоприятной оперативной обстановки, но и достигнутому благодаря большому риску превосходству на стороне немцев, лучшему управлению войсками и более высоким боевым качествам немецких войск.

Важную роль в достижении высоких темпов проведения кампании сыграли новые принципы использования самостоятельно действующих танковых соединений и поддержка авиации, обладавшей подавляющим превосходством. Но решающим фактором, вероятно, наряду с неоднократно испытанной храбростью немецкого солдата и его готовностью к самопожертвованию, был наступательный порыв, который овладел немецким командованием и войсками. Насколько очевидно, что техническое оснащение армии в значительной степени объясняется энергией Гитлера, настолько же ясно, что одно превосходство в вооружении ни в коей мере не могло обеспечить такой быстрой и решительной победы.

Самым важным, однако, было то, что тот маленький рейхсвер, на который многие в свое время смотрели сверху вниз, сумел спасти после поражения во время первой мировой войны и оживить великие немецкие традиции в области обучения и вождения войск. Новая немецкая армия – детище этого рейхсвера – была, очевидно, единственной армией, сумевшей преодолеть вырождение войны в позиционную войну или, как выразился генерал Фуллер в отношении боевых действий в последний период второй мировой войны {23}, в «торговлю железом». Германской армии удалось с помощью новых средств борьбы снова овладеть подлинным искусством ведения маневренной войны. Самостоятельность, не предоставлявшаяся в такой степени командирам никакой другой армии – вплоть до младших командиров и отдельных солдат пехоты, – вот в чем состоял секрет успеха. А это наследство опять-таки сохранил и передал дальше рейхсвер. Новая армия с честью выдержала свое первое испытание. Командование сухопутных сил еще могло действовать без чужого вмешательства. Командующие еще имели в своих руках всю полноту власти. Войска еще могли проводить операции чисто военного характера, и поэтому они еще носили благородный характер.

С 3 октября генерал-полковник фон Рундштедт был назначен командующим Восточным округом. В качестве начальника гражданской администрации оккупированных областей Польши, из которых затем были переданы в состав империи вновь созданные округа, ему должен был помогать министр Франк. Штаб группы армий, в составе которого был образован теперь также отдел этапно-транспортной службы, остался в подчинении командующего Восточным округом в качестве его военного штаба. Штаб группы армий «Север» был переброшен на Западный фронт.

Такое решение генерал-полковник фон Рундштедт и его штаб, естественно, восприняли с горечью. Ведь группа армий «Юг» принимала самое активное участие в боевых действиях во время польской кампании. Теперь нас оставили без внимания в Польше, в то время как группа армий «Север» получила новые важные задачи. Кроме того, нам казалось мало привлекательным играть роль оккупационных властей, с администрацией, во главе которой стоял один из руководящих деятелей партии.

Еще перед началом наступления на Варшаву штаб группы армий был переведен в расположенный несколько западнее города небольшой дворец Хеленув. Это было чудесное небольшое здание в стиле рококо, к которому вели длинные аллеи. Дворец стоял посреди красивого парка с большими прудами. Здесь нас навестил через несколько дней после падения Варшавы наш будущий начальник гражданской администрации. Стол был накрыт для обеда. Генерал-полковник и его штаб ждали гостя. По прошествии часа после назначенного времени Рундштедт в бешенстве сказал: «Начнем! Без него». Мы как раз закончили обед, когда перед маленьким дворцом остановилась кавалькада машин. Из первой вышла фигура в голубом костюме, сплошь отделанном золотом; при других обстоятельствах мы бы приняли ее за кубинского адмирала. Это был г-н Франк. К нашему ужасу, из других машин вылезла многочисленная свита, мундир за мундиром, куча народа. Для такого скопления людей наш повар, располагавший отведенным нам рационом, не был подготовлен. Тем не менее, стол был накрыт. Мясное блюдо – гуляш – заключало в себе много соуса, но очень мало мяса. Нас развеселило то, что г-н Франк тщательно выуживал кусочки мяса, предоставляя соус своей свите. Это была наглядная демонстрация лозунга: «Общественное благо выше личного». Затем г-н Франк поднялся, пожелал сфотографироваться с генерал-полковником перед дворцом, приняв для этого важную позу, а затем заявил, что его время истекло, он, мол, должен возвратиться в Берлин к фюреру, влез в машину, свита поспешила в другие машины, и они исчезли. Генерал-полковник фон Рундштедт молча посмотрел им вслед. Совещание, посвященное задачам нашего начальника гражданской администрации, не состоялось. Оно так никогда и не было проведено.