Наваждение - Марчик Георгий. Страница 4

Мы договорились встретиться в 20.30 у цирка. «Раньше не могу»» — улыбнувшись, объяснила она, с какой-то детской лукавинкой глянув на меня.

Весь следующий день я нетерпеливо посматривал на часы. Как именинник-мальчишка в ожидании желанного подарка. Вечером задолго до условленного времени я был на месте. В волнении ходил туда-сюда, напряженно всматриваясь в проходящих девушек, едва не бежал вслед любой, когда она казалась мне чем-то похожей на Леру, то подходил к троллейбусной остановке, то вновь поспешно возвращался к цирку. Увы… Лера не пришла.

В полном смятении (вот как глубоко она забрала меня после первой же встречи) я отправился в санаторий. Может, я чего-то не понял и не там ждал? — огорченно думал я. — Или ошибся со временем? Не могла же она так обмануть меня. Очевидно, в телячьем восторге я чего-то напутал, решил я, и готов был растерзать сам себя за беспечную неосмотрительность, за то, что не договорился как следует.

Прошел еще один день — я тщетно рыскал по всему городу. И вот, возвращаясь вечером в санатории после бесплодных поисков, уже почти смирившись с неудачей, на одной из остановок я совершенно машинально глянул в окно троллейбуса и увидел промелькнувшую мимо окна ее голову — сомнений быть не могло — это была она. Ее горделиво посаженная головка с двумя маленькими торчащими в разные стороны косичками и такой неповторимый профиль с аккуратным вздернутым носиком. Она только мелькнула и тут же исчезла, но и этого было достаточно, чтобы узнать ее — одну из многих миллионов. Единственную на всем белом свете.

В этот же самый миг двери захлопнулись и троллейбус тронулся.

— Стой! — закричал я, срываясь с места. — Стой! — (еще немного и я снова упущу ее). В моем диком голосе было столько отчаяния, что водитель сразу же остановил троллейбус, а я, протопав по чужим ногам, выскочил наружу и быстро догнал ее.

Наверное, у меня был совершенно дурацкий, ошеломленно-радостный вид, потому что она, увидев меня, рассмеялась.

— Какая неожиданная и приятная встреча, — с искренним чувством сказал я. Мы шли рядом по направлению к центру города. Лера была в плотно облегающих ее красивые ноги коричневых брюках и красной курточке. Она казалась значительно выше, чем в день знакомства.

— Это из-за длинного пальто, — просто объяснила она. — Я его еще в школе носила.

— Я очень боялся, что больше не увижу вас, — признался я.

— Напрасно боялись, — со своей характерной лукавинкой ответила она. — Мы не могли бы не встретиться. Я работаю в вашем санатории. — И с некоторым усилием добавила, пожав плечами: —на раздаточной. Между прочим, я вас уже видела в столовой.

— Значит, судьба, — выдохнул я, еще не смея до конца поверить своей удаче. Ведь простыми, обычными словами можно сказать значительно больше, чем они означают.

— Может быть, — согласилась она.

Вот так мы в первый раз объяснились. Этот вечер мы закончили в кафе — на последнем этаже гостиницы «Сочи». Я вернулся в свою молодость — говорил, говорил и не мог выговориться, не мог насытиться обществом своей юной дамы, налюбоваться ее лицом, детской доверчивой улыбкой, ласковым светом синих глаз.

Лера работала через день. В дни ее дежурства я старательно высматривал ее в проеме раздаточной. Увидев меня, она улыбалась и кивала мне. Это было в порядке вещей, не привлекало внимания. Мы встречались теперь каждый День. Когда она была свободна — сразу после обеда, или после дежурства гуляли то по приморскому парку, то у самой кромки моря, стремящегося лизнуть пенным языком наши туфли. Весенний Сочи как принаряженная невеста. В пенное бело-розовое кипенье оделись кусты и деревья, цвели вишни и яблони, миндаль, небо, казалось, сверкало глубокой пронзительной синевой. Над искрящейся тысячами ослепительных зайчиков умиротворенной гладью моря с гортанными криками носились, то круто взносясь вверх, то камнем падая вниз, чайки. Мир был молод и прекрасен.

Вечерами мы ходили в кино, на концерты, в кафе, рестораны. Понемногу я узнавал ее. Она оказалась немногословной, в чем-то не очень развитой, но неглупой и наблюдательной девушкой с доброй, отзывчивой душой, с обостренным интересом к жизни, особенно к ее современным формам. Желание идти в ногу с веком, не отстать от других — особенно в том, что касается «моды», престижной и денежной профессии. Она не стыдилась этого, поскольку в ее представлении это было в порядке вещей.

И еще одну черточку характера, которая со временем обернется против меня, я подметил в ней — это любопытство в отношении лиц мужского пола. Заметив на себе чей-то внимательный взгляд, она тотчас, встрепенувшись, отвечала на него, начинала словно бы охорашиваться и украдкой, очень осторожно вести игру взглядами. Я относил это за счет прирожденного женского кокетства и вполне естественного в этом возрасте желания проверить свои чары.

За время отпуска и лечения (мне был предписан курс лечения водами Мацесты) я планировал написать большую статью об актуальных проблемах нравственности в современной литературе. Но я даже не начал работать над статьей. Какие там проблемы, когда я по уши, как мальчишка влюбился. Да, я полюбил Леру и вскоре понял, что жить без нее не смогу. Судите меня, граждане.

Имел ли я право на эту любовь? И зачем я сделал первый, а потом второй и остальные шага, когда стало уже поздно отступать.

Очевидно, не имел. Но это оказалось сильнее меня. Я вырос в добропорядочной интеллигентной семье с твердыми нравственными устоями. Мой отец до дня своей смерти преподавал в университете биологию, мать — ныне пенсионерка, была нотариусом. Они любили и уважали друг друга. Сколько-нибудь крупных ссор между ними не было. Мой старший брат — Гера — полковник военвед недавно вышел в отставку и работает на заводе. У него хорошая дружная семья. Все праздники мы отмечаем, вернее отмечали раньше вместе. Я сам женился в возрасте 30 лет по любви, уже будучи кандидатом наук.

Это был вполне осознанный и тоже нелегкий шаг. В ту пору я любил ездить в тихий уютный пансионат «Снегири» под Москвой — двухэтажное деревянное здание с большой общей кухней, заполненной всевозможной кухонной утварью, двумя небольшими столовыми и с чистыми светлыми комнатами на втором этаже. Приезжающие готовили еду себе сами — и именно это мне нравилось, т. к. не надо было «по звонку» обедать или ужинать. Здесь я впервые и встретил Катю. Она была со своим мужем — рослым, рыжебородым, уверенным в себе, несколько флегматичным художником и маленькой дочкой — Светочкой

Сейчас она уже замужем и живет отдельно от нас.

Вечером я зашел на кухню, там была Катя — мы оба остолбенело уставились друг на друга, как будто увидели нечто сверхъестественное. Это и на самом деле было так. Каждый из вас увидел свою судьбу. Долго, наверное, и не к чему Рассказывать о том, как мы, пройдя через разные ухищрения и скандалы (художник оказался на редкость упрямым, а Катя совестливым существом) наконец стали мужем и женой и обрели свое семейное счастье. Через шесть лет после этого родилась Галочка. Так спокойно мы прожили 18 лет. До того самого момента, как я встретил Леру. Я ни разу не изменял Кате — мне это просто в голову не приходило, да в этом и не было никакой необходимости. Мне с ней было хорошо. Чего же еще желать? Ведь от добра добра не ищут. И вдруг эта поездка в санаторий. На ней, кстати, настояла Катя: поезжай, да поезжай, тебе надо полечиться. Я и поехал.

Спустя неделю после нашего знакомства я пригласил Леру к себе в гости. Это было, конечно, не очень удобно. Работникам санатория не рекомендуется без служебной надобности навещать отдыхающих, да что поделаешь. Лера пришла в свободный от дежурства день после обеда во время «тихого часа». Так безопасней — меньше шансов нарваться на кого-нибудь. Я пытался что-то читать и с замиранием сердца прислушивался к шагам в коридоре. И все же не уловил момента, когда она подошла к моей двери. Она тихонько постучала, я вздрогнул от неожиданности, подскочил и не успел сказать «войдите», как она уже проскользнула в комнату. Она была в скромненьком синем платьице (ресницы накрашены, щеки подрумянены) и явно смущена. Чтобы скрыть смущение, быстро-быстро стала говорить о том, как она незаметно вошла в мой корпус, никого не встретила внизу, ни в лифте, ни у меня на этаже. Я тоже был очень смущен. Сердце мое билось сильными короткими толчками, я ощущал каждый его удар о грудную клетку. Лера села на стул и продолжала что-то говорить, а я, ничего не понимая, смотрел на нее и чувствовал, как что-то огромное, горячее, необычное входит в меня, заполняет все мое существо.