Спящая красавица - Марголин Филипп. Страница 63

– Что произошло около "Солнечного приюта" в тот день, когда вас арестовали?

– Я двигался за Эшли и увидел, что за ней следует еще одна машина. Я припарковался на боковой улочке в нескольких кварталах от лечебницы и спрятался на автостоянке. Шел такой сильный дождь, что я не заметил полицейского наблюдения, но и полицейские меня не заметили. Машина, которая следовала за Эшли, вскоре въехала на стоянку. За рулем сидел Рэнди Коулман. Он подождал, пока Эшли выйдет, а потом попытался ее убить. Эшли от него вырвалась. Я схватил Коулмана. Когда подоспела полиция, мы с ним боролись на земле, и ни у одного из нас не было в руках ножа. Полицейские не могли разобрать, кто из нас пытался убить Эшли. Естественно, они заподозрили меня.

– Мистер Максфилд, вы убили Терри и Нормана Спенсеров и Таню Джонс?

– Нет.

– Вы ударили Кейси Ван Метер?

– Нет. Я спас ее от посягательств Коулмана в бассейне.

– Вы покушались на Эшли Спенсер у нее в доме, либо в общежитии, либо на автостоянке возле частной лечебницы "Солнечный приют"?

– Нет, никогда.

– У меня больше нет вопросов.

Дилайла улыбалась в предвкушении добычи. Она чувствовала себя превосходно.

– Я прочитала ваш первый роман, мистер Максфилд. Мне он понравился.

– Благодарю вас.

– Он имел действительно большой успех.

– Да.

– Но вот вторая ваша книга, "Родник желаний", не так успешна, не правда ли?

– Она продавалась вполне прилично, – произнес Максфилд с оборонительной интонацией в голосе.

– Ничего похожего на то, какой популярностью пользовалась книга "Турист в Вавилоне".

– Нет, но этот роман тоже был в списке бестселлеров "Нью-Йорк таймс".

– Да, вы об этом уже говорили. Но позвольте вас спросить: разве "Турист в Вавилоне" не находился в данном списке в течение двадцати двух недель?

– Да.

– Ваша вторая книга была бестселлером только две недели, поскольку публике не понравилась, верно?

– Я не знаю, что нравится так называемой публике, – кичливо ответствовал Максфилд. – Я пишу не для того, чтобы потрафлять вкусам среднего читателя.

– Что ж, критики ее тоже не оценили?

– Я получил хорошие рецензии.

– В самом деле? Я попросила своего помощника добыть мне из Интернета полную выборку. Если хотите, мы зачитаем их присяжным. По моим подсчетам, авторы лишь трех рецензий сочли вашу книгу достаточно любопытной, и при этом на три положительных рецензии приходилось двадцать восемь отрицательных, а некоторые были просто скандальными. Похоже, критики порезвились за ваш счет.

Слова Дилайлы заставили Максфилда густо покраснеть.

– Критики завидовали моему успеху. Все они – незадавшиеся писатели, которые не могут смириться с тем, что кто-то в двадцать с небольшим добился того, о чем они только мечтают.

– Значит, все эти рецензии были продуктом некоего заговора?

– Я этого не говорил, – огрызнулся Максфилд.

– Вы считаете, все рецензенты являются частью некоего замысла с целью ложно обвинить вас в убийствах?

– Протестую! – сказал Свобода.

– Протест принимается, – постановил судья Шимацу.

– Мистер Максфилд, – продолжила Дилайла, – вы за десять лет не написали ни одной книги?

– Да.

– Не потому ли вы преподавали в Итонском колледже, что не могли больше зарабатывать себе на жизнь творчеством?

– Нет, это не так. Невозможно штамповать литературные произведения, как пирожки. Мне нравилось преподавать литературное мастерство, и это занятие давало мне время для творчества.

– Разве ваш издатель не выплатил вам аванс для написания новой книги и не потребовал его обратно, поскольку вы так и не смогли ничего сочинить?

– У нас возникли творческие разногласия.

– Понимаю. Именно из-за них ваш издатель угрожал вам судом?

– Возражаю! – воскликнул Свобода.

– Возражение принимается.

– Очевидно, после такого успеха вам было тяжело оказаться творчески несостоятельным писателем.

– Я себя таковым не считаю.

– Разве у вас не было затруднений при разработке сюжета для новой книги?

– У меня было несколько идей. Я выбирал единственно верную.

– Проводили творческие изыскания?

– Да.

– Хотели прочувствовать все малейшие тонкости, чтобы описываемое выглядело в глазах ваших читателей как можно правдоподобнее?

– Да.

– Совершали зверские убийства, чтобы более правдоподобно описать сцены изуверств для ваших читателей?

– Нет. Я никого не убивал.

– Давайте побеседуем об эпизоде в лодочном домике, мистер Максфилд. Согласны?

– Да.

– Я хочу удостовериться, что все правильно уяснила. Вы медленно прогуливались по лесу, когда вдруг услышали громкий пронзительный крик?

– Да.

– Вскоре услышали второй крик?

– Да.

– Вы решили выяснить, в чем дело?

– Да.

– И вот тогда-то увидели убегающего человека?

– Да.

– Это должно было показаться вам очень важным, ведь человек убегал с места преступления?

– Да.

– По моим представлениям, вы обязаны были непременно сообщить в полицию, особенно когда полицейские стали обвинять вас в убийстве и нанесении телесных повреждений.

Максфилд промолчал.

– Что ж, вы ведь считали, что это важно, не правда ли?

– Да.

– Вы рассказали арестовавшим вас детективам о человеке, которого видели выбегавшим из лодочного домика?

– Нет. Я очень испугался. У них были в руках пистолеты, они кричали на меня.

– Что произошло, когда вы успокоились?

– Они не задали мне никаких вопросов. Просто посадили в камеру.

– Вы знаете детективов Берча и Маркса? Они недавно здесь свидетельствовали.

Максфилд выглядел встревоженным.

– Да.

– Это ведь детективы Берч и Маркс эскортировали вас обратно в Орегон из Небраски после того, как вы дали согласие на экстрадицию?

– Да.

– Но сначала они допросили вас в местной тюрьме?

– Да.

– Вы засвидетельствовали, что у вас было много времени обдумать то, что случилось после вашего ареста?

– Да.

– Вы помните, что сказали детективам о случившемся в лодочном домике?

– Не дословно.

На полу рядом со столом обвинителя стоял магнитофон. Дилайла подняла его и обратилась к судье:

– Ваша честь, могу я получить ваше разрешение воспроизвести краткую беседу, которая состоялась у подсудимого с детективами Берчем и Марксом, чтобы освежить память мистера Максфилда?

– Возражаю, ваша честь. Для этого не представлено никаких обоснований, – сказал Свобода, отчаянно стремясь избежать прослушивания магнитофонной записи. Он знал, что на ней содержится, и ранее пытался предостеречь клиента, но упрямец Максфилд не пожелал его слушать.

– Я согласна с мистером Свободой, ваша честь, – произнесла Дилайла. – Можно мне пригласить детектива Берча?

Судья велел Максфилду снова занять место за столиком защиты, а на место свидетеля ступил Ларри Берч.

– Детектив Берч, после того как обвиняемый был арестован в Небраске, он согласился на экстрадицию?

– Да.

– Как его доставили сюда?

– Мы с напарником Тони Марксом полетели в Небраску, тамошние власти передали нам обвиняемого, и мы, забрав его, самолетом вернулись обратно.

– Прежде чем вернуться в Орегон, вы допрашивали арестованного?

– Да.

– Где происходила беседа?

– В комнате для собеседований при тюрьме, где содержался нынешний подсудимый.

– В каком состоянии он находился?

– Он выглядел отдохнувшим. Мы спросили, не хочет ли он чего-нибудь поесть или попить. Он попросил сандвич с безалкогольным напитком, и мы распорядились, чтобы ему их доставили.

– Вы зачитали обвиняемому его "права по делу Миранды" [12], перед тем как допрашивать?

– Да.

– Беседа записывалась на пленку?

– Да.

Дилайла поднялась с места. Она держала в руках пластиковый пакет для вещественных доказательств. Внутри находилась кассета.