Золото дракона - Пирс Энтони. Страница 31

Левая рука Келвина в перчатке знала, что делать. Он научился теперь держать ей меч и действовал с такой ловкостью, что любой сторонний наблюдатель посчитал бы его левшой. Но постепенно рука устала. Ладонь в перчатке была неутомимой, но мышцы болели и плечо совсем онемело.

Поняв, что даже перчатка не сможет спасти его, если битва будет продолжаться слишком долго, Келвин взял щит в левую руку, а меч в правую — за последнее время он кое-чему научился.

«Теперь пусть приходят», — подумал он, объезжая груды тел. Приступы тошноты больше не мучили его; Келвин был готов мужественно встретить все, что ни пошлет судьба.

Внезапно перед ним возникли три вражеских всадника, летевших прямо на юношу, словно притягиваемые магнитом.

Мор Крамб, вовремя заметив, что происходит, поспешил на выручку. Лес Крамб слишком замешкался и тут же был выбит из седла. Третий ринулся на Келвина.

Меч юноши не достиг цели, но щит тут же отвел удар врага. Они сошлись в схватке; сталь рубила сталь. Каждый удар сотрясал руку и плечо Келвина, отзываясь в мозгу, притупляя мысли.

Келвин уставал. Все тело ныло, как от ушибов. Бой — работа тяжелая. Он хотел только, чтобы все поскорее кончилось и можно было бы вернуться на ферму. Но конечно, все это — пустые мечты.

Но что-то тревожило его, как засевшая в пальце заноза. Лицо врага — молодое, решительное и почему-то очень знакомое. Келвин ломал голову, пытаясь вспомнить, и он понял наконец, что противник чем-то похож на Джон. Конечно, это невероятно: Джон — девушка, а этот парень всего года на два старше Келвина.

Но тут выбитый из седла искусным маневром Келвин ударился о землю, увернулся и успел заметить, как меч, свистя, рассекает воздух прямо над ним. Щит был придавлен его телом — помощи ждать не приходилось, но чудесная перчатка отпустила щит и рванула руку вверх, как раз вовремя, чтобы ухватиться за обнаженную сталь. Враг не выпустил меча. Левая рука Келвина дернулась.

Трах! Незнакомец плюхнулся в пыль рядом с Келвином, меч, вылетев, описал в воздухе широкую дугу. Теперь оба бойца остались без оружия.

Незнакомец поднял голову. Несколько секунд оба молча глядели друг на друга. Сходство врага с сестрой все больше беспокоило Келвина, почти так же, как мысли о неминуемой смерти.

Теперь, когда усталость чуть отступила. Келвин заметил, кое-что еще! На правой руке незнакомца была такая же перчатка! Противник пошевелился, и левая рука Келвина подскочила, сжав правую ладонь незнакомца. Перчатки боролись друг с другом — значит это пара.

Взад и вперед, вверх и вниз и вокруг. Захваченные руки пытались освободиться, расшвыривая грязь и пыль. Келвин увидел на лице другого усталость и страх. Незнакомец испытывал такие же чувства, как и Келвин, тоже был пленником перчатки. Пытаясь сохранить равновесие, Келвин протянул вперед правую руку; пальцы встретились с ладонью левой руки незнакомца.

Обе руки сжимая друг друга, дрались, боролись, в точности, как две перчатки, только гораздо слабее.

Неожиданно совсем рядом раздался шум. Всадники — но чьи? Келвин и незнакомец настолько устали, что не в силах были даже поднять голову. Для них сейчас имела значение только борьба четырех сцепленных ладоней.

Руки без перчаток, окончательно ослабев, расцепились. Человеческая сила дошла до предела; все было кончено.

Но перчатки все еще дрались, как уродливые крабоподобные существа.

Какие-то неясные фигуры окружили борющихся. Одна из них приготовилась ударить. Кого? Видимо, больше это не имело значения. Келвину казалось, что бой никогда, никогда не кончится.

Мор Крамб направил боевого коня поближе к сыну. Лес, лежавший на земле, был либо мертв, либо без сознания.

— О, Боги, если вы есть, пусть он выживет, — пробормотал Мор, отбивая атаки сразу с обеих сторон.

Но ни Лес, ни Боги не отвечали. Мор прикончил нападавшего слева метким ударом. Но противник справа пробил край щита и ударил его в правое плечо. Мор почувствовал резкий укол, увидел хлынувшую по руке кровь, понял, что ранен, но кираса все еще была цела, а щит по-прежнему оставался притороченным к окровавленной руке:

— Ах, вот ты как?! Ну что ж…

Он взмахнул мечом как раз вовремя, чтобы увернуться от удара в голову. Меч противника свистнул в воздухе; Мор ощутил укол в ухо. Еще одна рана! Хорошо, хоть не очень тяжелая. Непонятно как, но Мору удалось отбить нападение — стальное острие, проникнув под шлем солдата, раскололо череп.

— А-а-а-а!

Всадник упал. Лезвие проникло в мозг, отсекло часть лица. Теперь поскорее к сыну.

Лестер все еще лежал на том же месте лицом вверх.

— Проклятье! Ты должен, должен встать! — закричал Мор.

Конечно, глупо так кричать, и он понимал это. Где же помощь? Должна же быть помощь для них. Для него. Для Лестера. Для его единственного сына. Если Лес не выживет, значит все было впустую — ведь война велась для него и для его будущих детей.

Слева заржала лошадь. Мор дернул за поводья.

Коричневые рубашки и зеленые панталоны, все в пыли, немного запачканы кровью. Веснушчатый мальчик, который должен бы пахать отцовское поле, и которого, как помнил Мор, оставили с основными силами на окраине города.

— Пришлось отступить, — сказал он. — Их слишком много.

— Гринлиф, это ты?

— Да, сэр.

— Да, Мор! Относись к старшим с уважением.

Парнишка выдавил слабую улыбку. Хороший мальчик! Насколько он помнил, на учениях Гринлиф был почти таким же неуклюжим, как Келвин Хэклберри, но потом научился! Как и все остальные.

— Лес, — прошептал Морвин, показывая на лежавшего сына. — Я бы хотел вытащить его отсюда. Он получил скользящий удар мечом, но конечно выживет, если доставить его в безопасное место.

— Я… посмотрю, что можно сделать с… э… Мор.

И слегка повернув голову, Гринлиф позвал:

— Браутнер! Сюда!

Откуда-то немедленно появился серый боевой конь.

Всадник оказался краснолицым морщинистым человеком, который еще всего несколько недель назад славился, как первый бездельник Фрэнклина.

— Ты звал, Гринлиф?

— Это Лес, он ранен.

— М-да, вижу.

— Мы можем его вытащить.

— Попытаемся.

— Нужно не пытаться, а делать! — заявил Мор и словно поняв собственное бессилие, разразился ругательством.

— Берегись! — закричал Браутнер, и в ту же секунду лошадь Мора с ужасным криком рухнула. Мор успел повернуть голову и увидел летевшего на них великана в мундире королевских солдат с пикой наперевес, которую он едва успел отвести своим мечом. Но удар пришелся в бок лошади.

Как он мог забыть, что вокруг кипит битва!

Мор шлепнулся на землю и перекатился, увертываясь от копыт, пытавшихся растоптать его. Здоровяк-солдат приземлился рядом с ним и Лесом. Из распоротого живота вывалились внутренности.

— Хорошая работа, Гринлиф, — воскликнул Браутнер.

— Бр-р-р, — пробормотал Гринлиф, потрясенный делом рук своих.

Подумать только, спасен мальчишкой и городским пьяницей! Кошмар! Но лучше быть живым, чем мертвым, и неважно, кто тебя спас!

— Смотрю, ты не очень хорошо выглядишь, Мор, — сказал Браутнер.

Мор встал, тряся головой. В ней что-то жужжало, гудело и позванивало.

— Возьми коня Леса, — посоветовал Браутнер. — Этому лучше перерезать горло.

Мор с неохотой должен был признать, что неожиданный спаситель прав. Не стоит причинять лишних страданий животному.

— Прости, старый дружище, — прошептал он, приставив меч к горлу коня.

Послышался громкий тяжелый вздох, кровь брызнула фонтаном, заливая лицо и руки Мора. Тот отпрянул, едва удержавшись от проклятий — нехорошо ругать умирающего товарища.

— Уверен, что он жив? — спросил Браутнер.

Мор резанул Рыцаря жестким взглядом.

— Неужели, не видишь, я только что убил его!

— Твой сын. Не конь.

Боги! На какой-то момент от совсем забыл!

Двигаясь так быстро, как позволяли раны и сталось, он встал на колени около Леса, пока Браутнер ловил коня. Животное было заржало, но тут же успокоилось.