Врата Атлантиды - Николаев Андрей. Страница 55

— Наверное таким же ножом, да? — Корсаков показал движение влево.

Славич рванулся в противоположную сторону.

Толкнув кресло ногой, Корсаков отпихнул его к стене, и теперь они со Славичем стояли друг против друга, сторожа каждое движение противника. Внезапно напряженное лицо Славича прояснилось. Взглянув Корсакову за спину, он взвизгнул:

— Бей, бей его!

Игорь крутанулся на месте. Шар кистеня свистнул мимо головы, взъерошив волосы на виске. Парень увел кистень за спину, разгоняя для нового удара, и Корсаков резко выбросил кулак, ударив парня в грудь. Он почувствовал, как под костяшками пальцев сминается грудная клетка. Хрустнули кости, плечи парня подались вперед, как у птицы, складывающей крылья. Лицо скривилось, пошло резкими морщинами. Корсаков вырвал кулак, ощущая на пальцах теплую кровь. Хрипло кашлянув, парень стал заваливаться назад, но еще до того, как тело рухнуло на пол, края раны на груди зашлись шипящим огнем, изо рта хлынул зеленоватый пар. Лицо нападавшего почернело, обуглилось, по телу побежали огненные сполохи, и через несколько мгновений на полу осталась кучка пепла.

— Ба-а, — почти насмешливо протянул Корсаков, — знакомые все лица! С кем же это ты связался, дурачок?

Славич сделал резкий выпад ножом. Корсаков поймал его за руку, сжал запястье и подхватил выпавший из руки нож. Заломив Славичу руку, он повел его вниз по лестнице.

— Ты ведь покажешь мне, где девушка, правда? Ты ведь не обманешь старого друга?

— Да…да, покажу, — шипел Славич. — Пусти, гад, руку сломаешь.

— Обязательно сломаю. Доигрался ты, Виталик, — ласково шептал Корсаков.

Дикий крик заставил его резко обернуться. Через пролет лестницы на него летел, растопырившись летучей мышью, парень в широкой рубахе, у которого он отнял дубинку. Корсаков толкнул Славича в сторону и принял падающее сверху тело на широкий нож. Парень умер мгновенно, сбив телом Корсакова, перекатился через него и рухнул на Славича, копошившегося возле двери. Знакомо зашипело, лестница озарилась неверным светом. Славич в ужасе заорал, стряхивая с себя остатки одежды и пепел сгоревшего сподвижника. Корсаков подался вперед и тюкнул его дубинкой в темя, обрывая визгливый крик.

— Спокойно, Виталик, сейчас поедем, — пробормотал он.

Взлетев по лестнице, Игорь бросился в спальню, вытащил из-под кровати сверток с мечом, вернулся к двери, открыл ее и, взвалив Славича на плечо, осторожно выглянул в переулок. На улице никого не было. Ночь была душная, сквозь желтый свет фонарей едва угадывались точки звезд. Корсаков подбежал к машине Анюты, открыл пассажирскую дверцу и свалил Славича на сиденье. Бросив сверток с мечом назад, он расстегнул на Славиче наборный пояс и привязал его голову к подголовнику, чуть сдавив тонкую шею. Вернувшись к особняку, запер дверь, пробормотав: «Пусть папа думает, что я дома», уселся в машину и дал газ, скрывшись в одном из переулков.

Он остановил машину под разбитым фонарем, обернулся к Славичу и похлопал его по щекам. Славич всхлипнул, закашлялся и открыл глаза. Постепенно взгляд его стал осмысленным, он дернулся, нашаривая ручку открывания двери, но ремень сдавил ему глотку.

— Пусти… кх… задушишь, сволочь…

Корсаков хлестко врезал ему по губам тыльной стороной ладони. Славич поперхнулся и заскулил.

— Я не хотел, Игорек… вот чем хочешь поклянусь…

— Не трать клятвы, Виталик. Куда ехать?

— Я не знаю. Они знали, а ты их того… замочил…

— А ты видел, что с ними стало? Ты знал, кто они.

Глаза Славича забегали. Корсаков понял — сейчас соврет и снова врезал ему по губам.

— Ну, знал?

— Знал.

— Дерьмо ты, Виталик, — брезгливо сказал Корсаков. — За что продался, а?

— Тебе то какая разница, — внезапно рассвирепел Славич, но, задохнувшись, снова заскулил: — У них сила, они придут, рано или поздно…

— Чьи это люди: Горланга или Хельгры?

— Я не знаю.

— Ладно, куда ехать? Ну, не молчи, Виталик. Я ведь могу и больно сделать.

— На Левобережье, — решившись, прохрипел Славич, — там место есть, где в тридцатых годах врагов народа расстреливали пачками. Вот там и держат девку твою.

— Хорошее место вы выбрали, хранители славянских традиций, — Корсаков включил зажигание.

— Плевать мне на традиции! — презрительно скривив губы, сказал Славич. — Я давно уже ушел от этих славян замшелых. Слишком щепетильны оказались — чистоту предков блюдут, мать их!

— Да, судя по всему, ты нашел себе друзей по душе, если она у тебя еще осталась.

Ночь накрыла город. Машин убавилось, но Корсаков ехал, не нарушая правила, — не хватало еще, чтобы его остановили со связанным Славичем в салоне и мечом на заднем сиденье. По Тверской бродили любители ночных приключений, работали кафе, за столиками на улицах пили пиво, кофе. Возле стадиона «Динамо» клубилась толпа, группками стояли бойцы ОМОНа — видно, сегодня был футбольный матч, и фанаты никак не могли разойтись, переживая заново перипетии игры.

За Соколом Корсаков свернул на Ленинградское шоссе. Славич сопел, закрыв глаза, изредка пробуя пальцами удавку, обвивавшую горло.

— Может, отпустишь? — он скосил глаза на Игоря. — Ведь замочат меня. Они знаешь, какие…

— Знаю, — кивнул Корсаков, — но это твои проблемы. Впрочем, если будешь себя хорошо вести — отпущу, как подъедем. Там что, дом заброшенный, подвалы какие или что?

— Лес там, поляна, камни в круг лежат. Там раньше славяне свои праздники устраивали, пока не узнали, что по костям ходят. Я же говорю: сильно привередливые оказались.

— А ты, значит, не привередливый, — усмехнулся Корсаков.

— Нет, мне все равно. За кольцевой покажу, как с тылу подъехать. Через лес пойдем, а как к поляне выйдем, ты меня отпусти. Не то замочат, уроды.

— Единожды предав… — пробормотал Корсаков, останавливаясь перед светофором недалеко от метро «Речной вокзал».

Глава 16

За кольцевой автодорогой воздух стал прохладней. Славич уже несколько минут подсказывал Корсакову, куда ехать. Наконец свернули к темной громаде леса. Именно леса, поскольку парком назвать неухоженный участок, поросший елями, осинами, березами и орешником, было никак нельзя.

Корсаков остановил машину, выключил двигатель и прислушался. Вокруг царила тишина. Шум города не долетал сюда, да и от кольцевой они отъехали по грунтовке на порядочное расстояние. Лес, замерший было при вторжении чужеродного тела, вновь ожил: заскрипел ветвями под несильным ветром, зашуршал хвоей под лапами ночных хищников, заухал голосами ночных птиц.

Игорь вышел из машины, достал меч, затем отвязал Славича и за шиворот вытащил его из салона. Тот слабо корчился под рукой.

— Что, страшно? — спросил Корсаков.

— Страшно, — сознался Славич.

Зубы у него выстукивали дробь, и можно было бы подумать, что он замерз, если бы вокруг не стояла июльская душная ночь.

Корсаков заломил ему кисть левой руки и толкнул вперед:

— Веди.

Славич осмотрелся, подавшись вперед, пробормотал: «Кажись, сюда», — и медленно пошел вперед по едва различимой тропинке. Впрочем, Корсаков через несколько шагов убедился, что видит неплохо, несмотря на то, что ветви деревьев над головой скрыли даже звезды, а луна еще не взошла.

— Сколько у нас времени? — шепотом спросил он.

— Обряд начнется с восходом луны.

— Что за обряд?

— Не знаю. Я сам должен был участвовать впервые. Мы, когда откололись от язычников, организовали собственную группу. Мои сподвижники…

— Представляю, каковы сподвижники, если ты руководитель. Хватит трепаться, шагай!

Повеяло прохладой. Сквозь деревья Корсаков различил водную поверхность. Вдалеке, на другом берегу, высились городские многоэтажки, из-за них уже показался серебристый край луны.

— Торопиться надо, как бы не опоздать, — проворчал Славич, пытаясь освободить руку, зажатую Корсаковым.

— Не дергайся, — предупредил Игорь, кольнул его в зад острием меча, но хватку ослабил.