Очи бога - Марко Джон. Страница 68

— Ох, погоди-ка, — он начал поиски. Даже маленький кусочек еды может нарушить баланс, так что он извлек из кармана яблоко и вручил его Теку. — Держи, это тебе.

Мартышка схватила фрукт, радостно запрыгав. Она мигом сбегала на балкон, утащив туда яблоко, и вернулась за копченой колбаской и складным ножом Гилвина. Все это она уложила возле яблока. Покончив с приготовлениями, обезьяна уселась на шею каменной горгулье и оттуда следила за продвижением хозяина вперед.

— Я иду, — сообщил Гилвин, выскользнув через окно. Он оперся здоровой правой рукой о перила. Прижавшись к стене замка для упора, он перекинул ногу. Медленно, осторожно паренек двигался к балкону. Перила облепил скользкий мох, но Гилвин давно привык к этому. Проявляя чудеса атлетизма, он вскоре достиг балкона. Обхватив горгулью для страховки, ступил на балкон.

Ночь стояла просто на диво. Небеса даровали Фиггису изумительную арену для выступления. Гилвин поднял глаза на луну, неправдоподобно яркую нынче, и поразился красоте неба. Фиггис очень умен, умнее многих ученых, посещавших библиотеку, но Гилвину все еще трудно было представить себе, что мир — круглый, как учил наставник. Фиггис утверждал, что Земля круглая, словно мячик, то же касается Солнца и Луны. Иногда Земля заслоняет Луну, и тогда планету закрывает черная тень. Лунные тени не волшебство и не воля богов. Это научный факт, и их можно предсказать.

— Чудеса, — шепнул Гилвин. Он силился разглядеть в толпе Фиггиса, но это не удавалось. Зато он видел лошадей — холеных красавцев рысаков королевской гвардии. Повсюду на ветру реяли знамена, вокруг мелькали пажи. Гилвин отпрянул от перил и уселся на холодный камень. Теку присела перед ним на корточки и схватила яблоко. Гилвин раскрыл нож и начал отрезать от яблока по кусочку, предаваясь мечтам. Когда-то, давным-давно он мечтал стать гвардейцем. Скакать на лошади, как некогда — великий Лукьен. Он даже лелеял глупую надежду, что его рука и нога когда-нибудь станут нормальными. К десяти годам он уже понял: это невозможно, и навсегда отказался от мечты. И до сего дня ни разу не садился на лошадь.

— Может быть, придет день… — в задумчивости произнес он, рассматривая новый башмак. Ведь он уже начал ходить — это ли не чудо? Конечно, с такой рукой не стать гвардейцем, но, как знать: а вдруг он сможет скакать на лошади?

— У нас будет своя лошадь, — сказал он Теку. Обезьянка оскалилась, продемонстрировав полный рот яблок. Гилвин отрезал кусочек и себе, добавив: — Потом мы поедем парадом, как и все остальные, как Лукьен.

Теку что-то прощебетала, но Гилвин знал: она просто просит еще яблока. Он отдал обезьяне остаток и прогнал глупые мечты. Лукьен давно исчез, осталась только легенда.

Всего за десять минут до начала затмения Кассандра пробиралась сквозь темные коридоры Лайонкипа. Кровь пульсировала в висках; королева чутко ловила каждый звук. Ее пугало собственное громкое нервное дыхание. Она вела за руку Джансиз, едва в состоянии вспомнить дорогу в сад, которой не ходила уже давно. Впервые за шестнадцать лет королева покинула свою роскошную тюрьму, и сейчас, широко раскрытыми от восторга глазами, рассматривала вновь обретенный Лайонкип. Осторожно продвигаясь вперед, Кассандра ощущала смесь страха и воодушевления. При помощи Джансиз она проскользнула мимо слепых слуг. Джансиз объяснила, что королева спит и просит ее не беспокоить. Мегал и Рутанна, молодые служанки, полностью поверили в ложь Джансиз. Они улыбнулись и проговорили: как жаль, что королева не сможет присутствовать на лунном затмении. Как будто забыли о собственной слепоте.

Поскольку ни одному из зрячих не разрешалось входить в апартаменты, Кассандра была уверена: никто ее не увидит. А вход в заброшенный сад находился под ее комнатой, за буфетной на первом этаже. Она была уверена, что все кухонные служанки отправились на представление, и ей никто не попадется. Более того, ее саму не увидит никто! Она свободна, впервые за долгое время, и это чудесно! Акила держит ее под замком, но она вырвалась, черт бы его побрал, и, наконец, увидит звезды.

— Держись рядом, Джан, — прошептала она.

Джансиз редко покидала их крыло, и не могла ориентироваться, ее нужно было вести за руку. Рука была холодной и дрожащей, служанка часто дышала от страха.

— Я хочу вернуться, — взмолилась Джансиз. — Пожалуйста, пока никто нас не увидел.

Но они уже почти добрались до места, и Кассандра поверила в успех.

— Нет, пойдем дальше.

— Касс, пожалуйста…

— Ш-ш-ш.

В окна пробивался лунный свет, в коридорах горели факелы. Двери буфетной были самым серьезным испытанием. Кассандра собиралась уже открыть их, потянувшись к ручке, когда двери распахнулись и на пороге неожиданно выросла чья-то фигура. Пульс королевы участился, едва глаза человека обратились к ней.

— Эй? Есть тут кто-нибудь?

Это был Эгин, суконщик Кассандры. Он держал в руке куриное крылышко, которое стащил на кухне. Кассандра глубоко вздохнула, подавляя панический страх. Эгин был слеп, и не мог узнать ее. Кассандра сжала руку Джансиз: ответь, мол, что-нибудь.

— Ах, да, это я, — неловко пробормотала Джансиз. — Это ты, Эгин?

— Джансиз? — Суконщик расслабился, решив, что никто не заметил его кражу. — Что ты здесь делаешь, девочка? Почему не пошла на представление вместе с остальными?

— Я… как раз туда иду, — проговорила Джансиз. Она нахмурилась. — А ты почему не там?

— Что мне с этого толку? Я не желаю слушать чужие охи да ахи, раз все равно ничего не увижу, — он сунул кусок курятины в карман штанов. В отличие от Джансиз, он был слеп от рождения, поэтому его не волновали все эти вещи. Он отличался дружелюбием и уравновешенностью, а слепота, казалось, ничуть его не беспокоила. — Но тебе стоит поторопиться, если желаешь насладиться лунным затмением. — Он отошел в сторонку, чувствуя, что Джансиз прямо перед ним.

— Да, хорошо… — отозвалась Джансиз.

Кассандра потихоньку потащила ее вперед.

— Доброй ночи, Эгин, — пожелала Джансиз.

— Доброй, — отозвался суконщик, отправляясь к себе.

Плечи Джансиз дрожали.

— Вот видишь? Нас чуть не поймали! — проворчала она.

— Говори потише, — велела Кассандра. Она что есть силы поволокла подругу через буфетную. Времени оставалось всего ничего, но они уже почти достигли сада, и худшее осталось позади. Кассандра быстро нашла потайную дверь. Дверные пружины проржавели, ведь ею почти никто не пользовался, но Кассандре удалось отворить ее, хотя и с усилием. Перед ними открылся сад. Кассандра была настолько поражена зрелищем, что не сразу вспомнила, куда идти дальше. Где-то поблизости располагалась лужайка, когда-то засаженная лилиями. Тропинку из камней можно было различить с большим трудом среди бурно разросшейся травы.

— Вот сюда, — сказала Кассандра. — Ох, и заросло же здесь все…

— Да уж, я чувствую эту траву даже через юбку!

— Тем лучше, она скроет наши следы, — промолвила Кассандра и двинулась вперед вместе с незрячей спутницей. Ее глаза привыкли к темноте, и тут она увидела звезды. Они подмигивали, словно старые друзья. Луна ярко сияла в небе, освещая заброшенный сад. Кассандра остановилась, не в силах ни двигаться дальше, ни оторвать взгляд от небесной красоты.

— Как красиво! Я уже успела позабыть все это!

Звезд было великое множество. Они выстроились в небе, образовав туманную арку. Кассандра почувствовала, как дрожат ноги.

— Касс? Ты здесь?

— Да, — прошептала Кассандра. Она посмотрела на Джансиз, на ее обеспокоенное лицо, и ей стало жаль подругу. Улыбаясь, она снова взяла ее за руку. — Пойдем. Попробую объяснить тебе все.

Они побрели сквозь заросли. Над ними возвышалась башня, но в ней никто не жил, так что опасаться было нечего. Кассандра приблизилась к маленькой каменной скамеечке в центре сада, где прежде сиживала и мечтала о Лукьене, и где Акила утомлял ее своими любовными стихами. Скамейка, как и весь сад, заросла мхом и лишайником. Сквозь кирпичи пробивались одуванчики, а клумбы с лилиями и другими многолетними растениями густо поросли сорными травами. Несколько изящных розовых кустов торчали среди деревьев. Почву усыпали гниющие яблоки, которые пожирали насекомые. Настоящее запустение. Но Кассандру это не беспокоило. Она была буквально зачарована.