Подвиг Семена Дежнева - Марков Сергей Николаевич. Страница 23

Мне кажется, что здесь речь идет снова не о дежневском «Необходимом Носе», не о Чукотском полуострове, а о Камчатке.

Среди богдыханских пленников преобладали албазинцы. Мы знаем, что они не раз ходили по Амуру до самого океана и в «наказных памятях» им было предписано разведывать поморье. Видимо, когда они достигали Удского острога, с севера ранее уже были сведаны Пенжина, Гижига, Тауй, Охота, Улья. Севернее всех их стоял Анадырский острог, прочно обжитый к тому времени, когда албазинские герои вышли к Тихому океану. Короче говоря, все побережье от Пенжины до Амура против западного края Камчатки было пройдено. Тогда именно и появляется свидетельство о «Камне» против устья Чендона (Гижига), который идет до самого Амурского устья. Разумеется, до Владимира Атласова никто и не мог подробно знать конец «этого Камня», павшего в «теплое море», как не знали и его восточного края. По этому-то белому пятну Жербильон и провел мысленную границу между Азией и Америкой. Конечно, Мусин-Пушкин для своего времени знал несравненно больше, чем патер Жербильон, но и этот иезуит был по-своему прав.

Потребовалось много времени для того, чтобы русский человек прошел от восточного берега Сибири по цепочке Алеутских островов до Аляскинского рога и твердой ногой стал на скалы Нового Света.

Мы давно не вспоминали о мысе Табин. В самом конце XVII века нашелся человек, который отождествил сказочный мыс Табин с местом, уже хорошо знакомым к тому времени русским мореходам. Голдштинец Эверт Исбрант Идес вызвался ехать в Китай с поручениями русского правительства и отправился в путь весной 1692 года. Лет через пять отрывки из дневника Идеса стали появляться в европейской печати, и вскоре Витсен в Амстердаме вызвался подготовить труд путешественника к изданию.

Зная о существовании Святого Носа, Идес уже не верил в пресловутый Табин и оконечностью Азии считал Святой Нос.

У Идеса мы находим подробное описание Ледяного мыса, или Святого Носа, наряду с упоминанием «города Анадырска» и Зашиверского острога на Индигирке, который Идесом был переименован в город «Собачье».

Но гораздо важнее другое. Идес узнал, что обитатели Якутска в «теплое время года» ходят не только к Святому Носу и в город «Собачье», но и на Анадырь, и в Камчатский залив. Но если вдумчивый Авриль изобрел полярных бегемотов, то Эверт Исбрант Идес спутал моржей Анадырской корги с нарвалами. Он писал, что главная цель походов московитов на Анадырь и берега Камчатки – добыча «зуба» нарвалов! Никак не могли понять иноземцы значение древнерусских слов «рыбий зуб», известных нам, кстати сказать, с 1160 года, когда моржовая кость была упомянута под таким названием в летописи времен Юрия Долгорукого!

Стоит задуматься и над таким свидетельством Идеса. Он писал, что русские охотники за нарвалами бьют у берегов Камчатки также китов ради их жира. Из всего этого видно, что вскоре после Дежнева наши предки узнали морской путь к Камчатке и, возможно, действительно побывали на ней еще до Владимира Атласова.

Владимир Атласов, земляк Дежнева, в 1688 году, числясь в Якутске казаком, ездил на Амгу вместе со своим спутником Михайлом Гребенщиком. Якуты жаловались на них. В челобитных упоминалось, что «Володька» и «Мишка» не знают якутского языка. На первый взгляд эта жалоба кажется несколько непонятной. Но если принять во внимание, что Атласов решил объясняться с якутами сначала только при помощи плети и палки, понятен весь ужас туземцев, с которым они встречали Атласова, столь пренебрегавшего тогда изучением языков. Якутский воевода мудро разрешил это дело, приказав Атласова бить нещадно на козле кнутом. Гребенщика тоже били батогами, «потому что он иноземского языку не знает», как было сказано в приговоре. Атласов, разумеется, тогда не мог предполагать, какие подвиги он совершит впоследствии.

Человек, о котором хорошо знали Ломоносов, Вольтер и Пушкин, в 1695 году был казачьим пятидесятником. Его назначили начальным человеком в Анадырский острог. Атласов сделался прямым продолжателем дела, которое не успели свершить первые строители Анадырского острога.

Неразведанной со стороны Анадыря, вернее – не присоединенной к русским владениям, оставалась одна Камчатка. Владимир Атласов устремился туда. Он прошел полуостров до самого его южного края на мысе Лопатка, где берег круто обрывался в море. Так был сведан весь «Великий Камень» длиною в пятьсот поприщ – страж великого «Теплого моря». Вы помните, что этот «Камень» не раз связывали с «Необходимым Носом» и, возможно, путали их.

Как бы стараясь провести четкую грань между ними, Владимир Атласов спешил в своей «скаске» поведать:

«А меж Колыми и Анадыря-реки Необходимый Нос, который впал в море, и по левой стороне того Носу на море летом бывают льды, а зимою то море стоит мерзло, а по другую сторону того Носу весною льды бывают, а летом не бывают. А на том Необходимом Носу он, Володимер, не бывал. А тутошние инородцы чукчи, которые живут около того носу и на устье Анадыря-реки, сказывали, что против того Необходимого Носу есть остров, а с того острову зимою, как море замерзнет, приходят иноземцы, говорят своим языком и приносят соболи худые, подобно зверю хорьку, и тех соболей соболя с три он, Володимер, видел. А хвосты у тех соболей длиною в четверть аршина, с полосами поперечными черными и красными...»

Так было записано в бумагах Сибирского приказа. В этой «скаске» Атласов сообщает, что азиатские чукчи и аляскинские эскимосы говорят на разных языках. Он знает, что жители «острова» приносят пушнину на сибирский берег.

«Остров» – Северная Америка.

Когда Владимир Атласов спешил в Москву после камчатского похода, в Тобольске он виделся с Семеном Ремезовым. «Сербенин» Юрий Крижанич был когда-то большим приятелем отца Ремезова – Ульяна, слывшего «волшебником». Семен Ремезов тоже обладал волшебным даром.

Знаменитый мастер и живописец, он умел лить пушки и строить крепости, вести летописи и составлять чертежи. Голландец Витсен заимствовал у него чудесные изображения сибирских городов и крепостей, снятые как бы с птичьего полета. А.-А. Виниус посылал иноземному послу Христофору Гвариенту карту всей Сибири, вышедшую из-под искусной руки Ремезова. Стоит вспомнить, что при этом Виниус имел с иноземцем разговор насчет определения высоты Северного полюса. В то время уже обсуждалась возможность достижения Америки, Китая и Индии морским путем, через Северный полюс.

В 1700 году Семен Ремезов составлял чертежи будущего «каменного Тобольска», пороховых заводов и плавилен для серебряной руды. Владимир Атласов рассказал тобольскому волшебнику о том, что он везет в Москву «скаску» о своих скитаниях и открытиях. «Скаска» была запечатленной: на сложенной бумаге виднелся оттиск серебряной печати с изображением орла, поймавшего соболя. Тогда Семен Ремезов, не помышляя о последствиях дерзкого самовольства, сломал орленую печать. Он не мог ждать! И скоро на чертежах Ремезова появились первые изображения Камчатки, острова «Апонии» и столь известного нам «Необходимого Носа» Дежнева. Ремезов поместил его между Колымой и Олюторой. Стоит сказать, что в то же время царь Петр заказал в Голландии в числе чертежей и «америцкие» карты.

Прошло еще несколько лет, и продолжатели Дежнева из Анадырского острога пришли на дежневский «Нос». Это были служилый Петр Попов, промышленный Егор Толдин и юкагир-новокрещен Иван Терешкин. «Носовые чукчи» рассказали, что против сибирского побережья в море лежит остров Большая Земля. На ней живут «зубатые люди». Этих людей чукчи недавно захватили в плен. Чукча Макачкин показал их Петру Попову. В 1711 году Попов через чукотских толмачей расспросил аляскинских пленников о Большой Земле, и сказание служилого было записано в Анадырском остроге.

Вскоре швед Филипп Табберт (Страленберг), сосланный в Сибирь, узнал, что к востоку от «Чукотской землицы» лежит Большая Земля, населенная «пухоходцами», и что русские проложили морской путь в Камчатку. Один амстердамский картограф, знавший сведения, собранные Страленбергом в Сибири, обмолвился, что «пухоходцы» уже платят дань русским людям. Кто же из русских мог побывать на Большой Земле – Аляске – в первой четверти XVIII века? Сказания о неизвестных нам походах могут покоиться в еще не открытых архивах.