Фельдмаршал Паулюс: от Гитлера к Сталину - Марковчин Владимир. Страница 8

До конца не ясно, какими мотивами руководствовался доктор Хадерман, оказывая помощь. Каких-то особых денежных средств, тем более от такой специфической категории населения — военнопленных и их родственников, — он просто не мог получать, поскольку, как правило, жены и родственники пленных генералов, тем более недавно освобожденных из тюрем и концлагерей, не имели никаких средств. Вероятнее всего, Хадерману нравилось общаться с родственниками людей, чьи фамилии еще недавно внушали уважение в германском обществе. Кроме того, впереди у всей нации была неизвестность — те, кого еще так недавно называли изменниками, могли вновь оказаться на гребне жизни. Но вскоре посредничество доктора стало ненужным — доставка почты была упорядочена.

В определенный момент могло показаться, что сам глава семьи, став врагом рейха, способствовал применению к своим близким репрессий, чем мог оттолкнуть их от себя. Но этого не случилось. Как уже отмечалось, Фридрих Паулюс, в связи с его постоянным стремлением сделать успешную военную карьеру, обычным для выходцев из низов общества, не мог уделять много времени семье. Тем не менее, несмотря на то что воспитанием детей занималась в основном жена, он также старался участвовать в этом процессе.

Находясь в течении многих лет в плену, имея взрослых детей и четырех внуков, он всегда старался давать полезные советы по их воспитанию, образованию и другим сторонам жизни. Внуки же, и те, что появились на свет уже после его пленения, едва научившись писать, впоследствии напишут неровным детским почерком о своей любви к нему:

«Дорогой дедушка!

Скоро Рождество, и так как ты, к сожалению, не с нами, я пишу тебе письмо. Когда в канун праздника ты вскроешь нашу посылку, то, определенно, будешь ей рад. Мы будем много думать о тебе.

Может быть, мы поедем на праздники в Алльгой. Если будет снег, то я покатаюсь на лыжах. В школе я хорошо успеваю и думаю к пасхе поступить в ремесленную школу.

Итак, дорогой дедушка, всего хорошего к Рождеству желает тебе от всего сердца твой мальчик».

Так выразил свое отношение старший внук — Бурши, никогда еще не видевший своего деда. Вот такие секреты заочного воспитания.

В семье было принято называть друг друга по уменьшительно-ласкательным именам, известным только ее членам и близким родственникам. Констанцию Паулюс звали Кока, дочь Ольгу — Пусси, сына Эрнста — Зусси, сына Фрица Пуффи, внука Ахима фон Кутцшенбаха — Бурши, внучку Сильвию — Берка, внука Фридриха Александра — Аксель, сестру Корнелию Паулюс — Нелли, свояченицу Александру Базер — Поньон, ее мужа Эдуарда Базера — Тэдди.

По мере возможности они старались поддерживать фельдмаршала всякого рода посылками, несмотря на то что это влекло за собой определенные расходы.

Члены семьи Паулюса постоянно находились под прессом всякого рода домыслов, слухов и клеветы, распространяемых по радио и через газеты. Так, например, осенью 1947 года газеты всего мира, в том числе и американские, сообщили о скором вторжении в Германию стотысячной армии, составленной из немецких военнопленных, возглавляемой Паулюсом и Зейдлицем. Никто из семьи Паулюса этому вздору никогда не верил.

Наоборот, сын фельдмаршала, Эрнст Паулюс, старался добиться справедливого отношения к своему отцу, пытаясь опубликовать в печати английской зоны оккупации письма отца, называющего вздором все спекуляции вокруг его деятельности в СССР. Но это не остановило поток лжи в атмосфере размежевания интересов трех стран-победительниц и Советского Союза.

3 февраля 1948 года Эрнст Паулюс выступил по кельнскому радио, заявив, что все слухи о существовании «армии Паулюса» в СССР являются сплошным вымыслом. В качестве подтверждения этой информации он ссылался на свидетельства бывшего подполковника Фрица Кайзера, недавно возвратившегося из советского плена.

Одиннадцатого июля 1948 года в очередной раз им была предпринята попытка рассказать правду о деятельности отца, на этот раз — в газете «Берлинер Цайтунг»1. Эту заметку высоко оценил сам фельдмаршал, но рекомендовал сыну впоследствии воздерживаться от контактов с какими-либо журналистами, так как, в условиях предстоящего разделения Германии, это было бы бессмысленно. Он был прав, так как в середине следующего года начали уже писать о фельдмаршале Паулюсе, командующем китайской армией.

В такой обстановке последовал следующий для семьи удар — 10 ноября 1949 года в 1 час 5 минут в Баден-Бадене от тяжелого рецидива желтухи умирает Констанция Паулюс. Фридрих Паулюс знал о ее болезни и до последнего времени надеялся, что ему разрешат поехать к ней. Но этого не случилось.

Констанция Паулюс была погребена на кладбище Баден-Бадена, где к тому времени уже была похоронена ее внучка Александра, несколько других близких родственников, а также лежал небольшой четырехгранный камень с именами Ахима фон Кутцшенбаха и Фрица Паулюса, хотя они и были похоронены далеко за пределами Германии.

Вопрос о репатриации Паулюса решался на самом высоком уровне, но решен положительно в этот период так и не был. Девятого декабря ему были вручены задержанные письма родных, в которых было известие о смерти жены. Он весьма горестно воспринял эту весть и, выслушав соболезнования, ушел в свою комнату, где долго плакал.

Смерть Коки произвела на него пагубное впечатление; только 31 декабря он направляет детям две телеграммы, в которых сообщает о своем скором возвращении домой. Но и эти надежды вскоре, подобно миражу, растаяли.

Потеряв мать, дети и близкие родственники фельдмаршала сконцентрировали все свое внимание на заботе о нем. За неимением другой возможности, все это выразилось во всевозрастающем потоке писем, открыток и посылок. Для учета их поступления Паулюсом была разработана особая система, которая позволяла определить письма, не дошедшие до адресатов, чтобы впоследствии продублировать на ходящуюся в них информацию. Такой же системе регистрации и учета писем он обучил и своих близких родственников.

Имея в распоряжении огромное количество свободного времени, Паулюс занимал их несколькими увлечениями: он писал письма родным и близким, нередко до 5 штук в день, и очень много рисовал, рассылая им свои акварели, картины в масле, рисунки ко дням рождения и праздникам, сопровождая их остроумными пожеланиями, в чем достиг немалых успехов.

Среди объектов его художественного воплощения были картины известных русских живописцев, как, например, «Утро в сосновом лесу» Шишкина1. Часто вдохновляли его открытки, получаемые от Корнелии Паулюс (Нелли). Хорошо зная вкусы брата, она старалась подобрать для него такие открытки, которые бы точно отражали то или иное состояние природы, как правило, в переходный период от одного времени года к другому; натюрморты, с крупными планами садовых цветов, в которых содержались зачастую неповторимые сочетания буйства цветов и оттенков; наконец, репродукции картин немецких художников, инвалидов мировой войны, написанных в неповторимой для нормального, здорового человека форме и технике — с помощью зубов и сохранившихся левых рук.

Последние произведения он оценивал наиболее высоко— он не представлял, как могли эти люди с таким талантом и мастерством создавать шедевры, так тяжело пострадав в годы войны. Паулюс постоянно проводил параллели с инвалидами, приходя, в конечном счете, к выводу, что он, по сравнению с ними, находится просто в самом наилучшем положении. Это помогало ему преодолеть критические моменты в жизни, когда он в какой-то мере терял твердость духа.

В ноябре 1951 года Эрнст Паулюс, после отдыха в Альпах, на обратном пути в Фирзен заехал в Баварию, где посетил одного из хороших знакомых отца — Гудериана2, в свое время много сделавшего в профессиональном становлении будущего фельдмаршала, и передавшего для него сердечный привет.

Перед своей смертью Констанция Паулюс написала завещание, в котором назвала своего мужа единственным наследником принадлежащего им обоим имущества. Особых богатств семья не имела; довольно значительные коррективы в ее благосостояние внесла война. Единственное, что смогла сделать Констанция Паулюс в отсутствие мужа, — приобрести небольшой дом в Баден-Бадене, куда она и переехала из Берлина в 1943 году.