Маленький дикарь - Марриет Фредерик. Страница 20

Пока я прицеливался, чтобы нанести ему удар по переносице, нога моя поскользнулась; я промахнулся и упал на скалу с топором в руках.

Тюлень, это был самец, да еще из самых крупных, схватил меня зубами за рубашку и, нырнув со мною в воду, потащил меня за собой на значительную глубину. К счастью для меня, он вцепился в мою рубашку, а не в тело; к тому же я прекрасно умел плавать.

Пропустив голову и руки через отверстие ворота, я высвободился из рубашки и, предоставив ее в полную собственность тюленя, сам поспешил выбраться на поверхность воды. Взобравшись на скалу, я оглянулся и увидел, что тюлень яростно треплет мою рубашку. Это было печальное происшествие. Я не только не убил тюленя, но потерял рубашку и топор, который выскользнул у меня из рук, когда тюлень увлек меня за собой в воду. Мне удалось спасти только ножик, и то благодаря тому, что он был привязан у меня на шее.

Теперь я приступлю к рассказу о необыкновенном происшествии, внезапно изменившем всю мою судьбу.

Я уже говорил, что между вещами, найденными мною в сундуке, находилась подзорная труба; но она была испорчена от долгого пребывания в воде и оказалась бесполезной. Джаксон показал мне, как употреблять этот диковинный для меня инструмент, но стекла потускнели от сырости, и как я ни старался их отчистить, я ничего не мог разглядеть в трубу и отложил ее в сторону. Год спустя я опять достал ее, любопытства ради, и увидел, что стекла стали совершенно чистыми; я догадался, что накопившаяся между ними сырость исчезла, и, напрактиковавшись, вскоре стал отлично владеть инструментом. Тем не менее я употреблял его довольно редко. Зрение мое было необыкновенно острое, и мне не было надобности в подзорной трубе. Я давно уже потерял всякую надежду когда-либо увидеть корабль.

Однажды вечером погода сделалась очень бурной, и на море развело сильное волнение. Мне вдруг показалось, что я вижу на воде что-то необыкновенное милях в четырех от острова.

Сначала я подумал, что это кит. В известное время года эти животные часто появлялись у наших берегов; я всегда следил за их игрой и кувырканием в воде, и Джаксон часто рассказывал мне длинные истории про ловлю китов.

Луч заходящего солнца осветил предмет, — он показался мне совершенно белым. Я побежал за подзорной трубой и, к великой моей радости, разглядел, что это была лодка или очень маленькое судно, с распущенным парусом; ветер гнал его прямо на остров. Я следил за ним с замирающим сердцем до наступления полной темноты. Мысли и предположения самого разнообразного свойства толпились в моей голове. Я знал, что часа через два взойдет луна, и так как небо было чисто, несмотря на волнение на море и сильный ветер, то надеялся снова увидать лодку.

«Им никогда не удастся пристать к этому берегу острова, — думал я, — разве что ветер случайно пригонит их к входу в заливчик, где устроена купальня!»

Подумав немного, я решил сойти вниз и разложить на скалах костер, по обеим сторонам входа в залив. Костры эти могли указать им, как и куда направить лодку. Я подождал еще немного и затем сошел вниз, захватив с собой подзорную трубу. Я принес две вязанки дров из наготовленных мною заранее в этом месте, разложил их на скалы, по одной с обеих сторон входа, и зажег их, затем уселся на утес с подзорной трубой, стараясь разглядеть, где теперь может быть лодка. Луна тем временем взошла, и я увидел лодку на расстоянии не более мили от острова.

Она неслась как раз по моему направлению, где находились костры. Буря все усиливалась, и брызги волн достигали уже тех скал, на которых горели костры; но я все подбрасывал топлива, поддерживая сильное пламя. Через четверть часа я мог уже вполне ясно разглядеть лодку; она была совсем близко, саженях в трехстах от острова, и шла прямо на огонь, но вдоль берега.

Оказалось, что люди подтянули паруса, не зная, куда пристать, пока не разглядели обоих костров; тогда только они поняли, что означает этот огонь.

Еще минута, и лодка была у самого входа в залив. Я все еще дрожал за них; я знал, что если море отступит в то время, когда они подойдут к краю отверстия, то лодку разобьет вдребезги, хотя люди, может быть, и спасутся. К счастью для них, этого не случилось, они как раз поспели так, что попали на волну, которая перенесла их через скалы, прямо к той стенке, которую я устроил посередине заливчика. Лодка благополучно пристала. — Ура! Ловко проделано! — раздался голос с лодки. — Спускайте парус, ребята, все обстоит благополучно!

Парус был спущен, и тогда при свете огня я мог разглядеть несколько человеческих фигур. Я был слишком взволнован, чтобы говорить, — да, в сущности, и не знал, что сказать. Я только чувствовал, что настал конец моему одиночеству, и радости моей не было границ.

ГЛАВА XIX

Как только парус был спущен, люди перескочили за борт и перешли вброд к тому месту, где я находился.

— Кто ты такой? — обратился ко мне один из них. — И сколько вас здесь?

— Кроме меня, на острове никого нет! — ответил я. — Но я так рад вашему приезду!

— В самом деле? Так, может быть, ты укажешь нам, где нам достать чего-нибудь поесть?

— О да, разумеется! Подождите немного, и я принесу вам провизии сколько угодно!

— Ладно, да смотри же, скорей, мой красавец. Мы так голодны, что способны съесть тебя самого, если ты не найдешь ничего лучшего!

Я собрался идти к хижине за сушеной птицей, когда другой из людей остановил меня:

— Слушай-ка, можешь ты достать нам воды?

— Сколько угодно! — ответил я.

— Отлично! Джим, принеси-ка ведро из лодки! Человек, к которому обращены были эти слова, достал ведро из лодки и, передавая мне его в руки, сказал:

— Принеси-ка полное ведро, мальчик, слышишь?

Я поспешил к хижине, налил полное ведро воды, захватил охапку сушеной птицы и поспешно вернулся к моим новым товарищам. Во время моего отсутствия приезжие не оставались без дела.

Они уже принесли несколько вязанок дров и развели большой огонь под утесом.

Теперь они устроили род палатки из парусов.

— Вот вода, а вот и птица! — сказал я, подавая то и другое.

— Птица? Какая птица? — спросил тот из них, который раньше говорил со мной. Он казался старшим между ними. Взяв птицу, он стал рассматривать ее при свете огня.

— Странная еда! — воскликнул он.

— А ты что ж думал, найти настоящую гостиницу, когда приставал к этому берегу? — сказал один из людей.

— Ну, нет, иначе я начал бы с того, что позвал бы кого-нибудь и велел бы подать себе стакан грога. Пришлось бы, я думаю, долго ждать, чтобы получить его!

Я не раз слыхал, что Джаксон называл грогом тот напиток, который я приносил ему, и поспешил сказать:

— Если вы хотите грога, то здесь его сколько угодно!

— И грог есть, душа моя? Где?

— Да вот здесь, в этом бочонке, который плавает в воде; я вам сейчас нацежу, сколько хотите!

— Как? В этом бочонке? Грог, плавающий в соленой воде? Это недурно! Идите-ка все сюда, ребята! Ты не шутишь, мальчик? Не смеешься надо мной? Смотри, будешь раскаиваться, если надул!

— Я не шучу — вот он! — сказал я, указывая на бочонок.

Старший из людей вошел в воду, а за ним последовали и остальные. Все они подошли к бочонку.

— Осторожно, — сказал я, — тут пробка!

— Вижу, вижу, не бойся, голубчик. Ну, теперь идите-ка сюда, друзья!

Все дружно взялись за бочонок, вынесли его из воды и поставили на утес.

— Достань-ка из лодки маленькую кружку, Джим! — сказал старший. — Посмотрим, правду ли говорит этот мальчик!

Он вынул пробку, налил немного рома и, попробовав, нашел его великолепным. Кружка переходила из рук в руки; каждый пил и не мог нахвалиться.

— Нам положительно везет сегодня, Джим, положи-ка этих сушеных цыплят в котелок, да прибавь кое-чего из мешка. Кушанье выйдет на славу. А тут еще и грог! Совсем хорошо! Слушай-ка, братец, — обратился он ко мне, — ты, право, молодчина! Кто же тебя оставил тут на острове, чтобы все для нас приготовить?