Маленький дикарь - Марриет Фредерик. Страница 24

— Джаксон говорил другое! — ответил я. — Он постоянно горевал о том, что ему приходится жить на этом острове, и стремился вернуться в Англию. Он так много рассказывал мне про Англию, про то, как там живут, так много говорил о красоте ее! Я уверен, что там мне будет лучше, и не хотел бы оставаться здесь, даже в том случае, если бы одиночество мое прекратилось!

— Быть может, это и так. Но жизнь ваша в руках Бога, и вы должны надеяться на Него. Он все делает к лучшему. Это вы должны знать — вы читали Библию!

— Нет, этого я не знаю. Бог живет далеко, там, за звездами!

— Это все, что вы извлекли из чтения Библии?

— Нет, не все, но я многого не понимаю. Мне очень бы хотелось, чтобы кто-нибудь объяснил мне все это. Как я рад, что вы приехали с ними на лодке. Я никогда не видел женщины. Я видел кого-то во сне и теперь знаю, что эта женщина была моя мать; но у меня давно уже не было таких снов. У меня никого нет, кроме Неро!

— Бедный мальчик, у вас есть отец на небесах!

— Да, я знаю, что он теперь на небе, и мать моя также. Джаксон говорил мне, что оба они были очень хорошие люди!

— Я говорю о Небесном Отце — о Боге! — сказала она. — Ведь вы знаете молитву Господню?»Отче Наш, иже еси на небесах». Вы должны любить Его!

Я собрался отвечать, когда подошел Джон Гоф — подшкипер. Он объяснил моей собеседнице, что говорил с людьми, и что они согласились ехать послезавтра, если погода позволит. — Лодка требует лишь незначительной починки, и все будет готово завтра к вечеру, — сказал он.

— Надеюсь, они не слишком нагрузят ее? — заметила она.

— Я именно этого-то и боюсь. Бочонок с ромом — находка скверная. Нам лучше было бы без нее. Оставить его они не согласны, поэтому придется вынуть из лодки все, без чего мы можем обойтись. Нас и так будет девять душ людей, а это — груз немалый, да еще бочонок в придачу!

— Вы обещали захватить мой сундук! — напомнил я.

— Знаю и возьму его, если будет возможно, но имей в виду, что я, может быть, не буду в состоянии исполнить своего обещания. Видите ли, сударыня, — обратился он к м-с Рейхардт, — с тех пор, как они нашли бочонок с ромом, они совсем перестали слушаться меня. Не лучше ли будет, если этот мальчик захватит все необходимое ему в узелок? Надо еще ведь уложить провизию, что займет немало места!

— Это правда, — ответила м-с Рейхардт, — едва ли лодка выдержит такую тяжесть, как этот сундук. Вы не должны жалеть о нем, мой милый, он не представляет особой ценности!

— Они берут мой ром и мою птицу и должны взять и меня, и мой сундук!

— Вы не вправе ожидать этого, если окажется, что сундук берет слишком много места. Желание одного должно уступить желанию многих!

— Да, но они бы умерли с голоду без меня! — с сердцем воскликнул я.

— Это правда, мальчик, — ответил мне подшкипер, — но тебе не раз еще в жизни придется испытать, что сила есть право. Не забывай к тому же, что сегодняшний твой поступок не особенно расположил к тебе людей!

— А что случилось сегодня? — спросила м-с Рейхардт.

— А то, что он чуть не всадил свой нож в одного из них! — ответил Гоф. — Английские моряки этого не любят!

Он приложил руку к козырьку и ушел, предложив мне следовать за ним с посудой, чтобы получить нашу долю ужина. Когда я вернулся, м-с Рейхардт спросила меня, зачем я поднял нож на матроса? Я рассказал ей все. Она объяснила мне, как я дурно поступил.

— Разве вы не читали в Библии, что надо прощать обиды?

— Да, читал, — ответил я, — но ведь эта обида не меня касалась. Я простил Джаксону, а в этом случае хотел помешать обидеть другого!

— Другого? Вы говорите про Неро, как будто бы он был разумным существом, и жизнь его стоила жизни человека. Конечно, матрос был виноват, и не мудрено, что вы рассердились, так как он мог убить вашего тюленя, но есть же разница между жизнью человека и животного! Когда животное умирает, ему наступает полный конец. Человек же имеет бессмертную душу, и ничто не может оправдать убийства человека, кроме самозащиты. Разве не сказано в заповеди: «Не убий?»

Она еще долго говорила со мной на эту тему, объясняя мне, насколько я был не прав. Я, конечно, с этим согласился.

ГЛАВА XXII

Ярешил переговорить с м-с Рейхардт насчет пояса с бриллиантами. Она выслушала меня с большим интересом.

— Если они не захотят взять моего сундука, как мне поступить? — спросил я. — Самому ли мне надеть на себя пояс, или вы наденете его, как, наверное сделала бы моя мать, если бы она была жива?

Она не сразу ответила и как бы про себя произнесла:

— Неисповедимы пути Твои, Господи! Впоследствии она не раз говорила мне, как велико было ее удивление, когда она выслушала мой рассказ. Она верить не хотела, что этот обросший волосами, одинокий дикарь на самом деле оказывался мальчиком хорошего происхождения, хранителем большого состояния, которое, очевидно, должно было со временем перейти к нему. Интерес ее ко мне возрастал с каждым часом, по мере того как я рассказывал свою историю.

— Хорошо, — ответила она, наконец, — если вы доверяете мне, то я надену на себя пояс и буду заботиться о его сохранении. Завтра мы займемся тем, что выберем из сундука те вещи, которые вам необходимо взять с собой!

Потолковав со мной еще некоторое время, она удалилась за занавеску и сказала, что не боится Неро, и что я могу лечь спать, когда захочу. Мне не хотелось идти вниз к морякам, и я скоро улегся, но долго не мог заснуть от шума, который они производили. Там шла страшная попойка. Поутру я встал очень рано и пошел ловить рыбу с помощью Неро. Матросы крепко спали. Я положил на скалу немного рыбы для их завтрака, затем вернулся к хижине и занялся приготовлением завтрака для нас. М-с Рейхардт вскоре вышла ко мне. Когда мы поели, она предложила мне вытащить сундук на площадку и заняться выбором вещей, которые надо было взять с собой.

В это время пришли матросы; они захватили сушеную птицу и в два приема унесли весь мой запас.

— У вас не осталось картофеля? — спросил один из них. — Провизии у нас немного!

М-с Рейхардт ответила, что картофеля больше нет.

— Так вот что, — обратился ко мне матрос, — подшкипер велел тебе привести вниз своего зверя; надо достать всю рыбу из бассейна и сварить ее перед отъездом. Нам все же хватит ее дня на два!

— Хорошо, — ответил я, — сейчас приду!

Через четверть часа Неро переловил всех рыб, и мы вернулись с ним обратно к хижине. Пока я был в отсутствии, м-с Рейхардт отобрала лучшую одежду и крепко зашила ее в узелок. Книги, подзорную трубу и кое-какие инструменты она положила отдельно. Я хотел тотчас же снести все это в лодку, но она сказала, что я успею сделать это завтра, до отъезда. Затем я достал из углубления под постелью Джаксона пояс с бриллиантами и остальные вещи. М-с Рейхардт все их рассмотрела и обещала мне беречь их. Часы и прочие безделушки она положила в корзиночку, а пояс спрятала к себе в постель.

Она была очень молчалива и задумчива и на мой вопрос, не отнести ли лопатку, молоток и ведро в лодку, опять ответила, что лучше оставить это до самого отъезда. Подшкипер принес нам немного вареной рыбы. Поужинав, мы легли спать.

— Последнюю ночь мы спим с тобою вместе, Неро! — сказал я, целуя моего любимца. Слезы выступили у меня на глазах. Вскоре, однако, я заснул, обняв рукой тюленя. Когда я вышел на другое утро, погода была чудная, по морю пробегала легкая зыбь. М-с Рейхардт еще спала. Я сошел вниз и застал всех за работой. Лодка была готова к спуску. Сушеная птица лежала в сторонке, рядом с бочонком рома; вареная рыба была наложена в ведро. Все шесть бочонков стояли рядом, и люди спорили о том, сколько из них наполнить водой. Подшкипер говорил, что надо все их наполнить, и, наконец, матросы послушались его. Каждый из них взял по бочонку и пошел с ним наверх к хижине за водой. Я последовал за ними, так как они все были ужасно не в духе, и я боялся, чтобы они не тронули Неро. Наполнив бочонки, они попробовали было свернуть шею моим альбатросам, но самцы улетели, а самок я поспешил спрятать за занавеску в хижине, где сидела в то время м-с Рейхардт. Люди, по-видимому, боялись ее и относились к ней с уважением. Один взгляд ее действовал на них сильнее, чем все слова подшкипера.