Приключение собаки - Марриет Фредерик. Страница 50

Эдуард Рамзай».

— Это еще раз подтверждает мои подозрения! — сказал лорд Альбемарль

— Несомненно! Но что же вы думаете делать? Немедленно доложить об этом королю?

— Нет, король уже отошел ко сну. А синдик и остальные теперь все равно уже отведены в тюрьму. Мы дождемся завтрашнего утреннего доклада и тогда представим королю эти документы, — сказал лорд Альбемарль.

Порешив на этом, лорды последовали примеру своего повелителя и тоже отошли ко сну. А за час до того в Амстердаме были арестованы мингер ван-Краузе, державший себя с большим достоинством и удивительным спокойствием, но потребовавший, чтобы ему, как синдику города Амстердама, было оказано надлежащее уважение. Его другу Энгельбаку, являвшемуся по должности главного префекта арестовать его, показалось неприличным посадить синдика в тюремный каземат еще до решения его дела, по одному только подозрению, — и он арестовал его при Штадт-Хаузе. Кроме синдика, в доме его не было найдено никого, как и следовало ожидать; в доме иезуита также, а вдова Вандерслуш, только что загасившая свою свечу и начавшая сладко дремать, была разбужена стуком полицейского офицера в дверь. Приняв блюстителей порядка за нарушителей его, т. е. за гурьбу пьяных матросов, она приказала гнать их и собиралась снова заснуть еще крепче прежнего, но, — увы! — власти выломали дверь и вошли силой. Узнав, что ее требуют в Штадт-Хауз, вдова Вандерслуш, сообразив, что это, вероятно, для важных показаний против Ванслиперкена, стала поспешно одеваться, приказав Бабэтт попросить г. офицера в гостиную и подать ему бутылочку пива ее собственного изготовления.

— Я сейчас! Сейчас! Я вас не задержу, г. офицер! Вот теперь мы увидим, мистер Ванслиперкен, — говорила вдова, — теперь мы увидим!.. Попробуйте моего пива, г. офицер, оно, наверное, понравится вам… Все хвалят мое пиво… Да, г. Ванслиперкен, теперь-то мы посмотрим!..

Наконец она вышла и в сопровождении офицера и нескольких человек солдат направилась в Штадт-Хауз и была приведена к мингеру Энгельбаку, который в этот день или, вернее, в эту ночь был в весьма дурном расположении духа.

— Вот вдова Вандерслуш, мингер! — доложил офицер.

— Хорошо, ведите и ее туда же!

— Вести меня! Куда?

Но вместо ответа двое дюжих солдат подхватили ее под руки и привели к отворенной двери, у которой стоял третий солдат не менее внушительного вида.

Вдова увидела вымощенный каменными плитами пол и каменные стены обыкновенной тюремной камеры, но прежде чем успела что-либо спросить или сказать, ее втолкнули в эту неприглядную келью; дверь захлопнулась, — и она услышала, как щелкнул ключ в замке.

Теперь только ей стало ясно, что ее самое арестовали за государственную измену по доносу Ванслиперкена.

«Да неужели же это возможно? Неужели этот негодяй восторжествовал надо мной? — спрашивала она себя сотни раз, то ломая руки от злобы и отчаяния, то восклицая угрожающим тоном, — но мы еще посмотрим, г. Ванслиперкен, еще посмотрим!»

ГЛАВА XLVIII. Кампания против юбок

Прибытие Рамзая и его спутников было совершенно неожиданное, и часовые у пещер, полагая сначала, что это новая высадка с королевского судна, немедленно приняли все меры к обороне, заранее обдуманные на случай неожиданного нападения. Костлявый, который на этот раз стоял на часах с мушкетом в руках в короткой юбке, не прикрывавшей его тощих длинновязых ног, грозно окликнул: «Кто идет», — когда группа людей с ящиками на спине подошла тому месту, где спускалась лестница, которая теперь была убрана наверх.

— Друзья! — ответили снизу на оклик. — Скажите мистрисс Алисе, что прибыл Рамзай!

— Неужели это женщина, Эдуард? — спросила Вильгельмина, глядя на Костлявого.

— Ничего не могу сказать, я не имею удовольствия быть с ней знакомым

Между тем Костлявый доложил мистрисс Алисе и, вернувшись, отвечал:

— Проходи, Рамзай! Все благополучно! — и, сделав на караул своим мушкетом, одним прыжком очутился на нижней площадке и спустил лестницу.

Как только Рамзай с Вильгельминой поднялись наверх, все наличные силы были употреблены на то, чтобы как можно скорее внести в пещеры ящики с золотом. Рамзай представил Вильгельмину леди Барклай и рассказал о всем случившемся и о том, чего следовало ожидать. Нельзя было терять ни минуты времени, и Нанси Корбетт была немедленно откомандирована в Портсмут — предупредить всех живущих в этом городе друзей и единомышленников о грозящей им опасности и пригласить всех собраться на остров, в пещеры, для общей обороны. Нанси в ту же ночь прибыла в Портсмут, и всю ночь якобиты по двое, по трое и в одиночку перебирались все в женском платье в лодках рыбаков и перевозчиков, кто с раками, кто с овощами, кто с другими товарами на остров. К рассвету все до единого покинули город.

В селении Райд их ожидала Могги Салисбюри, которой одной была знакома дорога в пещеры; под ее предводительством отдельными группами в несколько человек потянулись заговорщики через весь остров к Черному хребту.

В числе этих переодетых женщинами людей были и те двадцать отчаянных молодцов, которые скрывались постоянно в доме Лазаруса, людей, готовых на все по первому слову тех, кому они служили. Тотчас по прибытии и всех остальных единомышленников на вершины Черного хребта пошли самые энергичные приготовления к серьезной осаде. Всем распоряжался Рамзай, так как сэр Роберт был на том берегу, и никто не знал, когда он опять будет сюда. Экипаж его шлюпа удвоил бы силы защитников пещеры или же дал бы возможность всем находящимся на острове якобитам переправиться, если представится удобный случай, на тот берег, прежде чем войска успеют атаковать их неприступную крепость. Нанси, как известно, не была заподозрена в государственной измене и потому осталась в Порстмуте наблюдать за действиями неприятеля, как она выражалась.

Куттер благодаря всевозможным задержкам прибыл лишь на второй день поздно вечером, — и Ванслиперкен явился с донесением и депешами к командиру порта только на следующее утро. Тогда началась суета и приготовление к походу на якобитов, а в это-то время, пользуясь всеобщей сутолокой, Нанси втиралась всюду и поспевала повсюду. Ей без труда удалось узнать, какая именно части войск будут отправлены на остров, кто ими будет командовать, что предполагается сделать и как действовать. При этом у нее явилась блестящая мысль, которую она тотчас же применила к делу. Пробравшись на полковой двор, она столкнулась с сержантом Таннером, знакомым ей.

— Правда ли, сержант, что вы собираетесь в поход?

— Да, мистрисс Корбетт, и мне приказано отправляться в числе участвующих.

— С чем вас могу поздравить! Вы всех сразите и победите! Ха! Ха! Ха!.. А знаете, против кого вы идете сражаться?

— Против кого? Против контрабандистов, горсти отчаянных парней, головорезов!

— Против контрабандистов! Да на острове нет ни одного контрабандиста! Ха, ха, ха! Там находятся одни только женщины. Славный поход против юбок! Ха! Ха! Ха! Целый отряд солдат, сержантов, капралов, обер-офицеров, лейтенант, майор, — все это отправится воевать с юбками… Да все вас теперь будут звать женоубийцами!

— Да неужели вы говорите правду, Нанси? — сказал слышавший весь этот разговор лейтенант Диллон.

— Клянусь честью, там одни только женщины! Посмотрим, кто будет лучше драться, солдаты или бабы! Смотрите, не осрамитесь перед женщинами; они там все, говорят, отчаянные!

— Как это неприятно! Я не позволю своим людям стрелять по женщинам! Это ни на что не похоже!.. Будь это воплощенные дьяволы, все же это женщины!.. Но, если не ошибаюсь, там должны быть и мужчины, те, что покинули куттер и пристали к острову! — заметил лейтенант.

— С 46-ю ящиками золотой монеты, да?! Но неужели вы думаете, что они будут дожидаться, когда вы отнимите у них это золото? Еще вчера в ночь эти люди на своей лодке переправились на тот берег, увезя с собой свои драгоценности, и теперь все, вероятно, благополучно прибыли в Шербург. Я это знаю из письма одного из этих людей, который писал об этом своей милой, приглашая и ее переселиться во Францию. Однако я здесь заболталась, мне пора и идти! Прощайте, женоубийцы! Ха! Ха! Ха!