Сто лет назад - Марриет Фредерик. Страница 37

Дочитав, я сложил письмо, и в тот момент, когда передавал его мистеру Треванниону, он сказал мне:

— А вот и накладная, и отдельные фактуры всего груза, присланного капитаном Ирвингом с «Честер-Ласс». Я считаю, что тут будет всего не меньше, чем на 7 000 фунтов.

Я проглядел фактуры и накладную и согласился, что этот груз представлял собою, несомненно, вышеупомянутую ценность, если только не более того.

— Как вы сами видите, Месгрев, весьма важно воспользоваться счастливым случаем. Тут можно сделать блестящие дела! Но прежде чем входить в дальнейшее обсуждение этого вопроса, я надеюсь, что теперь, когда единственное препятствие устранено, вы не откажетесь стать моим компаньоном. Молчание — знак согласия! — добавил мистер Треваннион, видя, что я не сразу ответил на его предложение.

— Простите, мистер Треваннион, — но я так поражен; я так не ожидал возобновления прежнего предложения, что не нашелся сразу, что вам сказать.

— Так пусть же это будет решено; не станем более говорить об этом! — проговорил старик, взяв меня за руку и с чувством пожимая ее. — Ну, а теперь вернемся к делу. Я полагаю послать туда «Ястреба», как самое быстроходное из моих судов; как каперское судно оно, конечно, отжило свой век, а так как правительство желает, чтобы экипаж «Стрелы» был пополнен, то мы ничего лучше не можем придумать, как пополнить его людьми с «Ястреба», оставив из них человек двадцать пять на «Ястребе» и отправив его как можно скорее к берегам Африки с указанными капитаном Ирвингом товарами.

— Я с вами вполне согласен, сэр!

— Но кого мы пошлем на «Ястребе»? — вот вопрос; капитан Поль с «Честер-Ласс» серьезно болен и едва ли скоро поправится, да даже, если бы он поправился, мне кажется, для этого дела он не совсем подходящий человек. Если, как пишет капитан Ирвинг, он может нагрузить до верха свою «Эми», то ее груз будет представлять стоимость, по меньшей мере, в три раза превышающую ценность груза «Честер-Ласса». Понятно, что место назначения «Ястреба» должно оставаться в секрете, и я положительно не знаю, кому поручить его. Нам необходим человек, на которого можно было бы вполне положиться!

— Совершенно верно, — согласился я, — и я поеду сам, и чем скорее, тем лучше; я только не знаю, успеем ли мы собрать все необходимые товары в этот короткий срок. Самое позднее, недель через десять я буду обратно.

— Так как теперь это и ваш личный интерес, то я, право, думаю, что это будет самое лучшее! Что же касается товаров, то дней в пять-шесть мы соберем все необходимое, — добавил мистер Треваннион. — Я сейчас же отправлю Хемпфрея запросить всех оптовых торговцев.

— На всякий случай, я должен присмотреть за этим сам; кроме того, у меня немало дела, а потому я теперь прощусь с вами, мистер Треваннион, а вечерком я опять зайду к вам — сообщить обо всем, что мне удастся сделать.

— Так, так! — согласился старик, и я ушел.

Я, конечно, был чрезвычайно удивлен и обрадован великодушным предложением мистера Треванниона. Теперь я мог в близком будущем стать человеком обеспеченным и вполне независимым. И если мистер Треваннион был слишком поспешен и несправедлив ко мне тогда, то теперь с лихвою вознаградил меня за все.

Прежде всего, я отправился к себе на квартиру и рассказал капитану Левин и Филиппу обо всем, что произошло. Они сердечно поздравляли меня с привалившим мне благополучием и предложили отправиться вместе со мной на «Ястреб», где мне необходимо было всем распорядиться, а им нужно было уговорить некоторых из людей экипажа перейти на «Стрелу». Прежде я отобрал тех, которых желал оставить у себя, а затем предоставил капитану Левин и Филиппу уговаривать остальных, которые в тот же вечер отправились на берег за получением причитающегося им жалования, а на другое утро перешли на «Стрелу», потому что капитан Левин спешил ко времени прийти в Нор. На другой день, после того как часть моих людей перешла на «Стрелу», последняя ушла из порта, чему я отчасти был рад, так как отъезд капитана Левин и брата позволял мне полнее отдаться моим приготовлениям к отплытию и моим личным делам. Филипп обещал мне регулярно писать обо всем, и я простился с ним и капитаном Левин, как всегда, тепло и сердечно.

Вечером, согласно своему обещанию, я зашел еще раз к мистеру Треванниону, и он вручил мне все бумаги и документы, утверждающие меня компаньоном в его деле и помеченные тем числом, когда он впервые сделал мне это предложение. Но мисс Треваннион я в тот вечер не видел, и, к великому моему сожалению, ее отец сказал мне, что она нездорова.

Торговые дела и нагрузка «Ястреба» до того поглощали все мое время, что прошло три дня с тех пор, как я вернулся из своей командировки в Ливерпуль, и за все эти три дня я ни разу не видал мисс Треваннион, хотя каждый день по несколько раз бывал у ее отца. Чувство мое к ней было теперь сильнее прежнего, мысль о ней ни на минуту не покидала меня, и я положительно не знаю, каким образом я мог так удачно справляться со всеми своими делами.

Но в этот третий вечер я решил непременно повидаться с ней и, если возможно, узнать от нее, почему она как будто избегает меня все это время. И потому, придя в дом мистера Треванниона, я не приказал докладывать ему обо мне, а попросил Хемпфрея пойти узнать, где находится мисс Треваннион, и сказать ей, что желал бы поговорить с ней. Хемпфрей возвратился с ответом, что мисс Треваннион находится у себя в маленькой гостиной, куда и просит меня прийти.

— Я боюсь, мисс Треваннион, что я чем-нибудь ненамеренно вызвал ваше неудовольствие, — сказал я, входя в комнату, — потому что вы, как мне показалось, избегали встречи со мной со времени моего возвращения из Ливерпуля.

— Право, нет, мистер Месгрев, — отвечала девушка, — я, напротив, очень желала вас видеть и думала, что с вашей стороны крайне неуважительно, бывая каждый день в доме, ни разу не зайти ко мне.

— Я, действительно, бывал здесь по несколько раз на дню у вашего отца, но ни разу не имел счастья встретить вас, а когда осведомился о вас, то ваш батюшка сказал мне, что вы нездоровы, тогда как Хемпфрей всего за каких-нибудь пять минут до того на мой вопрос о вас ответил, что вы веселы и здоровы.

— Хемпфрей сказал вам правду, и мой отец также. Я, действительно, была и здорова, и весела, а спустя пять минут чувствовала себя больной и несчастной.

— Надеюсь, что я не был тому причиной?

— Вы были тому причиной, но не главным виновником: им был мой отец. Он сказал мне, что сделал вас своим компаньоном, как того и требовала справедливость, и еще сказал мне, что в самом непродолжительном времени вы отправитесь к берегам Африки на «Ястребе».

— Все это совершенно верно, мисс Треваннион, но в чем же тут обида для вас? В чем тут вина со стороны вашего отца?

— Вина в том, что не успел отец вам воздать должное, как ему тотчас же понадобилось еще больше слоновой кости и золота, которых у него и так больше, чем нужно ему или мне или нам обоим вместе; я и сказала ему, что это ничем не лучше каперства, так как и в том, и в другом случае он посылает людей на смерть ради своей наживы. Я положительно не могу выносить долее этой безрассудной погони за богатством.

— После всего того, что сделал для меня ваш отец, я не мог поступить иначе, мисс Треваннион, как приняв это предложение.

— Вы поступили бы несравненно разумнее и справедливее по отношению к самому себе, если бы отказались, мистер Месгрев. Я обыкновенно читаю отцу письма, когда они получаются, и вы знаете, что пишет капитан Ирвинг относительно местного климата. Вы были все время лучшим другом моего отца, и он не должен был посылать вас туда!

— Я никогда не придавал особенной цены своей жизни, мисс Треваннион, — проговорил я, — но, право, ваше внимание ко мне заставляет меня думать, что и моя жизнь может иметь какую-нибудь цену. Такому человеку, как я, который до сего времени был постоянным игралищем судьбы, который никогда не знал искреннего доброго чувства к себе со стороны других, — это большое счастье!..