Чертова баба - Арбенина Ирина. Страница 22
Светлова и Алиса вслед за ним.
Сухая жаркая погода, хороший ветерок… Когда они приехали — тушить уже было нечего.
— Да и подожгли с умом — с разных концов, — констатировала Алиса.
— Поджог? — удивилась Аня.
— Конечно.
— А кто?
— Да местные мужики, конечно.
— Ты думаешь?
— Нас тут не слишком любят.
Светлова, вспомнила избитого Виктором парня.
— И как быстро все сгорело! И дотла! — изумлялась она.
— А кому тут тушить? — сокрушалась Алиса. — Пожарная часть — аж в Кругличе! И вот что значит деревянный дом…
Она махнула рукой и пошла к своей машине.
— Вот так съездил в гости Феликс, — бормотала она. — Хотя, может, и к лучшему, а то еще сгорел бы вместе со своими хоромами!
А Светлова еще задержалась на пепелище.
— Какой ужас! Моя Федуевка! Единственная радость, что у меня была…
Федуев ходил по еще горячим головешкам, с каждой минутой становясь все более похожим на уроженца Сенегала… Лилово-темным. Гарь покрывала его, поднимаясь снизу, от ботинок к лицу.
— Это знак, Феликс Иванович! — сказала Светлова, закрывая носовым платком лицо, чтобы не дышать гарью. Голос получился от этого бубнящим, глухим.
— Не голос — почти глас.
— Знак?
— Да, знак. Указующий перст. Намек судьбы. Солгали и поклялись: сказали «чтоб я сгорел!» И вот, пожалуйста.
— Да бросьте чушь нести!
— Не следует лгать, когда речь идет о жизни и смерти человека, — не унималась Светлова. — Придется вам быть со мной пооткровеннее.
— Чушь… С языка сорвалось… Совпадение!
— Признайтесь, однако, что вы все-таки назначали прошлым летом журналисту Селиверстову встречу у себя дома.
— Ах, отстаньте!
— Признайтесь. Подпишите показания, — Светлова кивнула на головешки:
— А потом уж, с чистой совестью, будете снова зарабатывать на новую Федуевку.
— Да не хочу я давать никакие показания!
— А ведь придется.
— Вы просто идиотка, — обессиленно прошептал Федуев. — Невменяемая идиотка! Что вы в самом деле ко мне привязались? Не женщина, а банный лист…
Вот приклеилась! Я не знаю такого журналиста! Я не договаривался ни с каким Селиверстовым о встрече и слышать никогда не слышал такого имени! Верите вы или нет? Зачем мне вам врать? Ну, что мне уже больше терять? И чего мне еще бояться? Конфискация имущества и так уже произошла!
Поддавая ногой головешки и поднимая черные облака пепла, он уходил к своей машине. А Светлова только растерянно смотрела Феликсу Ивановичу вслед.
Кажется, то, что он говорил, было правдой…
— Вы лучше со своей подружкой поговорите, — оглянулся вдруг Федуев. — Вот уж кто баба не промах! В буквальном смысле слова. Сначала подстрелит мужика, потом лечит. Может, на этот раз не вылечила? Этого вашего Селиверстова?
Аня озадаченно проводила его взглядом:
«Так… А это что может означать? Что он имел в виду?»
— Ань, ты едешь?
Алиса вернулась за Светловой. Она явно торопилась домой.
— Как бы я не стала следующей, — бормотала блондинка по дороге.
— Как же теперь Федуев? — вздохнула Светлова.
— Построит другой дом! — отмахнулась Алиса.
— И все опять устроит, «как у Гончарова»? Один к одному?
— А как же!
— Удивительная мания!
— Видишь ли, Анюта, — вздохнула зеленоглазая блондинка. — Жизнь — пустыня, по ней бредет одинокий путник, и вид этой безжизненной местности пугает его. И он начинает заставлять пространство всякими фигурками: дети, друзья, женщины, мужчины, домашние животные. Собаки, кошки, хомяки… Что-то все время покупает, что-то придумывает, чтобы не скучать. Сажает какие-то помидоры — чтобы взглянуть на часы и «ой, мне же нужно поливать помидоры!». Не было забот — купила баба порося. Зачем она его купила, спрашивается? А потому, что не было забот. Невыносимая легкость бытия, она, и правда, невыносим мая.
Человеку все время нужно о чем-то хлопотать…
— Алиса, ты философ.
— Станешь тут… Дождь как зарядит в сентябре месяца на три и льет, пока забор не почернеет. Глянешь в окно из своей виллы, а там куры по грязи ходят — ну, вот и давай философствовать.
— А чего же ты? Кто тебя заставляет так жить?
— Инерция. Вот придумала себе, что так хочу жить — и живу.
— Как же ты так — одна? Не страшно? Алиса промолчала.
Всю оставшуюся дорогу до дома Алисы и по возвращении Светлова думала о Федуеве. "Конечно, в моменты личных катастроф — пожары, смерти — людям не до вранья, — рассуждала она. — Кажется, то, что он говорил, и в самом деле правда.
Журналист к нему не приезжал! Но все-таки… Как проверить?"
И Светлову вдруг озарило! Анна бросилась в комнату к своей хозяйке.
— Алиса, а ты не помнишь, когда сажали у Федуева эти липы? Ну, те, которые столетние и по полторы тысячи долларов? Ты, кажется, говорила, их пересадили в прошлом году?
— А тебе точно нужно знать или приблизительно?
— А можешь точно?
— .Могу.
— Вот как?
— Ну, говорю же: тут в деревне от скуки пускаешься во все тяжкие.
Блондинка достала ноутбук. Включила…
— Я веду дневник, — объяснила она Ане. — Такое событие, как посадка «вековых лип» в соседской Федуевке, не могло пройти незамеченным в наших серых деревенских буднях.
Алиса нашла слово «липы».
— Вот! «У Федуева сажают деревья… „Новый русский“ хочет тенистую аллею, как в девятнадцатом веке». Читать дальше?
— Нет, спасибо.
— Точная дата тебе нужна, когда сделана эта запись?
— Обязательно!
— Смотри сама! Аня взглянула на экран.
«Похоже, похоже на правду то, в чем уверяет Феликс Иванович, — думала Светлова после раз-, говора с Алисой, глядя, как та щелкает клавиатурой на своем ноутбуке. — Похоже… Федуев хоть и вор, но тут, видно, ему можно поверить!»
Получается вот что: в день, когда исчез Селиверстов и когда, по Аниным предположениям, его мог сгоряча укокошить неадекватный Виктор, в Федуевке копают глубокие ямы, сажают деревья. Положи труп в любую — идеальный способ сокрытия тела… Идеальный! ан нет, Селиверстова везут за много километров, под Тверь, с риском быть остановленными на дороге гаишниками. Два-три часа дороги.
— Алиса, сколько отсюда до Твери? — спросила Анна на всякий случай.
— Два тридцать пять, — пробормотала та автоматически, не отрываясь от ноутбука.
И вдруг вздрогнула и оглянулась на Светлову.
— А зачем тебе?
— Да так, — уклончиво пробормотала Светлова. Откуда такая точность? И что означали странные слова Феликса Ивановича, брошенные им Светловой на пепелище?
Вот так дела! Одного подозреваемого, Федуева, Анна только что лишилась, зато другая…
Какой-то странный шум, доносящийся с улицы, отвлек Светлову от этих размышлений.
Похоже, этому дню не суждено было завершиться спокойно.
С улицы явственно доносились голоса. Мужские и не совсем трезвые.
— А ну-ка, пойдем поглядим! — Алиса встревоженно побежала по лестнице наверх.
Светлова за ней.
Из окна на втором этаже хорошо было видно, что у ворот Алисиного дома толпятся люди.
Возможно даже, что это были те же самые люди, что подожгли Федуевку.
Ане показалось, что она узнала парня, который воровал груши.
Народная месть? Видно, юшка, которую пустил воришке Виктор, Федуевке боком вышла. Сожгли! А теперь вот и до блондинки Алисы, кажется, добрались.
Русский бунт бессмысленный и беспощадный.
Вот и ответ на ностальгический вопрос Феликса Ивановича!
«Жили бы да жили! Ну что мешало?!» — интересовался Федуев. Вот то и мешало. Потому и не могли.
— Зачем им бревно? — Светлова встревоженно переглянулась с хозяйкой дома.
— Думаю, сейчас увидим, — только вздохнула Алиса. — Ждать долго не придется!
И правда… Несколько мужиков подтащили довольно увесистое бревно к воротам и с традиционным народным «эй, ухнем» ударили им в железные створки.
— Так! Все понятно!
Алиса быстрым и решительным шагом вышла из светелки.