Бегство от грез - Марш Эллен Таннер. Страница 29

– Нельзя ли им чем-нибудь помочь? – прошептала она.

Мягкость и предупредительность, проявленные капитаном Йорком по отношению к Ровене совсем недавно, исчезли.

– Неужели вы не понимаете, мисс де Бернар, ведь все они давно уже мертвецы.

– Я понимаю, но...

– И чего же вы хотите? – нетерпеливо спросил он.

– Почему никто не предал их земле? Ведь не умышленно же оставили они их здесь, чтобы...

– Чтобы гнить под дождем? Думаю, что жалость ими не руководила.

– Но это же гадко, не по-божески и не по-людски! Местные жители...

– У них, к вашему сведению, мисс де Бернар, забот и так выше головы, чтобы еще взваливать на себя дополнительные хлопоты по погребению бесчисленных разлагающихся трупов. К тому же наковырять ям в земле, предназначенной для посевов, – занятие бессмысленное и нежелательное. Понятно?

– Да, конечно, вы правы, мне самой нужно было догадаться... Голос ее дрожал, она с трудом подыскивала слова.

Рука капитана Йорка осторожно коснулась ее дрожащих пальцев, уцепившихся за его плащ. Прикосновение было теплым и успокаивающим, и Ровена, посмотрев на него, уловила в его глазах живые лучики участия и сострадания.

– В другой раз переживания не будут такими острыми, – миролюбиво произнес Тарквин.

Слезы заблестели на глазах Ровены.

– Как вы можете такое говорить? Никто никогда не сумеет спокойной смотреть на это! Привыкнуть к подобному невозможно!

– Уж не хотите ли вы сказать, что их число может быть несравненно большим?! – воскликнула миссис Синклер.

– Капитан Йорк, нельзя ли побыстрее отсюда уехать? – потребовала миссис Пемберли-Мартин, прикладывая к носу платок, смоченный одеколоном.

Тарквин выпрямился.

– Так точно, мадам.

Ровена наблюдала, как капитан Йорк, прихрамывая, подошел к лошади и вскочил в седло. Карета тронулась с места, увозя путешественников прочь от этого жуткого места, от этих заброшенных полей и безмолвных мертвецов, уставившихся в небо пустыми глазницами.

Глава 7

– Ле могу поверить, что наконец-то все трудности позади и все живы и здоровы, – возбужденно заговорила миссис Пемберли-Мартин. – Наше знакомство было непродолжительным, но все равно жаль расставаться, мы уже начали привыкать друг к другу. Ну, Ровена, давай прощаться. Здесь твой дом и, надеюсь, все у тебя сложится благополучно.

Она обняла Ровену с несвойственной ей пылкостью, втиснулась в карету и, выглянув из окошка, задумчиво добавила, что они, возможно, еще встретятся на балу в честь победы союзных армий.

– Я просто убеждена, что такой бал состоится и, конечно же, Фредерик позаботится, чтобы вы были приглашены на него. Надеюсь и вас увидеть там, капитан Йорк.

– Сочту для себя за честь, мадам.

– Только будьте достаточно благоразумны, чтобы вас не ранили во второй раз.

Миссис Пемберли-Мартин помахала пальцем перед лицом Тарквина.

– Фредерик всегда высоко ценил вас, но я знаю, какая горячность присуща молодым людям. И меня совсем не удивит, если...

Последние ее слова заглушил хруст гравия, брызнувшего из-под колес кареты, которая неожиданно резко рванула с обочины.

Тарквин и Ровена только на короткое мгновение успели увидеть круглое испуганное лицо миссис Пемберли-Мартин, которую от резкого рывка вдавило спиной в подушки. Карета шумно помчалась по обсаженной деревьями аллее и исчезла среди живописных, древних крепостных валов и фортификационных сооружений, окружавших Байонну.

Тарквин и Ровена молча проводили карету взглядом, пока она не исчезла, затем посмотрели друг на друга. Когда их глаза встретились, они неожиданно разразились веселым беззаботным смехом, свидетельствовавшем о их доверительном отношении друг к другу и молчаливом согласии побыстрее изгнать из памяти жуткие картины, увиденные сегодня утром. Они продолжали смотреть в глаза друг другу долго и неотрывно, не испытывая при этом смущения.

На Ровене был ее поношенный шотландский плед с оттенками красного, голубого и зеленого, сливавшимися в наступающих вечерних сумерках в один цвет. Черты ее лица стали тоньше по сравнению с тем, какими они были в Шотландии. В наступающих сумерках контуры ее бровей, щек и подбородка проступили более рельефно, во всей ее фигуре чувствовался скрытый шарм, и Тарквин признался себе, что Ровена похорошела и что она настоящая красавица. «Мне лучше уйти», – подумал Тарквин, но делать этого не торопился.

Миссис Синклер наткнулась на них случайно и как только заметила парочку, сразу повернула назад, поняв, что момент для встречи неудачный. Хотя ни Тарквин, ни Ровена не касались друг друга, миссис Синклер чувствовала, что вторглась в сферу деликатную, где существует тайна двоих. Чтобы не смущать молодых людей, миссис Синклер решилась обнаружить свое присутствие скромным кашлем и только после этого приблизилась к ним. Тарквин и Ровена обернулись, но не так быстро, как следовало бы ожидать, а, напротив, медленно, как будто никто из двоих еще не заметил ее присутствия.

– Я думаю, что сейчас самое подходящее время подумать о ночном отдыхе после утомительного длинного дня.

– Да, – согласилась Ровена, – сегодняшний день действительно вместил в себя столько событий и душевных тревог, как никакой другой.

Они прибыли в Байонну часом ранее, вслед за вещевым обозом, тяжелые повозки которого сделали и без того изрытую дорогу трудно проходимой. Их радость от того, что они приближаются к концу путешествия, была омрачена тревожными вестями с фронта.

События развивались таким образом, что армия союзников была вынуждена снова начать отступление. Менее двух недель тому назад, выиграв два решающих сражения под Шато-Тьерри и Вошаном, Наполеон решительно выступил против австрийцев под Монтеро и ему удалось, сражаясь против значительно превосходящих сил австрийской армии, оттеснить их назад к реке Сене. Это был третий из серии сокрушительных ударов, нанесенных армии союзников и в значительной степени отодвинувший сроки заключения мирного договора.

– Я ничуть не сомневаюсь, что твоя жизнь в Шаранте будет протекать без особых потрясений, – обнадеживающе подбодрила миссис Пемберли-Мартин Ровену, когда узнала новость. – Каждому известно, что звезда Наполеона клонится к закату и что удача стала ему изменять, хотя сам он упорно не желает этого замечать. Ни за что не соглашусь с теми, кто осмеливается утверждать, будто неудачи его только временные.

Однако поспешность, с какой она велела запрячь свою карету и быстренько укатила из Байонны в направлении Труайе, где размещалась штаб-квартира союзников и жизнь протекала относительно спокойно, явилась для Ровены и миссис Синклер убедительным доказательством того, что миссис Пемберли-Мартин и сама не верила в то, что говорила.

Сообщения о положении на фронте не оставили равнодушным и Тарквина. У него не возникало никаких сомнений в том, что блестящие успехи лорда Веллингтона в Южной Франции будут сведены на нет, если армии союзников не вступят в Париж. Но сведения о ходе военных действий, успехах и неудачах воюющих сторон были скудными и не позволяли получить ясного представления о реальном положении дел на фронте. Тарквин пытался разыскать людей, которые могли бы дополнить картину происходящих на фронте событий, но ничего заслуживающего внимания ему узнать не удалось. Еще по дороге в Байонну он принял необдуманное и даже опрометчивое с точки зрения сопровождаемых им дам решение вернуться в сторону Ируна с намерением разыскать штаб-квартиру генерала Гилля и получить там более надежную информацию.

Часть пути они проделали одни, и когда их карета въехала в Байонну, уже начало смеркаться. Здесь они снова увидели Тарквина. Вид у него был рассеянный и встревоженный, и он ни словом не обмолвился о том, где успел побывать. Ровена ни о чем его не спрашивала и, казалось, нисколько не удивилась, когда Тарквин объяснил, что возвратился предупредить их об изменении первоначальной договоренности: миссис Пемберли-Мартин и лейтенанту Кларкину придется добираться до Труайе без него. Это сообщение Тарквина миссис Пемберли-Мартин встретила без особого энтузиазма и в течение получаса безуспешно пыталась уговорить капитана Йорка изменить свое решение.