Двуликое зеркало - Март Михаил. Страница 4

Гость достал маленький ключик и положил его на кухонный стол.

— Наведываться будешь туда два раза в день: утром и вечером.

— Когда начнем?

— Не торопись. Все в свое время.

— Вы можете дать аванс за первое дело?

Темный силуэт шевельнулся, и из черного плаща показался конверт. Гость положил его рядом с ключом.

— Десять штук. Плачу вперед за первую фишку. Это прибавит тебе духу. Учти: никакой самодеятельности. За тебя думают головы с хорошими мозгами. Ты только выполняешь приказы. Деньги будешь получать на следующий день после выполнения задания. Первый гонорар — исключение, а не правило. А теперь сиди на месте и не трепыхайся. Больше ты меня не увидишь.

Мрачная фигура развернулась и направилась к выходу. У двери голос гостя произнес:

— Вверни на место пробки — они лежат в кармане твоей куртки.

Он вышел из подъезда и сел в ожидавший его «мерседес». Машина тут же сорвалась с места и выехала со двора.

Шофер оглянулся и спросил хозяина:

— Куда едем, Павел Матвеевич?

— Гостиница «Космос».

Номер 1469 в гостинице «Космос» был арендован на постоянной основе фирмой «Олимп». Существовала такая фирма или нет, мало кого интересовало. Адвокат появился здесь заранее и к приходу Павла Матвеевича Сарафанова уепел накрыть стол. Коньяк, шампанское, деликатесы и фрукты. Так обычно встречают дорогих любовниц, но Тихомирова женщины не интересовали, он предпочитал юношей до двадцати лет. В пятьдесят два года его пыл заметно угас, и теперь он больше уделял времени делам, чем утехам.

В дверь постучали, и в апартаменты вошел высокий мужчина в длинном черном плаще и старомодной шляпе с широкими полями. На вид ему было не более тридцати пяти лет. Приятной наружности, подвижный, с глубоко посаженными серыми глазами и уверенным взглядом.

— Я смотрю, Михаил Абрамович, ты уже подготовился к встрече гостей? — спросил Сарафанов, скидывая плащ.

— Приходится, Паша, заботиться о тебе. Ты ведь даже не догадаешься цветы даме купить.

— Своим дамам я дарю бриллианты. Они дольше сохраняются. Чужие женщины меня не интересуют.

— Это не женщина, это ассистент доктора Зарецкого, его секретарша, управделами и любовница. Она имеет очень большое влияние на своего босса. Цветы в соседней комнате, и будь любезен, не забудь их ей подарить.

Сарафанов улыбнулся и сел в глубокое кресло. Несколько секунд он внимательно разглядывал Тихомирова, будто впервые его видел. Невысокий, лысый, с угреватой физиономией и вечно влажными тонкими губами. Ничем не примечательный тип, но авторитет, которым он пользовался, был безграничен. Как несправедлива природа!

— Расскажи-ка, Михал Абрамыч, мне поподробнее о докторе Зарецком.

Как-никак, а я иду к нему в качестве подопытного кролика. Жаль отдавать свою жизнь кому попало.

Адвокат хихикнул каким-то рыгающим смешком.

— Я знаю Зарецкого много лет. Когда-то он выступал свидетелем по одному делу. Это дело я выиграл, а спустя какое-то время он сам меня нашел и попросил проконсультировать по некоторым вопросам. В какой-то степени он мне обязан. Я подбрасывал ему хорошие идейки. Хирург от Бога. Работает в Институте трансплантации. Огромный опыт. Он делал операции в США, Канаде, Швеции и Франции. Здесь ему негде развернуться.

Преподает в медицинском институте, ну а, как ты говоришь, подопытных кроликов он еще в молодости перерезал тысячи, прежде чем взяться за человека. Сейчас ему пятьдесят четыре года. Таких операций, какая предстоит тебе, он сделал сотни, и его клиенты готовы ему прижизненный памятник воздвигнуть. Наше государство еще не научилось ценить гениев. Он — бог! Доктор медицинских наук, профессор, а получает жалкие гроши.

— Это же видимая часть айсберга.

— Конечно. Настоящая работа проводится в его особняке за городом. Не без помощи нашего клана он выстроил четырехэтажный дворец по собственному проекту.

Два этажа занимает лаборатория, операционная, палаты и кабинеты. На него работает доктор Кошман. Отличный хирург. Попался на незаконном врачевании. Я его вытащил из петли, но практики его лишили. Человек без принципов. Быт, политика, развлечения — не для него; Он предан науке, и ничто другое его не интересует. Наташа, которой ты подаришь цветы, тоже врач. У Зарецкого она исполняет роль медсестры и ассистентки. Женщина молится на своего кумира. Вряд ли их союз можно назвать страстным. Это партнерство. Он ее создал по духу и образу своему. К тому же она деловая и умная женщина, а наш профессор фанат своего дела. Он получает за подпольные операции бешеные деньги и все гробит на уникальное оборудование. И здесь наш клан ему помогает. Докучаев закупает, а Пичугин проводит технику через таможню. Можешь догадаться, что мы не обдираем Зарецкого как липку. Такие люди нам нужны. И тот факт, что теперь он нам понадобился для твоего спасения, лишь подтверждает мои слова.

— Сколько мне придется платить?

— Сколько скажет, столько заплатишь. Тут торг не уместен. Ты, конечно, можешь встать на очередь в Институт трансплантации. Тебя поставят. Года четыре будешь ждать, если выживешь.

— А если без очереди?

— Не выйдет. Без очереди только иностранцы проходят. Американцы платят за такую операцию по двести тысяч долларов. Это государственная структура и находится под зорким наблюдением налоговых органов. Или ты хочешь предложить такие деньги Институту за внеочередную посадку в следственную камеру? Ты отличный финансист, Паша, известный банкир, но по части права и юриспруденции подкован слабо. Нет надобности засвечивать себя, тем более что ты не один. Наша организация не может выпячивать живот вперед. Мы люди тихие и незаметные. Мы обязаны всегда оставаться в тени.

— Хорошо, торговаться не будем. А почему бы доктору Зарецкому не перебраться в Швейцарию или Швецию? Что его держит здесь? Любитель острых ощущений? Вечный риск? Он сам ходит по лезвию бритвы.

Тихомиров набил трубку табаком, не торопясь, раскурил ее и взглянул на собеседника.

— Два года назад Зарецкий попал в автомобильную катастрофу. Сам он отделался синяками. Жена, сидевшая рядом, вылетела через лобовое стекло, и ее раздавила встречная машина. Сын доктора, Андрей, получил несколько переломов и сотрясение мозга. Зарецкий очень любил свою жену и был прекрасным семьянином.

Сына отправили в больницу. Ему срастили все кости, сделали несколько операций, ну а на ушиб головы не обратили должного внимания. Доктор разъезжал по заграницам, а сын встал на ноги. Парню тридцать лет. Почти твой ровесник.

Спортсмен, окончил с отличием МГУ. Работал программистом. Талантливый малый, весь в отца. Женат. Его ждала большая карьера. Но кто мог предположить, что под черепной коробкой возникнет гематома. В результате — рак мозга. Момент был упущен. Теперь его сын обречен. И даже такой гений, как Зарецкий, не способен помочь своему единственному сыну. Жить ему осталось не более трех месяцев. Во всем отец винит себя. Здесь могила его жены и будет могила сына. Нет, Паша, он никуда не уедет.

В дверь постучали. Тихомиров вскочил с дивана и ринулся навстречу гостям.

Доктор Зарецкий вовсе не походил на гениального профессора. Он выглядел обычным обывателем. Среднего роста, с коротким ежиком каштановых волос, слишком крупным носом и пухлым ртом. Одет он был безупречно, со вкусом и даже некоторым шармом. Тут чувствовалась рука женщины. Она стояла рядом. Чуть выше его ростом, стройная, элегантная, зеленоглазая. Она обладала определенной притягательностью, необычным магнетизмом, легкостью и строгостью одновременно.

Сарафанов подумал о цветах. Тихомиров прав — таким женщинам дарят букеты, а не предлагают лечь в постель после выпитой рюмки.

— Прошу познакомиться, — засуетился адвокат. — Это ваш потенциальный клиент Павел Матвеевич Сарафанов. Банкир, семьянин, отличный теннисист, пловец и вообще очень хороший и всеми уважаемый человек. А это доктор Зарецкий Борис Михайлович и его спутница Наталья Пална… Что ж, господа, прошу присесть к столу.