Двуликое зеркало - Март Михаил. Страница 44

Юля поднялась наверх и решила дождаться результатов в приемной. Когда в коридоре появились две каталки, она заподозрила что-то неладное и скрылась за огромным кожаным креслом.

Операция проходила за плотно закрытыми дверями. Она устала ждать и хотела уйти, но тут появился этот кошмарный китаец, которого Юля почему-то боялась.

Пришлось остаться в укрытии. Ван Ли сел в то самое кресло, за которым скрывалась девушка. Он сидел тихо и не шевелился. Юля едва дышала. В помещении стояла гробовая тишина, и ей казалось, что раскосый молчун слышит стук ее сердца. У нее затекли ноги и спина. Огромных усилий ей стоило выдержать непредвиденное испытание.

Наконец все кончилось. Каталки развезли в разные стороны, и коридор опустел. Юля выбралась на волю. Женское любопытство не давало ей покоя. Она пошла на риск и заглянула в операционную. Металлический шкаф был закрыт на ключ. Все следы, по которым можно сделать предварительные заключения, отсутствовали. Эти люди не привыкли оставлять за собой мусор. Каждая операция в этом доме носила криминальный характер, и они привыкли работать без лишних улик. Это не морг, где человеческие внутренности можно найти в каждом поддоне.

На вспомогательном столе стоял магнитофон, заправленный лентой. Микрофон висел над операционным столом и соединялся с аппаратом длинным шнуром, проведенным по натянутой через все помещение веревкой. Такого она никогда раньше не видела. По всей вероятности, ход операции комментировался и записывался. Проверить это она сможет позже, но только не сейчас.

Юля подошла к раковине и открыла дверцу под сливом. В мусорном ведре ничего особенного не нашлось, кроме странной детали. На дне лежали два целлофановых пакета. Один был забит светлыми волосами ее мужа, второй — темно-рыжими, почти черными, но с медным отливом. Эти волосы могли принадлежать только Сарафанову.

Юля заходила к нему два дня назад вместе с Андреем. Муж хотел справиться о его здоровье, но банкир спал, и они ушли, не став беспокоить раненого.

Девушка покинула операционную, накинула пальто и вышла в сад. Сидя в беседке, где летними вечерами пьют чай из самовара, она ломала себе голову над новым ребусом, но прийти к определенному выводу так и не смогла.

Где взять машину? Татьяна не решалась угнать «волгу» собственного мужа, которая большее время проводила под окнами дома, чем колесила по городу.

Медведев предпочитал пользоваться служебным транспортом, а свою машину отдал на растерзание жене-лихачке. Теперь «волга» законсервировалась на месте и обмывалась осенними дождями.

Где взять машину? Она перебирала всевозможные варианты, и ни один ее не устраивал. Угнать под носом хозяина — значит влипнуть. Татьяна трезво оценивала свои шансы, она не имела права на ошибку. Тут — как у минера, который ошибается только раз. Если она попадет в руки милиции, то надежда на спасение будет похоронена. Выехать из Москвы на чужой машине без доверенности и прав — значит получить еще одну статью. Она и так упаковалась в уголовный кодекс, как в пеленки, и уже запуталась во всех обвинениях, которые ей могли предъявить.

Но бездействовать и ждать у моря погоды вовсе не входило в ее планы.

Темпераментная, импульсивная, нетерпеливая и решительная женщина не могла сидеть на месте.

Подъехать к дому, где скрывался Сарафанов, сквозь посты охранников Вихрова да еще жаждущего встречи с банкиром Трошина можно только на машине. Своим ходом не просочишься. На плане четко указано, что перед особняком огромный луг, а значит, открытое пространство. Забор не перемахнешь, если зайти с тыла, где ограда граничит с лесом. Высота препятствия не менее трех метров. Идти можно только через ворота. Точнее, ехать. Трошин вряд ли избавился от наручников, но микроавтобус Вихрова стоял в сорока метрах, и его не миновать.

Татьяна отправилась на Курский вокзал и села в электричку. Через полчаса она вышла и бесцельно начала прогуливаться по привокзальным улицам Купавны.

Точного плана у нее не было, она привыкла действовать по ситуации, как душа подскажет, а там — что получится. Авось кривая выведет на нужную тропинку.

Ее внимание привлек пожилой мужчина, который сжигал листья на своем участке. Он собирал пожухлую листву граблями и кидал в костер; сквозь редкий штакетник женщина заметила стоявший на аллее «москвич».

Калитка оказалась незапертой, и Таня прошла на участок. Хозяин заметил ее в тот момент, когда гостья приблизилась к нему на расстояние трех шагов.

Очаровательная женщина с мягкой улыбкой ему понравилась, но он ее никогда не видел, хотя знал всех своих соседей.

— Вы кого-то ищете, барышня?

— Угадали. Рада буду, если вы мне поможете. Я хочу снять дачу на зиму.

Собираюсь писать диссертацию, и мне нужны тишина и покой.

Пожилой мужчина улыбнулся.

— Я очень хорошо вас понимаю. Сам когда-то работал над диссертацией, но в те времена у меня не было дачи… Ну чем мне вас утешить? Тут вы не найдете ничего стоящего. Мой летний домик вообще не отапливается, а у некоторых соседей есть печки. Только молодой горожанке трудно совладать с дровами. Их надо напилить, наколоть, и за печью следить. Не ровен час, пожар вспыхнет. Ахнуть не успеете, как в пепел превратитесь. Вам лучше проехать в поселок. Тридцатый автобус идет от станции. Там другие условия. У них газ и отопление есть.

— Спасибо за совет. Вы не угостите меня водичкой? Устала, и в горле пересохло.

— Конечно-конечно. У меня есть отличный рябиновый напиток. Собственного урожая. Идемте в дом.

Она охотно последовала за хозяином.

— Вы тут один копошитесь?

— Приходится, у моей старухи ноги отказали. Детом я ее привожу, а уж предзимней подготовкой приходится заниматься одному, наездами. У детей свои семьи и свои заботы. Сын только летом к нам приезжает.

Небольшой щитовой домик выглядел уютным и ухоженным. Старик полез в старомодный буфет и достал трехлитровую банку с розовой жидкостью.

Как только он поставил ее на стол, милая дамочка вынула из кармана баллончик и оросила морщинистое лицо струей газа. Старичок качнулся и упал на пол.

— Простите, папаша, но у меня нет другого выхода.

Татьяна вышла на террасу, сняла натянутую бельевую веревку, сдернула с вешалки шарф и вернулась в комнату.

Руки и ноги были связаны на совесть, а рот прикрывал шарф, затянутый узлом на затылке.

— Не беспокойся, папаша. Скоро я вернусь, и ты получишь свою машину в целости и сохранности. Я водитель с опытом.

Она обшарила карманы серого драпового пальто и забрала ключи и документы на машину. «Москвич» оказался ухоженным, и двигатель работал без сбоев. Таня выехала на дорогу, вышла из машины и прикрыла ворота. Мимо нее прошла женщина с пустыми ведрами и вежливо поздоровалась.

— Черт бы ее побрал, — проворчала угонщица. — Нет чтобы с полными ведрами, а то с пустыми. Плохая примета.

Теперь она и в приметы верила, и в Бога, и в судьбу.

— Кому уготована смерть от пули, тому незачем бояться падающего кирпича!

Татьяна села за руль и сорвала машину с места.

Дни стали серее и мрачнее, солнце уже не показывалось из-за плотных черных туч.

Ахмед первым заметил машину на проселочной дороге. Он наблюдал за ней из-за шторок микроавтобуса, где они дежурили круглосуточно, меняясь каждые двенадцать часов.

— Что будем делать, Угрюмый? — спросил он, не отрывая взгляда от дороги.

Десятью минутами раньше тот же самый вопрос задал напарник Якова, сидевший в засаде у выезда с шоссе.

— Ничего. У нас свое задание, и посторонние машины нас не интересуют.

— Баба за рулем. Шляпу на глаза сдвинула.

— Не мельтеши. Тебя встреча с мужиками ждет. Вот там ты нам покажешь свою зоркость и проворность.

Угрюмый на вопрос реагировал иначе.

— Если машина едет к профессору, то на обратном пути мы ее проверим. Только серьезные люди на «москвичах» не работают.

Автомобиль проскочил мимо микроавтобуса на приличной скорости. Водитель не заботился о своей машине, решили охранники. Такая дорога требует аккуратности и внимания.